Когда он поцеловал крестьянку, у нее не хватило мужества оттолкнуть его.
— Мы снова увидимся в Пи-Рамзесе, — пообещал он.
Когда Аша достиг окраин нижнего города, он попал в толпу торговцев, пытавшихся, как он сам, выехать из столицы.
Повсюду дежурили настороженные воины.
Было невозможно повернуть назад из-за отряда лучников, разделяющих жителей на мелкие группки и подвергающих всех обыску.
Все испытывали неудобства, толкались, ослы и муллы отказывались идти. Но это оживленное движение не смягчало грубости часовых, охранявших ворота.
— Что происходит? — спросил Аша у одного торговца.
— Запрещено въезжать в город и трудно из него выехать… разыскивают исчезнувшего воина.
— А мы тут при чем?
— Хеттский воин не может просто исчезнуть. Кто-то напал на него, возможно, даже убил… Несомненно дворцовые распри. Теперь ищут виновного.
— Есть какие-нибудь подозрения?
— Конечно, это какой-нибудь другой военный… Еще одно последствие ссоры между сыном и братом императора. Один из них в конце концов уничтожит другого.
— Часовые обыскивают всех…
— Они хотят удостовериться, что убийца — вооруженный воин — не попытается выехать из города, переодевшись в торговца.
Аша вздохнул с облегчением.
Обыск производился медленно и тщательно. Мужчину тридцати лет сбили с ног. Его друзья вступились за него, утверждая, что он продавец ткани и никогда не имел отношения к армии. Торговца отпустили.
Пришла очередь Аша.
Военный с угловатым лицом положил ему руку на плечо.
— А ты кто такой?
— Я гончар.
— Почему ты уезжаешь из столицы?
— Я возвращаюсь на свою ферму, чтобы привезти новый товар.
Воин убедился, что у ремесленника не было при себе оружия.
— Я могу ехать?
Военный сделал презрительный жест.
В нескольких метрах от Аша находились ворота хеттской столицы, означавшие свободу, дорогу в Египет…
— Минутку, — прозвучал голос человека, стоявшего слева от Аша.
Это был мужчина среднего роста с бегающими глазами. Его лисье лицо украшала маленькая остроконечная бородка. Он был одет в платье из красной шерсти в черную полоску.
— Арестуйте этого человека, — приказал он часовым.
Военный высокомерно посмотрел на него.
— Здесь приказываю я.
— Меня зовут Райя, — сказал человек с бородкой, — я принадлежу к дворцовой страже.
— Какую провинность совершил этот торговец?
— Он не хетт и не горшечник. Он египтянин, его зовут Аша, и он занимает высокое положение при дворе Рамзеса.
Благодаря быстроте и силе течения, а также форме своего корабля Рамзес за два дня преодолел триста километров, разделявшие Абу-Симбел и Элефантину — самый южный египетский город. Потребовалось еще два дня, чтобы достичь Фив. Моряки проявили столь необыкновенное умение и сноровку, как если бы знали о серьезности положения. Во время путешествия Сетау и Лотос не прекращали проводить опыты с образцами камня богини — песчаника, уникального по своему составу. Приближаясь к пристани Карнак, они не скрывали разочарования.
— Я не понимаю реакции этого камня, — признался Сетау, — его свойства необыкновенны, он не поддается действию кислот, принимает поразительную окраску и кажется наделенным какой-то энергией, которую мне не удается определить. Как вылечить царицу, если нам неизвестна формула применения этого средства и его точная доза?
Приезд Фараона удивил служащих храма и нарушил привычный порядок дня. В спешке Рамзес направился в главную лабораторию Карнака, где сопровождавшие его Сетау и Лотос показали аптекарям результаты их собственных опытов.
Исследовательская работа под руководством царя началась. Благодаря научной библиотеке, описывающей минералы Нубии, аптекарям удалось составить список веществ, пригодных для проведения опытов с камнем богини Абу-Симбел. Действие камня должно было изгнать демонов, портивших кровь человека и приводящих к смерти от истощения.
Оставалось выбрать нужные вещества и установить количество ингредиентов. Чтобы достичь этого, потребуется несколько месяцев. Удрученный аптекарь не скрывал замешательства.
— Разложите вещества на каменном столе и оставьте меня одного, — приказал Рамзес.
Царь сосредоточился и взял в руки прутик — искатель подземных ключей, с помощью которого он вместе с отцом находил воду в пустыне. Рамзес провел прутиком над каждым веществом, и когда он поворачивался в его руках, указывая ему на одно из них, царь отделял этот компонент. Он еще раз повторил опыт с помощью прутика и тем же способом определил количество вещества.
Клей акации и аниса, экстракты разрезанных плодов смоковницы и горькой тыквы, медь и частички камня богини были составляющими формулы.
Искусно накрашенная Нефертари радостно улыбнулась. Когда Рамзес зашел к ней, она читала знаменитый роман Синухта, переписанный красивым почерком. Она свернула папирус, встала и бросилась к царю. Их объятие было долгим и страстным, сопровождаемое пением удодов и соловьев, аромат ладановых деревьев опьянял их.
— Я нашел камень богини, — сказал Рамзес, — а в лаборатории Карнака приготовили снадобье.
— Оно будет действенным?
— Я использовал прутик-искатель подземных ключей моего отца, чтобы восстановить забытую формулу.
— Опиши мне землю нубийской богини.
— Бухта с золотым песком, два сросшихся утеса… Забытый мною Абу-Симбел. Абу-Симбел, где я решил увековечить нашу любовь.
Тепло сильного тела Рамзеса возвращало Нефертари жизнь, понемногу покидающую ее.
— Старший мастер и бригада скульпторов выезжает сегодня в Абу-Симбел, — продолжил царь.
— Эти утесы превратятся в два храма, вечно неразлучных, как ты и я.
— Увижу ли я это чудо?
— Да, увидишь!
— Да исполнится воля Фараона.
— Если бы все было иначе, был бы я достоин царствовать?
Рамзес и Нефертари пересекли Нил в направлении Карнака. Они вместе исполнили обряды в святилище бога Амона, затем царица предалась размышлениям в часовне богини Сехмет, чья каменная улыбка показалась ей успокаивающей.
Рамзес собственноручно дал Великой Супруге Фараона кубок со снадобьем, способным победить колдовской недуг.
Микстура была теплой и сладкой.
Охваченная приступом головокружения, Нефертари легла и закрыла глаза. Рамзес не отошел от ее постели, борясь вместе с ней во время нескончаемо долгой ночи, пока камень богини пытался отогнать демона, пившего кровь царицы.
Расстроенный, очень бледный, с трудом выговаривающий слова, Амени запутывался в объяснениях.
— Успокойся, — посоветовала царица-мать Туйя.
— Война, Ваше Величество, это — война!
— Мы не получили никакого официального документа.
— Военачальники волнуются, воины крайне возбуждены, со всех сторон поступают противоречивые приказы.
— Какова причина такого беспорядка?
— Я не знаю, Ваше Величество, но мне не удается контролировать ситуацию… Военные меня больше не слушаются!
Туйя пригласила во дворец главного жреца обрядов и двух цирюльников. Чтобы подчеркнуть священный характер действий царицы, они украсили ее голову париком, похожим на шкуру дикого животного. Крылья прически наискось спускались от середины лба к плечам. Так как самка дикого зверя являлась символом материнства, Туйя таким образом представляла собой покровительницу Двух Земель.
На ее запястьях и щиколотках блестели золотые браслеты, на шее — колье из полудрагоценных камней в семь рядов. В своем длинном платье из плиссированного льна, перетянутом широким поясом, она являлась воплощением Высшей Власти.
— Проводи меня в северную казарму, — попросила она Амени.
— Не ходите туда, Ваше Величество! Подождите, пока утихнут волнения.
— Зло и беспорядок никогда не исчезнут сами по себе. Поспешим.
Пи-Рамзес был весь во власти слухов и споров. Некоторые утверждали, что хетты приближаются к Дельте, другие уже описывали бои, нашлись и такие, кто собирался бежать на юг.
Дверь северной казармы больше не охранялась. Колесница, доставившая Амени и царицу-мать, въехала в большой двор, где отсутствовала всякая дисциплина.
Лошади остановились посередине широкого двора.
Один из военачальников увидел царицу-мать, предупредил других военных, а те, в свою очередь, построили воинов. Через десять минут сотня мужчин собрались, чтобы послушать речь Туйи.
Туйя, маленькая и хрупкая, стояла среди вооруженных великанов, способных затоптать ее за несколько секунд… Амени содрогался от страха, расценивая как самоубийство вмешательство царицы-матери. Ей надо было оставаться во дворце под охраной стражников. Может быть, убедительные слова немного успокоят волнения, при условии, что Туйя поведет себя, как дипломат.
