Василий наблюдал за ним, не решаясь заговорить первым. Запахло травяным отваром, и вскоре по хижине поплыл аппетитный аромат свежих лепешек. Откуда-то на широком каменном краю очага, похоже, служившем и столом, появились глиняная мисочка с горным медом и желтоватый кругляш козьего сыра. Пустынник жестом пригласил Василия придвигаться поближе.
За неспешной трапезой старец назвался Дионисием, между делом кое-что рассказал и о своем здешнем житье-бытье: неподалеку в скале бьет ключ, откуда можно брать вкусную воду. А в стороне от тропы, на горной лощинке, где растет трава и немного кустарника, он устроил загон для коз и с помощью монахов поставил несколько ульев. Стережет коз и отпугивает всякое охочее до меда зверье большая пастушья овчарка, она и живет там, в загоне.
– Вот чаем, мучицей и разными там мелочами доводится разживаться у монахов, – не спеша объяснял пустынник, намазывая медом разломанную пополам лепешку. – Уважает братия мой медок и козьим сыром не брезгует.
Они прихлебывали горячий пахучий чай, обменивались незначащими фразами о здешний зиме, о том, где самая короткая дорога к монастырю. Но Василия не оставляла уверенность, что должен быть и какой-то другой, очень важный, разговор: не может быть, чтобы только нужда в ночлеге и отдыхе случайно привела его к этому очагу.
Он продолжал незаметно оглядывать свой нечаянный приют и теперь, при горящем светильничке, заметил, что в переднем углу хижины была икона Троицы старого письма. Он продолжал исподтишка рассматривать и своего хозяина, припоминая, что, садясь за еду, пустынник, однако, не благословил трапезу и не прочел положенной к случаю молитвы. В то же время, несмотря на часто упоминаемых старцем монахов из буддийского монастыря, в хижине не было ни статуэтки Будды, ни какого-нибудь иного божка.
Немало вопросов вертелось у Василия на языке, но он решил не торопиться, выждать, как будут дальше развиваться события, и лишь, не утерпев, поинтересовался, какими судьбами занесло русского человека в отроги Тибета.
– Моя судьба лежит в твоей дорожной сумке, странник, – спокойно ответил старец, наливая Василию новую порцию чая.
– Книга?! Опять эта книга! – вскрикнул Василий, резко отодвигая чашку так, что даже плеснулся отвар на зашипевшие угли. «Но как?! – завертелось у него в голове. – Неужели здесь все-таки побывал до меня Такаси Оно? А может, с книгой ждали его, а не меня?»
Но, как бы отвечая на эти невысказанные сомнения, отшельник отрицательно покачал головой:
– Твой проводник ничего не знает об этом приюте. Тебя сюда привел твой собственный Путь – это Путь Хранителя Книги. Рано или поздно, тем или иным способом Книга должна была вернуться сюда. Разве ты сам не чувствуешь, что принес ее именно туда, куда следовало? Но если в тебе еще живут тревога и недоверие – спрашивай! Я вижу, ты уже достаточно отдохнул от своих злоключений и так же, как и я, готов к долгой беседе. Говори же!
– Я хочу узнать, что это за Книга и почему она переворачивает судьбы стольких людей! – воскликнул Василий. – И наконец, кто вы такой, отче? Случайно или не случайно перекрестились наши пути? Мне надоели все эти тайны, я хочу жить как обычный простой человек…
Старец приподнял руку, как бы останавливая эту горячую сбивчивую речь, и покачал головой:
– «Как обычный» – уже не получится, сын мой.
– Почему?! Опять эта Книга? С тех пор как я получил ее в наследство…
– Не с тех пор, а раньше, гораздо раньше… Может быть, появление Книги именно у тебя и случайность… Хотя вряд ли. Но разве еще задолго до твоего появления на родине владыка Николай не сказал тебе о твоем предназначении? Ну да – он мог не успеть, или ты не был готов к тому, чтобы его понять… Ну хорошо, – и он глубоко вздохнул. – Начнем, пожалуй, с самого начала: отложим разговор о Книге и вернемся к тому вопросу, который ты задал самым первым, – обо мне.
…Кто я такой? Нет, я вижу, сегодня у нас день непростых вопросов. Кто я? Легко сказать… Кем я только не был. Ну если издалека – в детстве звали Денисом, учился на Смоленщине, в одном приходском училище с будущим владыкой Николаем Японским. Только он пошел в семинарию, а я – в гусары. Имя, наверное, обязывало: назвал меня батюшка, отставной военный, в честь Дениса Давыдова – героя войны с Наполеоном.
Ну что сказать… По службе я рос быстро. Была удалая гусарская молодость: попойки, дуэли, женщины… Была и большая, единственная любовь. Но она была замужем и брак почитала за святыню… Не знаю, чем бы все кончилось, но подоспела Русско-турецкая война 1878 года, пошел и я добровольцем освобождать «братушек», как мы называли тогда болгар.
Сражался на Шипке, был ранен под Плевной и попал к туркам в плен. Бежал с двумя товарищами, спрятали нас греки в монастыре. Там я принял монашество и нынешнее имя: Дионисий. Молился, научился читать по-гречески священные книги. Тишина была в монастыре, благолепие…
Но душа просила простора, тесны мне показались монастырские стены – сбежал я из монастыря и нанялся матросом на судно, идущее в Индию. Ну а там уже пошли мои странствия не хуже, чем у купца Афанасия Никитина. Только тот добирался домой, а я нищенствовал и добрел до самого сердца Тибета, побывал в Лхасе, пожил учеником и в тамошних монастырях: сильно меня занимали в то время вопросы о смысле человеческой жизни, о добре и зле, о том, почему в мире столько человеческого горя…
И только раз в Тибете встретились мне русские – старообрядцы из северных костромских скитов. Их душа просила того же, что и моя: ответа, как обустроить мир по справедливости, как сделать людей лучше.
Добирались они до Тибета своими потайными путями, по секретному слову, которым пользовались, как паролем. А свела нас судьба на пути к Общине, затерянной в самом сердце Тибета. Там и тогда начался Путь Книги, а значит, и на какое-то время твой Путь, приведший тебя сюда. Только Книга теперь надолго завершила свое странствие по людям и снова будет ждать в тишине и покое своего часа, а твой Путь лишь коснулся ее, и продолжаться ему дальше своими измерениями. Хотя, поверь моему опыту, все переплетается в Великой Ткани Жизни – все судьбы и все пути, все концы и все начала, все причины и следствия…
* * *
Пустынник замолчал и снова поставил на огонь ковш со своими травами.
– Ну а Книга? – поторопил его Василий. – Что в ней?
– Если говорить кратко, в ней Знание, но ты ведь на таком объяснении не успокоишься.
– Кое-что мне успел сказать Такаси Оно. Но я не знаю, верить ли его словам… У нас вообще был очень странный разговор: он сказал, что я победил потому, что за меня сражался кто-то, еще и он видел… какого-то старца.
– Что же тут удивительного? Разве вам в семинарии не рассказывали о житии великого русского святого – преподобного игумена обители Святой Троицы отца Сергия Радонежского? Помнишь, как, благословив князя Дмитрия Донского на Куликовскую битву, он собрал всю братию в церкви и ему дано было во время молитвы видеть весь ход боя. Он молился за живых и павших воинов. И молитва эта помогла им одолеть врагов. А еще слышал я, что будто видели татары, как запасной русский полк, решивший исход битвы, вела в облаках над полем битвы сама Пресвятая Богородица…
– Сравнимо ли, отче, – смутился Василий, – то ведь была историческая битва, от которой зависела вся судьба Руси.
– Нам неведомо, в какие мгновения творится история, – строго сказал Дионисий. – Откуда знать тебе, что решалось в твоей схватке, какие силы выступили против тебя, почему так важна была твоя в ней победа. Но значит, важна, если преосвященному Николаю разрешено было Господом вмешаться в нее и сохранить тебе жизнь. Значит, для чего-то она предназначена, эта жизнь, и ты не имеешь права ни потерять ее, ни прожить зря. Что касается Книги, не знаю, что рассказал тебе проводник и с какой целью он это сделал, хотя, конечно, небесполезно было бы знать, что успели они выведать…
– Кто «они»?
– Те, у кого цели иные, чем у нас. Можно сказать – противоположные.
– А кто вы? Такаси Оно говорил о какой-то Общине в Тибете…
– Значит, ты знаешь почти все.
– Да, но как мне узнать, сказал ли Такаси Оно правду?
– Только душой и разумом. Ну хорошо, послушай теперь, что расскажу я. Но решать, где истина, все равно только тебе самому. Никто за тебя не сделает этого.
Василий вздохнул и приготовился слушать.
– Помнишь, я рассказал тебе, как встретил русских старообрядцев на пути к Общине? Так вот, они туда не дошли, их не пустили. А для меня почему-то сделали исключение. Может, я был настолько заблудшей душой, что просветить меня было особенно почетной задачей? Ну да это я так… скорее над собой иронизирую.
В Общине живут Учителя – по-индийски: махатмы. Кто они такие? Ты слышал, наверное, не раз, что человек использует в своей сознательной жизни лишь малую часть своего мозга? Ну вот, а Учителя достигли такой степени развития, что используют и ту, оставшуюся, часть. И поэтому они могут, можно сказать, напрямую общаться с Творцом Вселенной, с Высшим космическим разумом.
