— Садись, Гостомысл! — громко сказал Стоум.
Гостомысл сел в кресло.
Стоум обратился к дружинникам с речью:
— Мужи, как знаете, князь Буревой отправился по дороге в рай. Мы проводили его в путь достойно. Но после смерти Буревого, дружина осталась без вождя. И так как у нас нет другого князя, то мы должны его избрать. Но слава богам, князь Буревой оставил после себя наследника — княжича Гостомысла. Он молод. Но, как его воспитатель, я говорю, что он мудр и достоин водить дружину. А потому я спрашиваю дружину, — любо ли дружине иметь князем сына великого воина Буревого Гостомысла?
Теперь дружинники должны были сказать «любо».
Но в горнице воцарилась тишина.
В голову Гостомысла вдруг пришла мысль, что дружинники могут крикнуть «долой».
Что делать в этом случае, он не знал.
По телу Гостомысла пробежала едва заметная дрожь. То, что отказ дружинников объявить его своим вождем будет полной катастрофой, он не сомневался.
Но сначала кто-то кашлянул. Затем послышался одинокий молодой голос:
— Любо нам князя Гостомысла!
Через секунду горница заполнилась одобрительным ревом.
— Любо! — дружно кричали дружинники.
Громче всех кричала молодежь.
Возможно, кто-то и не хотел иметь князем Гостомысла, но этих противников не было слышно.
Когда крики стихли, двое старших дружинников поднялись, и Гостомысл увидел в их руках золотую шкатулку.
Эту шкатулку они поставили к ногам Гостомысла. Поклонившись, осторожно открыли шкатулку.
Гостомысл увидел, что в шкатулке лежала шапка из ценного меха. Среди меха ослепительно блистали золотые украшения и драгоценные камни.
Шапку бояре с почтением подали Стоуму, а Стоум, приняв шапку, церемонно поднес ее Гостомыслу.
— Склони голову, князь, — сказал он торжественно.
Гостомысл начал догадываться, что сейчас произойдет, и его сердце екнуло, лицо покраснело, и он склонил голову.
Стоум, держа шапку обеими руками над головою Гостомысла, громко объявил:
— Дружина провозглашает Гостомысла своим вождем, и в знак этого покрывает княжеской шапкой его голову! Пусть сверкающая слава и удача покроют его голову так же, как эта драгоценная шапка!
Гостомысл почувствовал, как на его голову опустилась шапка: она была мягка и приятна, но такой тяжелой, что Гостомысл испугался, что он не сможет удержать шапку, и машинально поправил ее руками.
Заметив это, Стоум едва заметно подмигнул и громко спросил:
— Тяжела княжеская шапка?
— Тяжела! — одними губами выдавил Гостомысл.
— Это власть от богов — громко сказал Стоум. — Власть приятна. Но власть тяжела, и ее удержать так же тяжело, как и эту шапку. Всегда помни об этом.
Возложив шапку на голову Гостомысла, Стоум провозгласил:
— Да здравствует князь Гостомысл!
Дружинники грохнули мечами.
— Да здравствует князь Гостомысл!
Когда крики стихли, Стоум, вынул меч из ножен, встал на одно колено, склонил голову, поцеловал меч и обеими руками подал его Гостомыслу.
— Князь, я, боярин Стоум, клянусь быть тебе верным товарищем, и исполнять все твои приказания, и защищать тебя пуще себя, и оставаться с тобой в горе и радости. Вот тебе мой меч, — громко объявил Стоум.
Гостомысл встал, взял меч в руки, коснулся его кончиком плеча боярина, затем протянул его Стоуму.
— Вот тебе твой меч! Будь мне верным товарищем, и я обещаю быть тебе верным товарищем, и я буду защищать тебя, как самого себя, и поддерживать тебя в горе и радости. Будь моим воеводой, — сказал Гостомысл.
Стоум с почтением взял меч и вложил его в ножны.
— Поднимись с колен, мой товарищ, и встань рядом со мной, — сказал Гостомысл.
Стоум поднялся и встал рядом с Гостомыслом.
Тут же перед князем оказался Ратиша.
— Не по чину это! — пронеслось возмущение среди бояр.
Не обращая на них внимания, Ратиша повторил процедуру
Стоума и подчеркнуто громко повторил его слова.
— Мой дорогой друг, ты уже не раз доказывал преданность мне, — сказал Гостомысл, передав ему меч. — Буду и я тебе верным другом. Будь моим вторым воеводой. Становись рядом со мной, мой товарищ.
Ратиша, бросая победоносные взгляды на бояр, встал с другой стороны княжеского кресла.
После этого дать клятву князю поторопились и другие дружинники.
Для каждого дружинника у Гостомысла нашлось ласковое слово, хотя некоторых он и знал мало.
К своему удивлению, Гостомысл обнаружил намного больше дружинников, чем ожидал.
Среди тех, кто принес клятву князю, неожиданно оказались Храбр и Вячко.
Когда последний дружинник закончил клятву, Гостомысл поклонился дружинникам и торжественно заговорил:
— Назначая старого воина Стоума и молодого дружинника Ратишу воеводами, даю знать всем, что отныне нет для меня разницы молодой ли дружинник или старый. Для меня дружина едина. А потому ценить своих друзей буду только потому, насколько они храбры и верны мне. Сегодня нам тяжело, мы потерпели поражение, многие отчаялись, пали духом и ушли от нашей дружины. Но знайте, — ночью мне приснился сон, что ко мне приходила богиня Девана. Утром я спросил волхвов, что это значит. Волхвы спросили богов, и те сказали, что мы должны сшить знамя цвета утреннего солнца и в центре поместить лик трехликого Велеса, который отныне будет покровительствовать нам Знайте, если мы будем сохранять дух и мужество, то мы победим.
Закончив речь, Гостомысл приказал Стоуму:
— Воевода Стоум, распорядись, чтобы сшили знамя как можно скорее.
Затем он сел в кресло, и Стоум шепнул ему на ухо одно слово. Гостомысл кивнул головой и коротко сказал:
— Распорядись.
Стоум тут же громко объявил:
— Сейчас мы будем держать военный совет, надо решать, как нам вести войну. А за это время во дворе расставят столы, и князь всех приглашает на пир.
Среди дружинников послышались радостные крики:
— Да здравствует князь Гостомысл!
Стоум поднял руку: дружинники затихли.
— Князь уходит, — сказал Стоум, взял Гостомысла под руку и повел между радующимися дружинниками к выходу. За ними шел Ратиша.
Гостомысл приветственно покачивал рукой.
Когда они вышли из горницы и Ратиша закрыл сзади дверь, Гостомысл сказал Стоуму:
— Боярин, благодарю за торжество. Однако я князь по рождению, а не по желанию дружины.
— Ты прав, князь! — сказал Стоум. — Я виноват, что самовольно сделал так. Но я вынужден был сделать так, потому, что твой отец потерял земли словенские и оказался в изгнании на чужой земле. После смерти князя Буревого его дружина хотела уйти к другим князьям, потому что не верила, что мальчик может возглавить дружину. Ведь ты князь по рождению, но был не вождем дружины. Обрядом возложения на твою голову княжеской власти я объявил тебя вождем и склонил их поклясться в верности тебе. Таким образом, мы сохранили дружину, а ты стал первый среди них.
— Но отныне я буду зависеть от дружины, — сказал Гостомысл.
— Князья всегда зависели от дружины, но дружинники еще больше зависят от князя, — рассудительно возразил Стоум.
— Но обряд объявления вождя мне понравился. Хороший обряд, красивый. Особенно — с мечами, — сказал Гостомысл.
— Я постарался сделать его торжественнее, — сказал Стоум.
— Но впредь сначала советуйся со мной, — сказал Гостомысл.
— Хорошо, — сказал Стоум.
Они вошли в комнату.
— Ратиша, сними с меня шапку, — сказал Гостомысл.
Ратиша, снял шапку, и Гостомысл с облегчением вздохнул.
— Однако тяжела шапка.
Стоум усмехнулся.
— Дорогая шапка — целой страны стоит.
— А где шкатулка? — спросил Гостомысл.
— Вот она, — сказал Стоум, показывая шкатулку.
— Положи шапку в шкатулку, — сказал Гостомысл.
— Хорошо, — сказал Стоум.
Он поставил шкатулку на стол, принял у Ратиши шапку и спрятал ее в шкатулку.
— Стоум, — строго сказал Гостомысл, — и раз эта шапка стала олицетворением княжеской власти, то хранить ее следует пуще всех богатств.
— Я помещу ее в твою сокровищницу, — сказал Стоум.
— У меня нет сокровищницы, — сказал Гостомысл.
— Теперь есть, — сказал Стоум.
— Ты будешь хранителем сокровищницы. Охранять ее поставь самых надежных воинов, — сказал Гостомысл, на минуту задумался и проговорил: — Боярин, но с этого момента я не буду жаловать земли дружинникам. Только золото и серебро.
— Да будет твоя воля, — сказал Стоум и усмехнулся: хитрый боярин догадался, почему князь решил не давать земли дружинникам.
Опустившись в подземный ход, Лисий хвост наткнулся на Тишилу. Тот своим толстым телом заткнул ход, точно пробкой, и Лисий хвост вынужден был толкнуть его в спину.
— Ты чего встал? — сердито прошипел Лисий хвост.
