— А, — московский боярин начал, — ты знавал князей Стародубских? — боярин, машинально взглянув на донца, уставился на рязанца.
Тот кивнул и спросил:
— Это у них младший сыночек хотел порезать братьев и дядьку?
— Не, — московский боярин опять быстро взглянул на Андрея. — Ето так говорили. А случилось-то вот что. К великому князю пришёл отец младшего сыночка с сестрой и всё рассказали, как было на самом деле. Дядька и старший сын его брата решили порешить других братьев. А младшенького кто-то успел предупредить, и он убег Тётка-то показала ему плечо, которое разрубил братец, и князь сказал, что, как с поймает Ваську, строго осудит за напраслину.
— Ну и чё?
— Да того в Сарае и порубали, туды ему и дорога, — москвич вдохнул порцию воздуха свинячим носом. Андрей слушал их разговор с замирающим сердцем. Ему даже вдруг захотелось вскочить и заорать во всё горло: «Вот я!», но что-то сдержало его. Знал бы Андрей, как боярин ошибался, вскочил бы, не выдержал. Хан и тот не разобрался, Стародубский да Стародубский, и принял Фёдора за Василия.
В это время вошёл князь. Иван Иванович быстрым взглядом окинул присутствующих. Посланца донских казаков он узнал сразу.
— А, Андрей! — не без радости воскликнул он, взяв парня за руку, пояснил: — это посланец свободного Дона!
Присутствующие заволновались. Видать, натерпелись от них лиха.
— Спокойно! — князь поднял руку, — это теперь наши, вроде братьями становимся. Так? — он посмотрел на Андрея.
— Полк прибыл на место, — сообщил казак.
Князь поглядел по сторонам и увидел Якова. Поманив его пальцем, сказал, когда тот подошёл:
— Ты договор помнишь?
Тот кивнул.
— Тогда посылай им продукты и всё остальное. Смотри не обидь. Они люди сурьёзные! Так, Андрей?
Есаул подтвердил.
По предложению князя он переночевал и на следующий день отправился назад. Только, на удивление сопровождающих, путь Андрей выбрал другой. Но он им ничего не говорил, а они не спрашивали.
После возвращения от рязанского князя Андрея как подменили. Митяй попытался его порасспрашивать, но тот так посмотрел на него, что пропала всякая охота это делать. Так они и ехали: каждый по себе. Андрея всю дорогу занимало услышанное. Что же ему делать: вернуться? А как же его новые друзья: Митяй, Курбат, Захар? Как посмотрит атаман? Живы ли, родители? Поди, земли поделили? Войну начинать? Друзей бросать... Не может он ответить на эти вопросы. А кони бегут, подгоняемые морозцем. Добежали почти до места. Здесь друзеки должны его подождать. Когда он объявил им об этом, они ничего не спросили. Уж больно угрюмым было его лицо.
Вот те ворота с высоким забором. На стук отвечает уже знакомый голос Макара.
— Я Андрей, атаманов есаул!
Загремел засов.
Андрей застал Ефросинью и Дарью за прядением. Увидев на пороге нежданного гостя, обе замерли. В их глазах — удивление и испуг. Они в один голос воскликнули:
— Что с дедой? Что с Семёном?
Андрей замахал руками:
— Всё хорошо! Атаман жив и здоров. Меня просил заехать и передать гостинцы.
— Слава те, Господи! — они перекрестились.
— Раздевайсь! — приказала Ефросинья.
Но Андрей замотал головой и произнёс:
— Не могу. Меня ждут А я хочу передать...
Он снял с плеча чувал, развязал его и достал кису.
— Это те! — и протянул Дарье.
Глядя на неё, Андрей неожиданно смутился. Жест его был неуклюж, и руки их соприкоснулись. Он уловил нежность, теплоту её кожи. В голову ударила мысль: «Что это?» — он уставился на Дарью с таким выражением, словно впервые видел что-то необыкновенное. Её лицо зарделось. Они так и стояли друг перед другом, растерянные. Помогла Ефросинья.
— Чё на пороге стоишь? Пути не будет.
Андрей машинально шагнул вперёд, глядя по-прежнему на Дарью. Она засмущалась ещё сильнее.
Ему показалось, что до сих пор не доводилось видеть таких глубоких, прекрасных глаз с дразнящей искоркой в них, алых припухших губ. А коса! Ниже пояса. Что-то заговорило и в ней. Если раньше вид парня ей ничего не говорил, то теперь на посланца деда она смотрела другими глазами. Она нетронутым девичьим сердцем вдруг почувствовала, что ей приятно с ним общаться, а его скромность, стеснительность подкупали её. Наконец, Андрей пришёл в себя, что-то вспомнил:
— А это тебе, — он достал свёрток и подал ей.
Она развернула и обомлела. Там были пряники медовые, изюмные, сушёный абрикос, шербет. Многое из этого он сохранил ещё от волжского похода.
— Проходи! — она взяла его за руку.
Не отнимая руки, он произнёс с сожалением:
— Меня ждут, надо ехать.
— Аа, — протянула она, — приезжай ещё, буду рада.
— Ладно. Как атаман скажет! — поправился он.
Всё семейство вышло провожать Андрея во двор. Они были восхищены тем, как ловко он вскочил на коня. Поклонившись Макару, Ефросинье, он задержал взгляд на Дарьюшке, отчего опять вогнал её в краску.
— Прощевайте, — он стегнул коня и умчался прочь.
Ефросинья вдогонку перекрестила его и, вздохнув, произнесла:
— Какого хорошего парня подобрал сябе Семён.
Ждавшие его казаки о приближении Андрея поняли по сильному волнению Дружбана. Он то бросался вперёд, то возвращался назад. И точно: вскоре показался Андрей. Когда он подъехал, ребята его не узнали. Лицо парня, до этого суровое и сосредоточенное, светилось радостью. Он спрыгнул с коня и расцеловал подпрыгивавшего Дружбана. Такая перемена удивила парней. Они переглянулись и улыбнулись друг другу. Весь остаток пути Андрей был весел, рассказывал свои детские шалости. Его точно подменили. По дороге на Дон они заскочили к казакам, охранявшим Рязанскую землю, убедились, что княжеский договор строго выполняется. Казаки хорошо разместились, был запас пропитания. Побывали на бекетах. И только после этого отправились домой.
Вернувшись. Андрей прежде всего зашёл к атаману. Взглянув на подходящего есаула, по его сиявшему счастьем лицу, он понял, что тот съездил хорошо. Это подтвердили и слова есаула. Когда Андрей закончил отчёт, атаман, как бы между прочим, спросил:
— Подарок-то понравился?
И тут Андрей выдал себя. Лицо его покраснело, на лбу моментально выступил пот.
— Понравился, — ответил он, — у них всё... хорошо.
В его голосе атаман что-то уловил и посмотрел на парня.
За их отсутствие на коше ничего не изменилось. Жизнь шла в сложившемся ритме. Только несколько усилилась подготовка к предстоящему походу.
Однажды утром, не успел Андрей продрать глаза, как за ним пришёл казак от атамана. Тот собирал у себя всю казацкую верхушку. Семён вновь повёл разговор о подготовке к походу.
— Друзеки-казаки, — сказал он, — мы отправили справных казаков в рязанские земли. Многие из них должны были идтить в поход. Но не вертать же их.
— Пущай служат — раздались голоса.
— И я так думаю, — произнёс атаман, легко пройдясь по усам, — щас у нас набралось много нового люда. Вот из их и надоть набирать для похода.
Поднялся Зосим:
— Чё отправил казаков в Рязань, то правильно сделал. Но новеньких надоть не только поучить, но справить для них поход. Че-то давненько за зипунами не хаживали, атаман.
Семён опустил голову. Прав был старый казак.
— Чё скажу, друзеки-казаки, прав Зосим, прав. Надоть итить.
Круг согласно закивал головами. Поднялся Курбат:
— Нам, бывалым казакам, надоть в их головы вперять, чё нет уз святей товарищества.
Загудел круг:
— Прав Курбат!
Так как каждый пришедший имел право выбирать себе курень, то к Андрею, прослышав про его дела, в основном повалили молодые парни. И столько, что впору хвататься за голову. И он решил разделить их на три группы, поставив во главе Митяя и молодого Захара, который успел многому научиться. Учёба была суровой, как и погода. Лежать, не двигаться на морозе или сидеть в плавне и дышать через соломинку, без пищи сидеть по нескольку дней. Не каждый выдержал. Кто-то ушёл к рыбакам, кто-то к охотникам, кашеварам. Но кто остался, чувствовалось, что это будет крепкий костяк.
В середине зимы Андрей решил сделать набег на ногайские табуны. Семён дал согласие, только сказал есаулу: «Береги себя!» Его слова прозвучали так, что он словно чего-то не договаривал. Ногайцы хорошо знали повадки казаков и ждали их нападения. И тут кто кого перехитрит. Знал об этом и Курбат, посоветовав Андрею вначале обязательно проведать, а не лезть при виде табунов сломя голову. Совет этот ой как пригодился есаулу. Ему он следовал всю жизнь.
На третий или четвёртый день пути, хотя шли они в основном только ночью, а в светлое время суток прятались по балкам, выставив вперёд смотрящих, он позвал бывалых казаков:
— Друзеки-казаки! Как думаете, скоро аль нет мы их увидим? Не пора ль проведать?
Казаки посопели, покряхтели, переглянулись меж собой. По их взглядам можно было понять, что действия молодого есаула им по душе.
