и не заметил, как уснул.
Проснулся Мстислав от движения.
Открыв глаза, он увидел, что дядька, уже одетый, рассматривал свое лицо в зеркале. В руке он держал миниатюрные ножнички, которыми подправлял усики.
Мстислав быстро приподнялся и сел. Дядька обернулся и, улыбнувшись, поинтересовался:
– Ты чего вскочил?
– Ты уходишь? – спросил Мстислав.
– Нет еще, – проговорил Часлав. – Вот умоюсь, поем, тогда и пойду.
Часлав подошел к столу, посредине которого располагалась деревянная миска, покрытая белым рушником. Рядом глечик и пара кружек.
Все это принес слуга, пока они спали.
Часлав снял полотенце. В миске возвышалась горка пирожков. Отложив в сторону рушник, Часлав наполнил кружки молоком и обернулся к Мстиславу:
– Ты будешь сладкий или с мясом?
– Я не хочу есть, – зевнул Мстислав и начал тереть ладонью глаза.
– Мы сейчас пойдем на пристань, проверять, что с погрузкой. Вернемся поздно вечером. Это ты сейчас есть не хочешь. А потом будешь стонать: «Есть хочу!» Так что умывайся и садись к столу – ешь! – строго проговорил Часлав и усмехнулся. – Или ты не пойдешь со мной?
– Пойду! – пробурчал Мстислав, слезая с кровати.
Из горки пирожков он выбрал пирожок с набухшим темно-красным боком. Это был сладкий пирожок с вишней.
Пока ел, перепачкал пальцы и губы тягучим карамельным соком.
Запив сладкое молоком, объявил:
– Я готов!
Часлав бросил на него взгляд и с негодованием воскликнул:
– Вот это князь! Как поросенок – перепачкался до ушей.
Заметив, что Мстислав обиженно надул губы, рассмеялся:
– Ладно! Иди умойся!
Мстислав махнул по лицу локтем и направился в угол, к тазу с водой. Вода была теплой и липкой.
Пока он умывался, Часлав крикнул слугу. Когда тот зашел, приказал ему сложить пирожки в рушник и идти за ними.
В обед прошел слепой дождик. Мелкие капли падали непонятно откуда-то с неба, хотя ярко светило солнце. Дождик едва прибил горячую пыль влажными пупырышками, но тут же на глазах влага превращалась в прозрачный, едва заметный туман. Облегчения дождь не принес – наоборот, воздух набух ватной тяжестью.
От княжеского двора до пристани по крутому склону спускалась деревянная лестница.
Часлав и слуга шагали неторопливо, а Мстислав скакал по лестнице, словно молодой олененок, перескакивая сразу несколько ступенек. Он пытался перепрыгнуть четыре ступеньки.
– Хватит прыгать! – строго предупредил его Часлав.
Мстислав затих, но через минуту не сдержался и снова прыгнул. На этот раз он захотел прыгнуть сразу на пятую ступеньку.
На ступеньку-то он попал, но не удержался и свалился со страшным грохотом.
Когда пришел в себя, в глазах кружился бешеный водоворот. Потом стала приливать боль.
Часлав, увидев такое дело, поспешил подхватить Мстислава на руки.
– Ты жив? – с тревогой спросил он.
Мстислав икнул:
– Жив.
– Руки-ноги целы?
– Не знаю, – снова икнул Мстислав.
Часлав быстро ощупал его и с облегчением констатировал:
– Все цело!
Мстислав зашевелился:
– Больно!
– Что больно?
– Коленки и локти! – сказал Мстислав.
Он почувствовал, как влажнеют глаза.
Часлав также заметил блеск на глазах племянника.
– Плакать хочешь? – спросил он, посматривая с любопытством на Мстислава.
– Хочу, – сказал Мстислав. Но, немного подумав, добавил: – Но не буду.
Часлав поставил его на ноги:
– Правильно – ты же князь!
Он снял с пояса фляжку, плеснул розовую жидкость на ладонь, затем протер ею ссадины на локтях и коленях Мстислава.
Во фляжке оказалась не вода – крепкая медовуха. Она обожгла ссадины, словно раскаленное железо.
– Ой! – сказал Мстислав.
– Больно? – рассмеялся Часлав.
– Нет, – продавил Мстислав сквозь зубы.
– Терпи, – сказал Часлав. – Медовуха спасет твои ссадины от заразы.
Обработав племяннику раны, Часлав скомандовал:
– Пошли. Только больше не прыгай. Мы и так много времени потеряли. Нам еще корабли смотреть, а солнце уже клонится на запад.
Дальше Мстислав был паинькой. Он держался рядом с дядькой и некоторое время не пытался предпринимать новых экспериментов.
Но, как только боль немного стихла, он снова начал совать нос во все щели.
Часлав был занят делом. Он тщательно проверял, что было погружено на княжескую ладью. Нельзя было забывать что-либо – уходили они навсегда.
Глава 47
Первинок оказался прав – к Киеву они приплыли только к концу второй недели.
В этом ничего не было удивительного – летние ночи короткие, не успевало стемнеть, как снова рассветало. Едва солнце показывало край над горизонтом, как беглецы загоняли плот в заросли камышей. И так как берега Днепра были густо заселены, то часто они не имели даже возможности сойти на твердую землю.
Впрочем, и камышовые заросли не скрывали их от глаз местных обитателей. Рыбаки их замечали, но, понимая, что мальчишки прячутся не от хорошей жизни, делали вид, что не видят их. Ведь на Руси закон и справедливость слишком часто не совпадали.
Таким образом, они благополучно плыли дальше и наконец, одним прекрасным утром по правую сторону на горе заметили город. Поднимающееся солнце красило стены и крыши теремов золотым цветом.
– Это Киев! – сказал Тишка, правивший плотом с помощью шеста.
За время путешествия беглецы благоустроили плот – не только укрепили его и застелили слоем сена, но и посредине поставили небольшой шалаш. В шалаше можно было укрыться и от солнца, и от дождя.
Пока Тишка правил,
