нас кризис эго и пониженная самооценка, — весело продолжила Антонина. — Я знаю надежное средство, поднимающее и самооценку, и кое-что другое.
Она поставила чашку на галошницу, развязала и распахнула халат. Под ним ничего не было.
— Снимите эти ваши, как их, очки.
Антонина изобразила голливудскую секс-бомбу: медленно провела рукой по животу, закусила губу, похлопала ресницами.
Черт знает что, подумал Марат, не в силах оторвать взгляд от ладони, спустившейся к самому низу. Но очки снял и шагнул вперед.
Потом он лежал на диване, смотрел, как она расчесывает спутавшиеся волосы.
Усмехнулась, глядя на него в зеркало:
— Ну всё? Возвращаемся к нормальной жизни?
Он кивнул. Действительно, хорошая жена — та, что понимает тебя без слов, принимает таким, какой ты есть, без осуждения, живет твоими интересами, оберегает и помогает. А любовь тут ни при чем. Любовь в браке вообще ни при чем. Вот о чем следовало бы написать роман. Лев Толстой попробовал, но не справился. Слишком уж хотел быть «не хорошеньким, а хорошим». Но универсально хороших людей не существует. Хорош тот, кто хорош персонально для тебя.
— Тогда позволь тебе напомнить, что операция «Девочка ищет отца» из-за твоего фортеля под угрозой, — продолжила Антонина. От игривости не осталось и следа, теперь она была серьезна. — Ты пропустил два воскресенья. Машка стала говорить про тебя гадости. На самом деле она боится, что ты утратил к ней интерес. Вот и щетинится. Раз ты вернулся в чувство, сегодня обязательно идем в Лаврушинский.
«Девочка ищет отца» — это был какой-то фильм, Марат его не видел.
Когда они с Антониной воссоединились, сразу же возник вопрос: как быть с дочерью? То есть ясно, что после переезда в новую просторную квартиру они будут жить втроем, но ведь отец для Маши незнакомый, совершенно чужой человек.
Антонина стала разрабатывать стратегический план, как Марату установить «здоровые отношения» с дочкой, у которой к тому же еще и переходный возраст.
Рассуждала вслух.
— Ситуация, конечно, непростая. До недавнего времени у нас про тебя вообще не говорили. Машка в раннем детстве про папу спрашивала, ей что-то врали, потом перестала спрашивать. Нету и нету. Но после «Чистых рук» ты стал у нас в семействе популярной личностью. Папхен без конца вспоминает, как вывел тебя в люди, мамхен сокрушается, что я тогда поторопилась. У Маруси, конечно, ушки на макушке. Что-то такое она про тебя все-таки знает. Я тут обнаружила у нее под подушкой номер «Юности». Там на твоей фотографии карандашом рога пририсованы.
— Да? — упавшим голосом спросил Марат.
— Не пугайся. Это всего лишь значит, что она тобой заинтересовалась. Пытается понять, что́ ты за фрукт и почему тебя все эти годы не было. Меня не спрашивает, дедушку с бабушкой тоже. У нее сейчас такой период, когда всё в себе. Но теперь я с ней поговорю.
— Как?
— Скажу, что ты не такой, как обычные отцы. Ты гениальный писатель, вроде Фадеева.
— Почему Фадеева, а не Льва Толстого? — обиделся он.
— Потому что они в школе сейчас проходят «Молодую гвардию». Ты помалкивай, Рогачов. Не мешай ходу мысли. Скажу, что с гениями очень трудно. Потому что они живут не для своей семьи, а для всего человечества. Поэтому мы с твоим папой и разошлись. Я не хотела отвлекать его от творчества. Кстати это в общем и целом правда.
— Ты только добьешься того, что Маша будет меня бояться!
— И очень хорошо. Любить — как дочки любят пап — она тебя все равно уже не полюбит. Для этого нужно было читать ей сказки, сидеть рядом, когда она болела корью, успокаивать, если ночью приснился кошмар.
Он виновато заморгал.
— Не переживай. Как сказал Калигула: «Пусть не любят, лишь бы боялись» — это как раз про подростков. Здоровые отношения с ребенком, это когда он не хамит, а относится к родителю с почтением. В этом направлении мы и двинемся. Учти: никаких нежностей, никакого сюсю, главное — никаких покаяний. Будь Тарасом Бульбой: «Поворотись-ка сынку. Экой ты смешной какой!» — вот правильный аппроуч. Ты как бы проверяешь, достойна ли Машка быть дочерью великого человека. Этой линии и держись. Тогда она будет привставать на цыпочки, бояться, что разочарует тебя. Время от времени давай понять, что она ух какая интересная — но скупо, по чуть-чуть. Так кстати можно завоевать любую женщину — правила в принципе те же самые. Дальше. Самое важное — первое впечатление. Надо показать товар лицом. Она должна увидеть тебя в правильном антураже… — Антонина потерла подбородок. Она сейчас была похожа на Нонну Гаприндашвили, обдумывающую гамбит. — У тебя не запланировано какой-нибудь встречи с читателями или зрителями?
— Нет… Пригласили на открытие мемориальной доски Романа Пилляра, это главный герой серии про борьбу с савинковцами. В следующую субботу. Я не собирался идти…
— Пойдешь как миленький. И заткнешь за пояс других ораторов. А я приведу Машку. Знакомиться с великим отцом.
Заткнуть за пояс других ораторов было легко. После скучных, по бумажке, выступлений секретаря райкома и представителя городского Совета ветеранов Марат выглядел просто Демосфеном. Взволнованность придавала его короткой речи неказенность, даже страстность. Небольшая толпа — пенсионеры, пионеры, милиционеры — зашевелилась и потом долго аплодировала.
Волновался Марат не из-за комиссара госбезопасности Пилляра (1894–1937), который был та еще сколопендра, а из-за долговязой девочки, смотревшей на оратора исподлобья и в финале не захлопавшей.
Антонина подвела ее, когда Марат закончил давать интервью московской программе телевидения.
— Вот, знакомься, — торжественно сказала Антонина. — Как условились. Ты говорил, что твоей работе мешают маленькие дети и что ты начнешь общаться с дочерью, когда ей исполнится двенадцать. Время пришло. Смотри, какая у нас красавица выросла.
Марат испугался, что краснеет. Версия показалась ему совершенно бредовой.
— Интересно, — сказала Маша, глядя не на него, а на мать. — Мне двенадцать еще в декабре исполнилось. Чего это ты столько времени ждала?
Вопроса о том, почему папа не желал ее видеть до двенадцати лет, у девочки, кажется, не возникло.
— Твой отец очень занятой человек, — укоризненно покачала головой Антонина. — Ты представляешь, что такое писать книгу? Попроси папу, он тебе может быть расскажет. Вот что, вы побудьте вдвоем, как следует познакомьтесь, а я пойду.
Так у них с Маратом было условлено. По плану он должен был повести Машу в ресторан ЦДЛ. Там торжественный интерьер, и вообще это ее первый поход в ресторан. «Будем выстраивать в сознании ребенка правильный ассоциативный ряд, — сказала Антонина. — С папой в ее жизнь входит всякое новое, интересное, взрослое. Послушай Василису Премудрую,
