— Ничего с вами не случится, — отмахнулся де Гевара, — конечно, если будете вести себя благоразумно.
— Но ведь вы под арестом, — слабым голосом напомнил епископ.
— Как видите, пока еще нет.
— Вы бежали?
— Бежал!
— Но ведь из тюрем инквизиции не бегут!
— Но ведь я здесь!
— Как вам это удалось?
Де Гевара только усмехнулся. Он понял, что епископ думает, будто ему удалось совершить побег из тюрьмы, но не стал распространяться о своих истинных подвигах.
— Вот что, — объявил он, точно вопрос бы уже решен, — я останусь здесь, у вас.
— Нет, нет, — прошептал епископ. — Это невозможно!
— Почему же?
— Потому что здесь дворец епископа!
— Вот именно! Подумайте, кто станет искать меня здесь?!
— О, дон Фернандо, умоляю вас, Богом Вышним заклинаю, уходите, уходите! Вас могут увидеть, и тогда пропали мы оба!
— А вы постарайтесь сделать так, чтобы меня никто не увидел.
— Но… как же?..
— Допустим… вы дадите мне ключ вон от того павильона.
— Там хранятся части древних скульптур, — возмутился епископ, — из тех, что полностью не сохранились… руки, знаете ли, головы… даже чья-то ступня… и еще разные редкости… вазы, амфоры… Они такие хрупкие… по ним нельзя стрелять из арбалета, а Кончита…
— Черт возьми, не трону я вашу посуду!
— Я запираю павильон от Кончиты, — вздохнул несчастный старик.
— Говорю же, мне нет дела до вашей коллекции. Может, несколько месяцев назад я и заинтересовался бы, но сейчас, сами понимаете, мне не до того!
— Дон Фернандо, прошу вас, уходите! Бегите, бегите отсюда скорее! Бегите, пока есть возможность!
— Видите ли, ваше преосвященство, я не привык уходить, не закончив дел, — сказал де Гевара, опять развалившись в кресле епископа. — А я еще не все дела завершил.
— Какие, черт побери, дела, когда за вами охотится инквизиция!
— Пусть себе охотится. Здесь я буду в безопасности.
— Дон Фернандо, — взмолился епископ, — зачем вы меня терзаете?! Разве я и так не сделал для вас все, что мог? Разве я не предупредил вас, как друга, как сына, сразу же, как только на вас поступил донос? Почему вы не скрылись тотчас же? Почему не послушались меня? Посмотрите, к чему это привело! Вас бросили в тюрьму, вас пытали! Разве мало вы страдали?! Разве мало я волновался?!
— Ну, волновались вы, допустим, за себя, а не за меня, — вставил де Гевара.
— И к чему этот маскарад? — продолжал епископ. — А, понимаю! До вас тоже дошли слухи о дьяволе, который, будто бы, разбойничает в городе. Чтобы вас не узнали, вы переоделись чертом… Но кто достал вам этот наряд? Вы подкупили кого-то из служащих инквизиции?
— Вы слишком много задаете вопросов, ваше преосвященство, — хищно улыбнулся де Гевара. — Считайте, что одежду мне принесли бесы, с которыми я вожу компанию… Ну, так мы договорились! Я остаюсь! Вы отдаете мне ключи от павильона и от калитки в стене! А то сегодня ночью мне пришлось лезть через стену. Это никуда не годится! И смотрите, ваше преосвященство, не проговоритесь, — угрожающе добавил он. — Предупреждаю вас, мне это не понравится! А теперь приступим к завтраку, не зря же, черт возьми, для нас накрыли стол! Присаживайтесь, ваше преосвященство!
Епископ не осмелился возражать, но мысленно возблагодарил Бога за то, что никто не видит, как он трапезничает с самим чертом.
* * *
Утро епископ провел в крайнем смятении. К нему в дом вселился дьявол. Выходит, теперь он сам — пособник и укрыватель еретика. Но что ему оставалось делать? Пойти и объявить, что в его парке засел сатана? Но это все равно что своими руками вырыть подкоп под собственную епископскую кафедру. Спрашивается, почему колдун отправился именно к нему, а не к кому-нибудь другому? Потому что… Вот именно! Инквизитор и так смотрит на него с подозрением, не хватало еще такого скандала! Брат Себастьян наверняка сообщит о случившемся верховному инквизитору в Мадрид, а от преследований инквизиции не защищен никто. При мысли о том, что он может лишиться своего тепленького местечка, епископа бросило в дрожь и на голове зашевелились остатки волос. Ох, не зря его мучили тяжкие предчувствия, когда в городе учредили трибунал! Он предчувствовал, что дело добром не кончится!
Епископ боялся инквизитора, но еще больше боялся де Гевару, от которого, как он теперь понимал, можно было ожидать чего угодно. «Может, он и вправду поживет здесь денек-другой, а потом исчезнет, — успокаивал себя Карранса. — Может, все и обойдется. Сбежал же он из тюрьмы, может, и отсюда сбежит». Епископ готов был подарить де Геваре самого быстрого коня из своей конюшни, лишь бы колдун поскорее исчез. И тут епископа осенило. Не зря же он, в конце концов, раздумывал в течение несколько часов! В его старой голове еще могут рождаться дельные мысли! Его преосвященство понял, что нужно делать: не мучиться в ожидании, пока на него донесут, а донести самому! Не ждать удара с покорностью судьбе, а самому нанести предупреждающий удар! Решено! Он напишет в Мадрид: у брата Себастьяна сбежал узник. А, может, он его нарочно отпустил? Может, был подкуплен? Измыслить можно вообще все что угодно, и пусть потом оклеветанный оправдывается, как знает!
Додумавшись до столь хитрого хода, епископ облегченно вздохнул, с аппетитом пообедал и стал ждать. Он ждал, что к нему явится надменный главный инквизитор, дрожащий, растерявший все свое высокомерие, путаясь и сбиваясь, сообщит о неслыханной вещи — побеге арестанта, и попросит совета. Но время шло, а никто не приходил. Не было не только инквизитора, но даже гонца от него. И вообще день прошел тихо и спокойно.
К вечеру епископ не выдержал, приказал заложить карету и сам отправился в трибунал. Там тоже не ощущалось никакого волнения.
— Ваше преосвященство, — приветливо улыбнулся ему брат Себастьян, — как ваше здоровье? По-видимому, неведомый недуг отпустил вас?
Епископ пристально всмотрелся в лицо Бартоломе, но не заметил ни тени смущения или тревоги. А уж онто, прожженный старый интриган, умел читать чужие мысли!
— Я хотел бы лично допросить узника, — не назвав имени, епископ допустил явную ошибку. По неведению, Карранса полагал, что он сам и брат Себастьян думают сейчас об одном и том же заключенном.
— Какого узника? — осведомился Бартоломе. — Сами знаете, их здесь десятки.
— Де Гевару, — пробормотал старик и, с трудом скрыв волнение, уселся за стол, где обычно размещались судьи.
Бартоломе хладнокровно вызвал стражу и приказал привести колдуна.
И тут епископ понял: инквизитор еще ничего не знает! Он еще не обнаружил бегство заключенного и потому так спокоен! О, какой подарок судьбы сейчас его ожидает! Епископ даже тихо хихикнул и заерзал в кресле, воображая, как вытянется лицо инквизитора, когда ему сообщат…
Скрипнула открывшаяся дверь. В зал ввели арестанта.
Карранса взглянул на вошедшего, привстал, весь подался вперед, а потом вдруг медленно начал оседать. Если бы Бартоломе не поддержал епископа, тот рухнул бы на пол.
Де Гевара был здесь! Он был одновременно в двух местах! Или это его призрак? Демон?
— Вам плохо, ваше преосвященство? Очнитесь, очнитесь!
Бартоломе принялся хлестать Каррансу по щекам, и эти шлепки больше походили на пощечины.
— Уведите арестованного! — крикнул инквизитор страже. — Не до него!
Епископ приоткрыл сначала один глаз, потом другой. Призрака поблизости уже не было.
— Где он? — простонал Карранса.
— Де Гевара? В камере.
— Вы уверены?
— Совершенно. А вы? — Бартоломе подозрительно посмотрел на епископа.
— Я вам доверяю, — пробормотал тот.
— Хотел бы я сказать о вас то же самое, — процедил сквозь зубы Бартоломе.
Его преосвященство чувствовал себя слишком слабым, чтобы возражать. По указанию Бартоломе, стражники подхватили его под руки и скорее отнесли, чем отвели обратно в карету.
На этот раз епископ не притворялся: он действительно чувствовал себя очень плохо.
* * *
«Кто гибнет от руки дьявола? Казалось бы, ответ ясен. Де Гевара, пользуясь неограниченной свободой, уничтожает своих врагов. Бешеная ненависть, жажда крови и мщения движет им. Этот мир, никогда не принимавший его, должен поплатиться…
Но… Разве донья Люсия была врагом де Гевары? Напротив. А старый могильщик? Уж он-то наверняка не держал зла на сеньора, который скупал у него кладбищенский товар. В чем же они провинились перед заклинателем адских сил?»
Бартоломе понял: они знали о тайных занятиях де Гевары. Точнее, донья Люсия могла знать, а Педро Рамирес наверняка догадывался. И оба могли воспользоваться своими догадками, чтобы погубить де Гевару. У каждого из них нашлась бы причина. Гробокопателю были нужны деньги, как доносчик он получил бы часть состояния колдуна. Донья Люсия, собиравшаяся замуж за дона Диего, мечтала избавиться от своего ревнивого любовника.
