Басманов появлялся то в одном, то в другом, наиболее жарком месте, отдавал короткие приказания, подбадривал стрельцов, коротко перемигивался с Федором, лицо которого было сплошь покрыто коркой пороховой гари и одежда, забрызганная кровью. И вновь спешил туда, где татары начинали брать верх. Арка ворот была наглухо завалена перевернутыми телегами, камнями, бревнами, перекрывая проход полностью. Да и татары, казалось, не испытывали большого желания после первой неудачной попытки, стоившей жизни многим десяткам человек, ворваться еще раз через главные ворота в город. Потому Алексей Данилович велел пушкарям развернуть орудия к стенам и держать их наготове. Когда татары густо облепили стену неподалеку от воеводских конюшен, почти сбросив защитников, еще немного и устремились бы внутрь города неудержимым потоком, Басманов опять спас положение.
— Наводи в самую кучу! — подскочил он к пушкарям, в нерешительности топтавшимся с зажженными фитилями в руках.
— Так там же и наши есть, — показали они на сражавшихся. И действительно на стене еще бились трое мужиков, пытаясь из последних сил сдержать крымцев.
— Бери левее! — Басманов видел, что мешкать нельзя — еще чуть и станет поздно, татары лавиной хлынут вниз, а тогда…
— А вдруг зацепим своих? — пушкарь умоляюще глядел на него. — Не хочу такой грех на душу брать. Своих же христиан жизни лишать.
— Давай сюда! — грубо рванул раскаленный железный прут Басманов у него из рук, на глазок навел пушечный ствол на стену, шепча про себя молитву, чтобы и в самом деле не убить неосторожным выстрелом своих.
И словно ангел-хранитель подсказал бойцам оглянуться: увидев наведенную на них пушку и мигом сообразив все, они метнулись в сторону, оставив татар в радостном ликовании победы. Выстрел смел половину нападавших, а осмелевший и вдохновленный пушкарь ударил из второго орудия, довершая начатое.
— Слава тебе, Господи, отвел руку мою от искушения, — вздохнул почерневший лицом пушкарь.
— Гляди, чтоб он еще и татарскую саблю от твоей шеи отвел, — недобро глянул на него Басманов.
Более татары уже не предпринимали попыток взобраться на стены, убрались обратно в лагерь и как ни в чем не бывало, накинулись на приготовленную кашеварами еду
— Пора бы и нам перекусить после трудов праведных, — обратился Алексей Данилович к сыну, облизнув потрескавшиеся губы.
— А вдруг опять полезут?
— Навряд ли полезут сегодня. Да и завтра тоже. Теперь они будут каверзу какую выдумывать, чтоб хитростью нас взять
— А мы как?
— Будем Бога молить, чтоб воевода Воротынский полки послал нам на выручку.
Соглашения о приобретении союзников и денег
Если трудно приобрести друзей, то возникает вопрос, кого лучше сделать своим другом — такого, который не является постоянным, но находится в подчинении, или же такого, который не подчиняется, но является постоянным.
Многие считают, что лучше постоянный, хотя бы он не подчинялся. Ведь такой, хотя бы он и не помогал, но не будет причинять вреда.
Однако это не так. Лучше иметь хотя бы непостоянного друга, но такого, который находится в подчинении. Пока он помогает, до тех пор он и друг. Ведь друг определяется оказанной им помощью.
Из древнего восточного манускрипта
Едигир и его спутники осторожно следовали за обозами крымцев, пытаясь ничем не обнаружить и не выдать себя. Судя по всему, боевые сотни вел кто-то хорошо знающий расположение дозорных или разведка успешно поработала и выявила их заранее. Орда уклонилась от крепости, где находились порубежные воеводы Шеин и Шереметьев и устремилась к Рязани.
Федор Барятинский долго спорил с Колычевым нужно ли упреждать оставшихся в крепости воевод о том, что Орда прошла у них под самым носом.
— Пусть сами глаза разуют и глядят шире! — горячился князь Петр. — А нам важнее позади Орды идти а коль повезет, то пощипать их чуток.
— Много мы вчетвером сделаем, — возражал Барятинский, — да нас и направляли упредить воевод порубежных о подходе Орды.
— А мы разве не упредили? Не послали двоих людей к воеводам?
— Только не знаем, чего с ними стало. Может, перехватили их давно.
— Я в лагере двух своих оставил и тоже не знаю живы ли они, — вставил слово Алексей Репнин.
— Не малые дети, коль живы, то найдутся. А если в плену, то мы их скорей отобьем, — не сдавался Колычев.
Едигир не принимал участия в споре, произошедшем вечером во время короткого привала на опушке леса. Коней они привязали рядом, чтобы в случае опасности были под рукой. Огня не разводили, довольствуясь тем, что у них осталось из припасов. Шум из лагеря крымцев изредка долетал до них и ветерок доносил приятные запахи варившегося в котлах мяса, что больше всего раздражало и выводило из себя преследователей. Но Едигиру нравилось играть в прятки с врагом, оставаясь невидимыми, и постоянно подогревать в себе возбуждение перед возможным столкновением с кем-нибудь, заплутавшим или отставшим от своих крымцем. Он обдумал возможности их небольшого отряда и решил, что следуя за крымцами, они имеют гораздо больше шансов принести пользу, чем уйти в крепость с известием о нашествии.
— Куда идет Орда? — спросил он у Барятинского.
— Думал, будто они на Москву идут, но сейчас вижу — на Переяславль Рязанский.
— Много еще осталось до него?
— Поприща два, а то и три будет. Значит, два-три перехода, — пояснил он.
— Если бы знали хорошо дорогу и могли идти ночью, — раздумывая, заговорил Едигир, но помолчав, добавил, — кони устали, однако, не дойдут без отдыха.
— Не дойдут, — тут князья были единодушны.
— Кто у них хан, говоришь?
— Верно, сам Девлет-Гирей ведет.
Едигиру приходилось и ранее слышать имя крымского хана. Он долго молчал о чем-то размышляя, похрустывая в темноте сочной травинкой, а потом вдруг решительно заявил с обычной уверенностью и правотой в задуманном:
— Взять его надо!
— Как взять?! — встрепенулись все. — Да ты знаешь, какая у него охрана? Головы сложим зазря и только!
— Один пойду, — и то, как это было сказано, не оставляло сомнений, что именно так он и сделает.
— Ладно, не томи. Расскажи, чего задумал, — первым заколебался Петр Колычев, которому дерзкий план пришелся по душе.
— Ждать надо удобного случая, а потом напасть на него.
— Ждать… Сколько ждать? А если не будет случая? — разочарованно откликнулись князья, ожидавшие более конкретного предложения.
— Случай всегда будет, — отрезал он, — надо не упустить его и быть готовым.
— И что ты предлагаешь, Василий? — Федор Барятинский опустил в темноте свою ладонь на его плечо.
— Обойти их мы не сумеем. Так?
— Так, — согласился Федор.
— Значит, к Рязани они выйдут. Так? А мы, где будем в это время?
— Сзади будем, — Федор пытался предугадать дальнейший ход рассуждений Едигира.
— Сзади нападения они ждать не будут, когда на стены полезут, вот тогда и надо подобраться и взять Гирея.
— Однако есть над чем подумать, — одобрительно проговорил Барятинский и по тому, как остальные промолчали, стало ясно — план Едигира принят.
Через два дня они вслед за крымцами вышли к окрестностям Переяславля Рязанского и увидели крепостные башни. Ночью почти не спали, но чуть было не обнаружили их шляющиеся повсюду ордынцы, да, видимо, в темноте приняли за своих. А утром с горечью наблюдали, как начался штурм города и как рязанцы отстояли его. Тут опять не выдержал Колычев.
— Наши ратники жизни отдают, а мы в лесочке прохлаждаемся. Надо ударить по ним и все тут.
— Молчи, Петр, — остановил в очередной раз друга Барятинский. Было видно, что и он едва сдерживается, чтоб не кинуться в бой, но понимает бесполезность такого поступка.
— Завтра утром и нападем, — Едигир сказал об этом спокойно, как о чем-то само собой разумеющемся, — а сейчас надо одежду достать.
— Какую одежду?
— Такую, как у них. Халаты, шапки. Да и оружие тоже не помешает.
— Понял! Понял! — Колычев буквально захлебнулся от юношеского восторга, — пошли.
— Нет! Ты, Петр, останься с лошадьми. А со мной пойдут Федор и Алексей, — неожиданно приказал Едигир Колычеву, который вначале весь взвился, чуть не кинулся на него с кулаками, но заметно поостыл и с вздохом опустился на землю, тихо сказав:
— Может, ты и прав. Кому-то надо и за лошадьми присмотреть. Только…,- он чуть помолчал, — может, еды в лагере найдете… А то вторые сутки корешки жуем. И корочки хлеба во рту не было. — Последняя фраза рассмешила всех и каждый доброжелательно похлопал его по плечу.
Низко пригибаясь, они бесшумно пробирались вдоль речного берега, время от времени останавливаясь и прислушиваясь. На их счастье луна еще не взошла, и они находились в относительной безопасности — в стороне от лагерных костров.
