Для экспериментальной проверки четырех вариантов понадобилось очень много времени. За несколько месяцев, в течение которых велись опыты, ученым удалось установить, что скорость возрастания количества нейтронов максимальна при расстоянии между пластинами, равном 18 сантиметрам. Учитывая затраченные усилия и время, это был весьма скромный результат, особенно если вспомнить, что он уже был известен со времен гейдельбергских экспериментов Боте и Фюнфера, проведенных еще в ноябре 1943 года. Словом, новая многомесячная работа ни на шаг не продвинула атомные исследования. Когда Фёглер услышал о результатах из уст самого Гейзенберга, он даже не пожелал скрыть своего возмущения. Не скрыл он его и в письме, направленном полномочному представителю Герлаху.
Третий опытный образец изотопного шлюза был закончен в начале июня. Багге сам запустил установку для холостой обкатки. Через два часа вышли из строя подшипники, и дело снова застопорилось. Новый доработанный образец подготовили к испытаниям на срок службы в июле. На испытания прибыли Дибнер в сопровождении Беркеи, специалист по ультрацентрифугам из фирмы «Аншютц» доктор Бейерле и представитель фирмы «Бамаг» доктор Зиберт. Все они считали необходимым испытать атомный шлюз на срок службы. Установку включили 10 июля и она безостановочно проработала шесть суток. За это время удалось получить около двух с половиной граммов сильнообогащенного шестифтористого урана.
Так после долгих неудач и срывов в Германии наконец-то появилась действующая установка для разделения изотопов урана. К тому же технически она оказалась даже более простой, чем ультрацентрифуга.
Во второй половине августа Багге покинул Бутцбах и перебрался в Хейсинген, где уже обосновались его родные. Шлюз разобрали и тоже отправили в Хейсинген. Вслед за ним увезли и все необходимое оборудование. Формальным поводом к переезду Багге и его лаборатории явилось тяжелое «положение с транспортом, возникшее в ходе войны, в частности войны в воздухе, и не способствующее регулярному снабжению жидким воздухом, а также шестифтористым ураном».
Пожалуй, самым перспективным из разрабатывавшихся в ту пору в Германии методов разделения изотопов занимался барон Манфред фон Арденне, который по-прежнему оставался в принадлежащей лично ему лаборатории в Берлин-Лихтерфельде. Эта лаборатория собственными силами строила электромагнитную машину для разделения изотопов урана; принцип ее действия был тем же самым, что и у масс-спектроскопов: электрически заряженные частицы различной массы удается разделить благодаря тому, что они под воздействием магнитного поля движутся по разным траекториям. Арденне намеревался применить плазменный источник ионов, позволяющий получить высокие плотности потока ионов при малом разбросе значений их энергий. Разработанная Арденне конструкция имела очень много общего с конструкцией машин, примененных в Ок-Ридже для получения урана-235. К тому же ионный источник в установке Арденне был значительно лучше ок-риджского. Он и поныне используется в опытах по физике плазмы и называется по имени создателя. Но в ту пору коллеги Арденне в Германии относились скептически к его работам, только после войны они получили весьма высокую оценку и с большим успехом были применены в других странах.
В июне начались систематические налеты американской авиации на Мюнхен. Подача воды и электроэнергии в городе практически прекратились. Дом Герлаха сильно пострадал от пожара. Уже к середине месяца, когда баварскую столицу посетил Геринг, большинство ее зданий было превращено в руины. В те годы Герлах писал в своем дневнике: «Мюнхен разрушен. Пожары полыхали всю ночь». Налеты продолжались до 21 июля. В городе уже не было ни пожарных, ни воды. Да и выгорело уже почти все. Последние пожары загасила сильная летняя гроза. В ту ночь Герлаха разбудили не взрывы, а гром, грохот обрушивающихся под ветром разбомбленных домов и дождь, падавший прямо на его постель.
В который раз Гитлер клялся отомстить союзникам. По его приказу снова были воскрешены планы бомбардировки Нью-Йорка[41]; 20 июля фюрер поклялся перед дуче пустить на Лондон «Фау» и сравнять этот город с землей. А на следующий день он заверял одного иностранного государственного деятеля, посетившего Германию, что за «Фау-1» последуют «Фау-2», «Фау-3» и «Фау-4». От Лондона не останется камня на камне и «наверняка понадобится эвакуировать из него все население».
Герлах уехал из Мюнхена 25 июля. На короткое время он задержался в Берлин-Далеме, где в неуязвимом для бомб бункере продолжались работы. Теперь Герлаху было уже совершенно ясно, что в условиях бомбардировок работы берлинской группы не принесут ощутимого результата. В последующие недели Герлах неотрывно думал о месте, подходящем для эвакуации физиков из Берлина. Ему хотелось выбрать такое место, которое было бы расположено в узкой, извивающейся между горами долине, недоступной для вражеских бомбардировщиков. Ему вспомнилась романтическая швабская деревня над тихой рекой, домики которой были разбросаны на склонах двух крутых и обрывистых холмов. Когда-то он часто наведывался в те места в пору цветения сирени. Ландшафт там сильно напоминал декорации опер Вагнера или Вебера: над средневековой деревней высился отвесный утес, увенчанный замком, тюрьмою и церковью.
Деревня эта называлась Хайгерлох и была расположена всего в десяти милях к западу от Хейсингена, превратившегося к тому времени в новый центр атомных исследований. У подножья хайгерлохского утеса Герлах хотел построить бункер, но случайно узнал, что в утесе имеется пещера, издавна, приспособленная под винный подвал.
Встретившись 29 июля с Дибнером и Шуманом, Герлах сообщил о необходимости реквизировать подвал и расположенную неподалеку сельскую гостиницу «Лебедь».
Местная строительная фирма получила указание расширить подвал и приспособить его под размещение берлинского оборудования. На эту работу требовалось несколько месяцев. Лаборатории в Хайгерлохе было присвоено наименование «Спелеологическая исследовательская группа».
Остальные атомные исследовательские группы также постепенно перебирались в Южную Германию и оседали в районе Штутгарта. Ган уже перебазировался в Тайльфинген, а из Фрейбурга намечали переселить в Хайгерлох профессора Филиппа. К августу завершили перебазирование в Кандерн группы, занимавшейся ультрацентрифугами. Ультрацентрифугу «Марк I» смонтировали в доме, получившем кодовое название «Мебельная фабрика Вольмера». Когда в Киле во время бомбардировки было разрушено предприятие «Аншютц», управляющий научными исследованиями доктор Бейерле собирался устроиться во Фрейбурге, где по соседству с лабораторией ультрацентрифуг «Марк III» фирмы «Хеллиге» имелось подходящее деревянное здание. Однако Хартек резко возражал против этого, опасаясь новых бомбардировок. А потому в Кандерн должна была переместиться из Киля и фирма, занятая работой над усовершенствованным вариантом ультрацентрифуги «Марк Ш-В»; здесь ей предоставлялось здание, наполовину занятое фабрикой льняных тканей. Это здание получило кодовое название «Ангорская ферма». Здесь фирма «Аншютц» должна была прежде всего разместить механические цехи, а затем уже создать производственную линию для изготовления ультрацентрифуг «Марк Ш-В». Геринг и Фёглер обещали Герлаху оказывать полное содействие в обеспечении необходимым снабжением.
К концу первой недели августа в Мюнхене все еще не было электричества и не работал водопровод. Профессор Герлах выехал в Берлин и в личной беседе с Фёглером подробно рассказал о развитии работ в Кандерне и других местах. Теперь его более всего заботило снабжение тяжелой водой; в своем дневнике он записывает: «Гейзенберг требует две с половиной тонны». 11 августа в Веморке закончили подготовку к перевозке в Германию восемнадцати электролизеров завода высокой концентрации. Девять из них предназначались для бункера в Берлин-Далеме, где они были необходимы для установки очистки и повышения концентрации тяжелой воды, а девять других должны были поступить в Хайгерлох, где также предполагали соорудить подобную установку.
Электролизный завод «ИГ Фарбениндустри» в Лейне был уже полностью уничтожен; 28 июля на Лейну был совершен столь тяжелый налет, что Шпеер немедленно поставил о нем в известность Гитлера, прибавив при этом, что последствия бомбардировки окажутся крайне тяжелыми. В тот же день референт Шпеера доктор Гёрнер сообщил Герлаху, что надежды на производство тяжелой воды в Лейне придется оставить. Весь день 11 августа Герлах, Хартек и Дибнер провели на разрушенных заводах, которые уже срочно восстанавливала целая армия рабочих и инженеров. В тот день состоялась их последняя встреча с Бютефишем и Герольдом — научными руководителями заводов «ИГ Фарбениндустри» в Лейне. На этой встрече присутствовали также Бонхоффер и Гейб. Они обсуждали проблему производства тяжелой воды. Однако на сей раз отношение «ИГ Фарбениндустри» к заданию стало резко отрицательным. Такое отношение имело важный скрытый мотив — спор о праве владения патентом на процесс Хартека — Суэсса.
