Он остановился перед ней и повторил:
— Злом! Сегодня каждый князь тянет одеяло на себя, и многие не хотят понять, что оно не растягивается. А всем надо научиться жить под ним. Другого не дано. А это может свершиться, когда кто-то один будет следить, чтобы оно досталось, в зависимости от его участия, всем.
Князь вновь заходил. Её глаза так и бегали за его движением. Он неожиданно вновь подошёл к княгине и, опершись на ручки кресла, произнёс:
— Разве хорошо вот так жить вдали друг от друга?
Не дождавшись ответа, опять заходил.
— Нет! — воскликнул он, — нет! Неужели Александр того не понимает? А если понимает, почему делает так?
Он опять остановился, глаза его почему-то смеялись.
— Не знаешь? — он вздохнул. — И я порой не знаю. Ну, будем прощаться, — резко прозвучали его слова.
Она ничего не сказала, но её тяжёлый вздох лучше слов ответил на его слова.
Князь подошёл к ней, поцеловал руку, потом щёчку.
— Прощевай, Анастасьюшка! — голос князя прозвучал печально.
— Александр уехал к Гедимину, — прошептала Анастасия.
Иван Данилович вдруг выпрямился, лицо посуровело. Он рывком обнял её и крепко поцеловал в губы. Затем, быстро повернувшись, не оглядываясь, вышел из светёлки.
В эту пору к Варяжскому морю лучше не подходить. Его тёмно-серые волны, как разъярённые звери, бросаются на берега. Стоявшие на якорях лайбы плясали, грозя сорваться и ускользнуть в море. Неослабевающий дождь дополнял унылую картину. Несколько морян столпились на берегу, с тревогой посматривая на разбушевавшуюся стихию.
Волны не давали подойти к кораблю. Но, выбрав удобный момент, морянин подвёл лодку к борту. Купец и его люди перебрались на корабль. Морянин, закрепив лодку за корму, взялся за якорь. Купец и он подняли грузило. И рвавшуюся в море ладью подхватили обрадованные волны.
Ветер пузырём надул тканевый холст, и лайба, разрезая острым носом волны, понеслась, как на крыльях. Волны, словно одумавшись, глядя на эту нахалку, забили с удвоенной силой, грозясь смыть людей. Они легко поднимали судёнышко на свой гребень, чтобы, как в пропасть, бросить его вниз. Сердце «уходило в пятки», порой замирая.
— Господи! Спаси! — неслось вперемежку с воем стихии.
Но морянин, орудуя кормовым веслом, каждый раз выводил лайбу из опасности. Хороши были и его помощники. Кроме страха за жизнь, они заработали достаточно синяков и шишек, нахлебались и морской водицы.
— Держись! — кричал морянин, не давая упасть в воду кому-нибудь из зазевавшихся путников.
И когда нос лайбы зашуршал по береговой отмели, они даже не поверили, что этот кошмар закончился. На берегу купец с радостью в голосе произнёс:
— Добрались, слава те, Господи! — и, упав на колени, стал креститься.
Великий магистр не поверил своим ушам, когда ему доложили, что московский купчина Василий Коверя просит встречи с ним. Недавно, во время встречи с псковским купчиной, он думал о том, что лучше было бы, если бы на его месте оказался московит. И... на тебе. «Сразу принять — покажу заинтересованность. Нет, пусть думает, что мы в нём не очень нуждаемся».
— Передайте купцу, что я жду его завтра пополудню.
Перед въездом в крепость прибывших встретили два рыцаря, одетые в чёрные туники, белые плащи с чёрными крестами на левых плечах, со шлемами на головах, с поднятыми забралами. Поприветствовав гостей, они вежливо попросили их следовать за ними. К магистру пропустили только одного купца. Приближаясь к нему, купец старался повнимательнее рассмотреть магистра. Среднего роста, суховат. Заглублённые глаза смотрели внимательно. А весь его облик говорил, что он человек непростой. С таким ухо держи востро. Волевой. Такого на испуг не возьмёшь.
То же, не скрывая своего интереса, делал и Великий магистр. К нему подходил плотный, крепкий человек. Высокий лоб закрывали кудряшки. Глаза зоркие, проницательные. Поразили брови. Они напоминали орлиные крылья, поднятые вверх. Приблизившись, купец преклонил колено и склонил голову. Выпрямившись, произнёс:
— Рад видеть Великого магистра, о котором столько наслышан. Прибыл я к вам по поручению своего господина, великого князя московского, — сказав, склонил голову.
— Много наслышан о вашем князе и его деяниях, — ответил магистр.
На удивление купца, он хорошо говорил по-русски. У него пронеслось в голове: «Это не случайно. Очень, видать, его интересует Русь».
— Поэтому рад видеть его посланца. Надеюсь, он дал вам соответствующие полномочия.
Купец усмехнулся:
— Полномочия мои одни — провести с вами переговоры и потом всё доложить князю.
— Хорошо, присядем, — и его рука с тонкими пальцами указала на кресло за длинным столом.
Магистр сел напротив. Купец покосился на стол и кресло с высокой спинкой. «Но он туда не сел. Значит, уделяет мне особое внимание. Начало вроде неплохое», — успел подумать гость.
— Что же интересует князя? — спросил магистр, наклонив большую голову. Руки положил на стол и стал гладить ладони.
«Не буду церемониться», — подумал купчина и начал:
— Моего князя, да и вас, синьор магистр, не может не волновать, что ваш ближайший сосед...
— Он имеет в виду Гедимина? — вставил магистр.
Магистр не назвал княжеского титула соседа, и купец понял его отношение к нему. «Это хорошо!» — опять мелькнуло в голове.
— Вы, сир, совершенно правильно это подметили.
— Что же хочет ваш князь? — подперев подбородок рукой, опять спросил магистр.
— Объединить усилия в борьбе.
— Что ж... — желваки забегали на худых щеках магистра, — это естественное желание любого правителя, чтобы остановить захватчика. Да, в нашей истории было всё. Не скрою. Были и победы, и поражения. Но... было и другое: совместные действия против общего врага.
Магистр как-то по-особому взглянул на гостя. И тут московит вспомнил, как однажды в разговоре с боярином Родионом тот поведал ему о знаменитом козельском воеводе Сече, участвовавшем в совместном походе черниговского князя Михаила, польского князя Мазовецкого и магистра тевтонского ордена. Имя он запамятовал.
— Было, — согласился московит и рассказал ему то, что знал от Родиона.
Магистр слушал внимательно. С его лица не сходила улыбка. Когда московит закончил повествование о героической обороне Козельска и о том, что никто не оказал воеводе помощь, улыбка сбежала с лица магистра.
— Да. Сегодня мы не всегда отдаём долги, — признался он, — но я должен сказать, что это дело имело продолжение.
Сказав, магистр замолчал, ожидая реакции купца.
— Какое? — живо спросил он.
Хозяин пожевал тонкие губы, потом начал:
— Как мне рассказали, воевода славно бился и погиб, защищая свою землю. Но у него оставался сын, который продолжал борьбу. А прибежище он получил у нас, — торжественно проговорил магистр. — Причём, как мне поведали, он был первым из русских, кого Великий магистр фон Зальц посвятил в рыцари.
Московит был удивлён. Магистр торжествовал.
— Скажу больше, — он самодовольно улыбнулся, — он готовился принять нашу католическую веру. Очевидно, он понял её пр...
Но гость не дал ему договорить.
— Скажите, сир, а что с ним стало?
Тот, похоже, не ожидал такого бесцеремонного вопроса и на какое-то время смешался. Но, тотчас оправившись, с горечью ответил:
— Тогда в этих землях свирепствовали татарские орды, одна из которых и напала на него. В неравном сражении он погиб.
Воцарилось молчание. Было видно, что гость явно что-то обдумывает. Магистр, чтобы сбить его с толку, добавил:
— Ходили слухи, что он якобы перед этим убил батыева полководца. После чего татарское солнце закатилось.
— Вот видите, синьор магистр, — проговорил купец.
При этом магистр отметил, что купчина вновь вернулся к почтительному обращению: «Странный он человек. Ко мне обратился как к равному. Неужели он не тот, за которого себя выдаёт? Тогда кто он? Неуж сам... Но нет Только сумасшедший может в такое время рискнуть добираться сюда». А тем временем купец продолжал речь:
— ...какие мы, русские люди. С нами надо дружить.
Магистр улыбнулся и посчитал, что наступил самый подходящий момент, чтобы внушить посланцу одну важную мысль, которую тот как бы сам подсказал.
— Конечно! — воскликнул он с жаром, которого купец никак не мог ожидать от этого на вид скептического человека. — Вы тогда поймёте своё заблуждение...
Это слово насторожило купца. Он как-то весь собрался и довольно строго взглянул на магистра. На того, похоже, это не подействовало. Или он сделал вид, что не заметил.
— ...Мне думается, что дружба может быть крепкой, когда она объединяется общими делами, целью и... главное, верой.
Надо было видеть, как резко изменился купец. Магистр даже ругнул себя, что один на один остался с этим, по сути, незнакомым человеком. Гость заговорил в повышенном тоне:
