было молчание сумрачных небес, готовых разразиться громом.
При виде князя Словена никто из них и не подумал выразить хоть подобие почтения.
– Однако это явное неуважение к хозяину, – тихо заметил Рус.
– Он делает это специально, – одними губами проговорил через плечо Словен.
Сохраняя на губах подобие улыбки, Словен кивнул боярам, некоторым особенно приближенным пожал руки, прошел к трону и сел.
Рус встал рядом, положив руку на спинку трона.
– Здоров ли будешь, брат Болгар? – спросил Словен по ритуалу.
Болгар резко сорвался с места. У рынд вздрогнули кончики парадных топориков. Ближние бояре, думая, что Болгар хочет напасть на Словена, схватились за рукояти мечей. Но Словен не пошевелился. Он глядел так же спокойно.
Рус из-за спины прошептал:
– Не бойся, брат. Мой меч наготове, чтобы тебя защитить.
– Он не осмелится напасть на меня, – спокойно проговорил Словен.
Пройдя вперед, за несколько шагов до трона Болгар так же резко остановился.
– Словен, я требую, чтобы ты немедленно вернул моему брату его дочь! – потребовал Болгар.
– О чем ты говоришь? – с искренним удивлением проговорил Словен.
Болгар заметил удивление Словена и понял, что Поруссы у Словена нет, однако это уже не имело никакого значения. Болгар достиг своей цели.
– Ты знаешь, о ком я говорю.
Словен пожал плечами.
– Не знаю…
– Я говорю о Поруссе, – сказал Болгар.
– Это какая-то ловушка, – прошептал Рус Словену на ухо. – Теперь любые твои оправдания будут восприниматься как ложь.
– Вижу, – мрачнея лицом, проговорил Словен.
Имя девушки, из-за которой уже произошла ссора, предвещало очередные неприятности. Однако он пока не понимал, какие.
Рядом с Болгаром встал Коман.
– Брат, отпусти Поруссу! – необычайно жестко потребовал он.
– У меня нет Поруссы, – сказал Словен.
– Он лжет! – сказал Болгар, взглянув на Комана.
– Ты лжешь! – сказал Коман.
– Я не лгу, – сказал Словен.
– Ты лжешь! Твои соплеменники уже сказали нам, что твой человек по имени Данав увел Поруссу в твой дворец, – сказал Болгар.
– Данав?! Но я не знаю такого человека, – сказал Словен.
– Ты отказываешься признать своего человека?! Это позор! – сказал Коман. – Словен, я всегда к тебе хорошо относился, но после этого я говорю тебе – ты лжец и обманщик. И если ты не отдашь мою дочь, то готовься к войне. Завтра же я выступаю против тебя.
– А я поддержу своего брата. И вся наша родня поддержит его, – сказал Болгар и обратился к Коману: – Пошли отсюда, брат. Нам нечего больше делать в этом логове трусливого шакала.
Очередное оскорбление переполнило чашу терпения.
Желал ли Словен войны или нет, уже не имело значения. Словен подумал, что, если он и дальше будет сносить оскорбления от Болгара и его братьев, то неминуемо потеряет не только царский трон – дружина потеряет веру в своего предводителя, а народ потребует избрать другого военного вождя. Все княжеское богатство и власть стоят на силе, смелости, дерзкой уверенности в свою исключительность. Только это дает право князю стоять над людьми и решать их судьбу. Власть князя – словно крепкая цитадель на фундаменте, силой взять ее нелегко. Но стоит фундаменту дать трещину, как цитадель сама рухнет.
Словен резко встал.
– Ты объявляешь мне войну?! – грозно спросил он.
– Да! Это война. И я скоро нападу, – сказал Болгар и быстро направился к выходу. Вслед за ним палату для торжественных приемов покинули Коман и бояре.
В глазах Комана виднелась растерянность: очевидно, он все же не ожидал, что ссора обернется войной.
Словен, стоя, проводил взглядом Комана и Болгара. Как только Коман и Болгар покинули зал, Рус воскликнул:
– Пока они не собрали войско, надо послать за ними и убить их.
Бояре схватились за оружие.
– Нет! Они наши гости. Это будет нечестно. Никто не тронет их в нашей земле даже пальцем, – сказал Словен.
– Нечестно обвинять нас в том, чего мы не совершали, – сказал Рус.
– Они могут так поступать, но я, если хочу быть царем, должен быть честным. Иначе люди скажут: как он может быть царем, если он не соблюдает законов гостеприимства?
– Законы гостеприимства святы, – неохотно согласился Рус. – Но что же – теперь ждать, когда они соберут войско и нападут на нас?
Словен окинул взглядом зал и проговорил:
– Вся наша дружина здесь, поэтому мы можем провести совет и решить, что делать нам.
Отобрав оружие у Данава, разбойники ему и девушкам накинули петли на шеи и нанизали на длинную веревку. Теперь пленные могли идти вереницей за впереди идущим разбойником. Таким образом, никто из пленных сбежать не мог.
Впрочем, Данав в уме язвительно усмехнулся, веревку, которой его привязали, он мог порвать одним движением.
Однако главарь разбойников оказался предусмотрительным. Задумчиво посмотрев на бугристые мышцы на теле Данава, восторженно поцокал языком – здоров, здоров! – и велел связать ему руки кожаным ремешком.
Кожаный ремень не под силу был даже такому богатырю, как Данав.
Пока разбойники занимались пленными, они не обращали ни малейшего внимания на раненого и убитых. Видно, это у греков было в порядке вещей, так как раненый лежал в стороне и только тихо постанывал.
Связав пленных, ахейцы бросились проверять содержимое их котомок. Обнаруженный запас еды исчез в мгновение ока. Впрочем, еды оказалось слишком мало и из-за кусков лепешки между разбойниками даже возникла небольшая стычка. По поведению разбойников Данав сразу догадался, что у них иссякли запасы пищи, а с добычей новой у них возникли затруднения. Обычно разбойники добывали пищу, отбирая ее у прохожих на большой дороге либо даже грабя небольшие села.
Другие разбойники так бы и сделали, но эти отчего-то прятались от людей.
Данав не стал ломать голову над этой загадкой, потому что главарь разбойников поступил еще более необыкновенно: закончив с пленными, главарь разбойников вместо того, чтобы оказать помощь раненому, кинув мимолетный взгляд на убитых, приказал сбросить их в пропасть.
Разбойники обыскали тела убитых и забрали все ценное, что нашли, собрали оружие и без всякого сомнения спихнули своих мертвых товарищей в пропасть – снизу послышались глухие удары тел о скалы и шум осыпающихся камней.
Девушки тихо ойкнули.
Заметив осуждающий взгляд Данава, главарь вскользь заметил:
– Они были хорошие воины. Но у нас нет возможности нести их тела. Внизу их тела обглодают дикие звери. Это достойное погребение.
Только после этого ахеец обратил внимание на раненого. Он присел рядом с ним и спросил:
– Алексис, ты еще не умер?
– Нет, Зен, – простонал раненый.
– Ты идти можешь?
– Нет.
– Мы нести тебя не сможем.
– Я знаю, – сказал раненый и закрыл глаза.
Зен встал.
