Яшко едва допросился, что ему указали избу с тыла, где должен был его найти. Она была неподалёку от псарни, которая была в распоряжении подловчего. С одной стороны – каморка для соколов, с другой – забор, закрывающий псов, лай которых был слышен издалека, в середине находилось жилище Громазы.
Там, хотя людей было чуть меньше и было тише, зато собаки выли и лаяли. У входной двери висели мотки разных верёвок с железными кольцами и ошейниками.
Когда Яшко вошёл в тёмную и не слишком благоухающую избу, в которой лежало на соломе несколько больных собак, ему навстречу вырвался плохо одетый, в кожаном кафтане, на толстых ногах, мужчина с красным от проказы лицом, который ожидал увидеть кого-то иного, потому что начинал с ругани.
– Чтоб тебя!
Только проговорив эти слова, предназначенные псарщику, он узнал чужого и, ошеломлённый, начал к нему присматриваться.
– Яшко! Ты ли?
– Старый Громаза! Это я.
Начали обниматься.
– А у нас тут слышно было, – отозвался ловчий, – что ты в Чехии, лапу сосёшь…
– Я уже вырвался! – отпарировал Яшко. – Но об этом потом. Что у вас за переполох? Что происходит?
– У нас редко когда бывает иначе, – крикнул Громаза, – или пруссаки на шее, или уже на нас насели… Убегай в леса, мчись на болота! Спокойно одной ночи не проспать! А тут милостивого пана нет и немецкие рыцари вчера приехали в гости, в самое время, когда мы из дома рады бы удрать.
– А где же князь? – спросил Яшко.
Громаза пожал плечами.
– Мне он не исповедался, когда уезжал, – сказал он. – Не имеет такой привычки. Что-нибудь на него нападёт, выезжает в свет… потом, когда его меньше всего ожидают, как молния прибегает назад. О! Уж тут у нас жизнь!
– Чем же угрожают пруссы? – спросил Яшко.
– Не угрожают, но уже на границе грабят, – воскликнул Громаза, – как им понравится наше мясо, готовы и под Плоцк идти.
– Кто же у вас гетман, когда князя нет?
На этот вопрос Громаза передёрнул плечами.
– Кто будет командовать, не знаю, – сказал он и понизил голос. – С того времени, как у нас не стало воеводы Кристина с Острова, никого нет…
Он злобно рассмеялся.
– Пожалуй, ксендз Чапля наденет на себя доспехи…
И затем ловчий поправился:
– Мне что до этого! Для меня лишь бы собаки и соколы здоровы были, и чтобы давали для них пищу… и мне что нужно. Пойдём в комнату, присядешь на лавку, найду и кубок мёда.
Он открыл маленькую дверочку в альков, где уже застали только одного лежащего пса. Тот, увидев незнакомого человека, зарычал, получил приказ молчать и лёг спать. Каморка была маленькая, наполовину занятая постелью, в ней чувствовался запах недавно плохо выделанных лисьих шкур, которые связками висели на стене. В углу маленький столик, у стены лавка, дрожащая на колышках, напоминали простую хату.
Подловчий князя был не особенно обеспечен, но в то время немного требовали, а Громаза был скупой и о удобстве не заботился.
Яшко оглядел не многообещающую каморку и присел в углу.
– Ну что, – буркнул он, – может, и я вам теперь тут на что-нибудь пригожусь, потому что я солдат.
Громаза поглядел на него и робко произнёс:
– Потожди же, чтобы было с кем идти. Наше мазовецкое рыцарство, хотя за ним разослали, сбежит в леса и не поторопится к нам.
– А это почему? – спросил Яшко. – Люди всё-таки храбрые и готовые померяться силами.
Громаза наклонился к его уху и, смеясь, шептал:
– Вы не слышали то, как князь Конрад поступил со своими землевладельцами?
– Нет.
– Уже давно тому назад, но землевладельцы таких вещей не забывают, – говорил подловчий, – пруссаки нас, как это у них в обычае, осадили, потрепали, и князь обещал им откупиться. Что должен был делать? Нужно было жизнь сохранить.
Пришёл час выплаты – не знаю, или в сокровищнице не хватало, или был злой на землевладельцев, что не защищались.
Призвал их сюда в Плоцк, как на собрание. Паны думали, что он даст им какие-нибудь свободы или угостит… Между тем, когда собрались в замке, князь приказал забрать у них коней и одежды, и отослал как выкуп пруссакам. Бедняги пешими и без епанчи вернулись в усадьбы. Вот теперь, когда их на неприятеля зовут, не очень спешат.
Яшко смеялся.
– Поделом им, а почему от пруссаков не защищались! – воскликнул он.
– Мы теперь без них, по-видимому, обойдёмся, – добавил Громаза, – князь хотел рыцарский орден создать против язычников, но с добжинскими нам не удалось, позвал немцев, что бывали в Иерусалиме и знают язычников. Как те сядут на границе, будем за ними как за стеной.
– Вчера я ехал с ними, – ответил Яшко, – двое из них, правда, отлично вооружены и настоящие рыцари, оруженосцы также ничего, холоп в холопа, но вскоре их не станет…
– Эти только на разведку пришли, – сказал Громаза, доставая из-под лавки жбан и угощая гостя.
Яшко медленно чмокал, думая.
– Если будут собираться на пруссаков, – произнёс он, – мне также нечего делать, пошёл бы.
Подловчий только покачал головой.
– Почему нет, – промямлил он, немного озабоченный, – только, видите, милостивый мой, очень громким было ваше приключение на границе, что Одроважей вы дали вырезать… а сами спрятались…
Яшко покраснел и подскочил к нему.
– Разве ты не знаешь, как было, – воскликнул он, – мы не из трусости разбежались – мы хотели избавиться от Одроважей, потому что их у нас было чересчур много, и мы дали их в добычу…
– Люди это знают, – прервал Громаза, – только этим незачем хвалиться. Поэтому, если вы хотите завербоваться, лучше другое имя возьмите.
– И я так же уже думал, – подтвердил Якса, – нехорошо мне с этим, если бы обо мне говорили…
Помолчали немного.
– С кем тут говорить? – спросил Яшко.
– Я ничего не знаю, – отозвался Громаза. – Мне видится, что те немцы, что сюда прибыли, будут сами хозяйничать и командовать, потому что некому…
Яшко допил мёд и встал с лавки.
– Пойду их пощупаю, – сказал он, – а что приобрету, с тем приду к тебе. Ты на пруссаков не пойдёшь?
Громаза покачал головой и показал на толстое брюхо.
– Пусть каждый своё стережёт – на волков, на медведей, на лис я всегда готов, а что мне до этих безбожных пруссаков? Шкуру с них не содрать и выделанная мало бы на что сгодилась… с собаками на них нехорошо идти, а я иного войска не имею, кроме четвероногих.
Яшко вышел. Он снова должен был пробираться через людей, прежде чем попал в усадьбу, в которой гостили немцы, но там их не было, пошли
