Изменившись в лице, Ибрахим ответил:
— Да…
— У нас есть приказ обыскать весь дом…
— Зачем, ваша честь?
Тот не обратил внимания на вопрос и повернулся к своим подчинённым, отдавая приказ:
— Обыщите…
Полицейские бросились в комнаты, исполняя приказ, тогда как Ибрахим Шаукат спросил:
— Зачем вы обыскиваете мою квартиру?
Но чиновник проигнорировал его. Хадиджа, вынужденная покинуть спальню, в которую ворвались сыщики, набросив на себя чёрную шаль, в гневе закричала:
— У вас разве нет уважения к женщинам?! Мы что, воры, господин начальник?!
Она гневно посмотрела ему в лицо, и внезапно почувствовала, что уже видела это лицо раньше, или, если говорить более точно, впервые видела оригинал ещё до того, как начала стареть. Но только где и когда? «Боже мой, это же он, несомненно! Он не так уж сильно изменился. Как там его зовут?»
Она без колебаний сказала:
— Вы ведь были офицером в полицейском участке в Гамалийе двадцать лет назад, нет, тридцать? Я уже точно не помню…
Офицер с удивлением поднял на неё глаза, и Ибрахим Шаукат тоже с любопытством поглядел на них обоих. Она спросила:
— Вас ведь зовут Хасан Ибрахим, не так ли?
— Вы, госпожа, знаете меня?
Она с мольбой в голосе произнесла:
— Я дочь господина Ахмада Абд Аль-Джавада и сестра Фахми ибн Ахмада, которого англичане убили во время революции. Вы разве не помните его?
В глазах чиновника появилось удивление, и впервые он заговорил учтивым тоном:
— Да помилует его Господь…
Тогда она ещё больше стала умолять:
— Я его сестра. И вам нравится вот так унижать мой дом?
Полицейский отвернулся и оправдывающимся тоном сказал:
— Мы лишь выполняем приказы, госпожа.
— Но почему, ваша честь? Мы добрые люди!
Полицейский мягко возразил:
— Да, но не ваши сыновья…
Хадиджа возмущённо воскликнула:
— Они же племянники вашего старого друга!
Не глядя в их сторону, офицер ответил:
— Мы выполняем приказы Министерства внутренних дел.
— Они не причинили никакого вреда. Они хорошие мальчики, клянусь вам…
Полицейские и сыщики вернулись в зал, не найдя ничего, и начальник велел им покинуть квартиру. Затем, повернувшись к супругам, стоящим по-прежнему перед ним, сказал:
— До нас дошли сведения о подозрительных собраниях в их квартирах…
— Это всё ложь, господин начальник!
— Надеюсь, что так. Но сейчас я вынужден арестовать их обоих до тех пор, пока не закончится расследование в отношении них. Возможно, исход будет вполне благоприятным!
Дрожащим голосом, вся в слезах, Хадиджа закричала:
— Вы их и правда потащите в участок? Это же… Я не могу себе представить… Простите их, умоляю вас жизнью ваших детей!
— Я не могу это сделать. У меня есть чёткий приказ арестовать их. Доброй ночи!
С этими словами он покинул комнату. Хадиджа не задержалась и тоже вышла, а вслед за ней её пожилой супруг. Они спустились по лестнице, не обращая ни на что внимания. Карима, что в ужасе стояла на ступенях перед квартирой, увидела их и воскликнула:
— Тётя, они забрали его, забрали его в тюрьму…
Хадиджа бросила окаменевший взгляд в сторону её квартиры и быстро спустилась в первую квартиру, где застала Сусан, также стоящую у дверей и хмуро глядящую во двор. Она поглядела в ту же сторону и увидела Абдуль Мунима и Ахмада в окружении полицейских, что уводили их, и не сдержавшись, закричала изо всех сил и хотела было уже пуститься в догоню за ними, если бы рука Сусан не остановила её. Хадиджа неистово развернулась в её сторону, однако Сусан спокойным, но грустным голосом заметила:
— Успокойтесь. Они не нашли ничего сомнительного, и против них нет и не будет никаких улик. Из уважения к чести Абдуль Мунима и Ахмада не бегите за ними…
Хадиджа закричала на неё:
— Твоему спокойствию можно позавидовать!
Сусан мягко и терпеливо ответила:
— Будьте уверены, они в целости и сохранности вернутся домой…
Хадиджа резко спросила её:
— Откуда тебе знать?
— Я уверена в том, что говорю…
Хадиджа не обратила внимания на её слова и повернулась к мужу. Ударив рукой об руку, заговорила:
— Вот так неверность! Я говорю, что они племянники его покойного друга Фахми, а он говорит: «У меня приказ». Почему Господь наш забирает добрых людей и оставляет подлецов?!
Сусан подошла к Ибрахиму и сказала:
— Они обыщут теперь дом на Байн аль-Касрайн! Я слышала, как сыщик говорил начальнику, что ему знаком дом их деда на Байн аль-Касрайн, и заместитель начальника предложил ему обыскать и там из предосторожности, выполняя приказ, чтобы узнать, не спрятали ли они и там листовки и воззвания!
Хадиджа воскликнула:
— Я отправляюсь к матери. Может быть, Камаль сможет что-то сделать. Ох, Боже, я вся пылаю…
Она надела пальто и быстрыми возбуждёнными шагами покинула Суккарийю. На улице было холодно и ещё темно. Петухи кукарекали в ответ приветствиям друг друга. Она спустилась по кварталу Аль-Гурийя и пересекла базар ювелиров в сторону Ан-Нахасин. У дверей дома она застала агента полиции, а во дворе — ещё одного, затем поднялась по лестнице, с трудом переводя дыхание…
Вся семья вынужденно пробудилась из-за звонка в дверь. Умм Ханафи в ужасе сообщила им: «Полиция!» Камаль бросился во двор, где встретился с начальником, и в тревоге спросил его:
— Что здесь происходит, эфенди?
Полицейский спросил его:
— Вы знаете Абдуль Мунима ибн Ибрахима и Ахмада ибн Ибрахима?
— Я их дядя!
