склад с боеприпасами и продовольствием. Всё что осталось у курсантов, то, что у них в руках. Теперь каждый снаряд на счету. Пушек — по пальцам пересчитать. Фланги разбиты и заняты врагом. Курсанты, что смогли отступить, теперь все сконцентрировались на пятачке возле шоссе. Но этот пятачек шоссе наш! И не могут колоны грузовиков и бронемашин пройти мимо. Не может враг войти в Москву. Не пускают его какие-то две «офицерские школы» — так на картах обозначали немцы этот рубеж: «Подольск. Две офицерские школы». 57-й корпус не мог раздавить школяров!
* * *
Теперь бой на рубеже более походил на уличный бой. Окруженный рубеж сражался за каждый дот, каждый окопный переход. Немцы подогнали зенитки и расстреливали доты прямой наводкой, целясь по широким амбразурам. Но разбитые доты оживали и огрызались ружейным и автоматным огнем. Курсанты и раненые сражались. Сражались так, как могут сражаться только молодые, верящие в победу парни — насмерть.
Они перебегали от дота к доту, от окопа к блиндажу, они сами брали немцев в кольцо и уничтожали. И рубеж по-прежнему был наш. И шоссе — наше.
Немцы бомбили рубеж, атаковали рубеж, засылали на рубеж переодетых в советскую форму диверсантов. Ничего не могло сломить защитников.
— Доблестные красные юнкера! Вы мужественно сражались, но теперь ваше сопротивление потеряло смысл: Варшавское шоссе наше почти до самой Москвы… — курсант читал вслух листовку, которые сотнями немцы разбросали с самолета.
— «Почти» — не считается, — другой курсант вырвал листовку. — Даже подтереться ей брезгливо, — скомкал и выбросил. — Смотри! — проследив за полетом скомканной листовки, он вдруг вскочил. — Танки! Наши? Наши танки, ребята! Там наши танки! Сотни парней повылазили из укрытий и с надеждой вглядывались в шоссе. От Малоярославца по шоссе шла колонна танков, на первом развивался красный флаг.
— Ура! Наши танки!
И вдруг тишина. Не наши. На танках все увидели кресты. Немецкие танки колонной в пятнадцать машин бодро катили по шоссе к рубежу. Курсантов как сдуло — все по укрытиям.
И случилось еще одно — теперь уже последнее чудо. За какие-то десять минут четырнадцать танков один за другим, от последнего до второго в колонне вставали и дымились. Лишь самый первый, что с красным флагом, как ошпаренный свернул с шоссе и по обочине мимо курсантов, через окопы рванул к лесу. Удрал, повезло. Из подбитых танков даже никто не вылез. Все кто был внутри, погибли. Что это было за чудо, курсанты боялись даже гадать.
Это чудо надолго засело немцам в память и осталось позорным пятном. 14 машин — за десять минут. Чудо раскрылось скоро. В тылу, на обочине шоссе, вполне себе на виду стояла наша 85-миллиметровая зенитка. Чудо, что колонна проехала, не заметив это довольно-таки внушительное орудие. Зенитка — орудие скорострельное, а 85 мм — калибр для легкого танка разрушительный, когда ему хватало и снаряда сорокопятки. Расчет зенитки не упустил такой немецкой беспечности. 14 танков за 10 минут из одного орудия. 14 танков — о такой потере сообщили самому командующему 57-м корпусом, и он отказывался в это верить. 14 танков! — это случилось 15 октября.
А к вечеру, еще атака, и ночью атака. А на утро, 16 октября выпал снег. Нет пушек, нечем защищать шоссе. Патроны на исходе. Сколько осталось личного состава… Сколько? — нет ответа. Бои идут уже возле КП. Все три линии обороны заняты немцами. Где курсанты, где немцы — все смешалось. Но немцы не штурмовали больше шоссе. 14 танков надолго усмирили их страсть прорвать нашу оборону. Впрочем, сейчас даже бронемашина спокойно проехала бы по шоссе. Не было больше пушек.
Стрельбицкий сидел в своем кабинете. Взрывы, стрельба — ничто, казалось, уже не тревожило начальника артиллерийского училища. Сколько еще смогут продержаться его курсанты? День, может два…
— Товарищ полковник, — перед Стрельбицким стоял сержант-пехотинец, его привели двое курсантов. Стрельбицкий молча смотрел в его лицо. Что еще могут ему приказать из ставки? — Вам пакет, — сержант положил пакет на стол. Полковник взял пакет в руки, вскрыл. Глазам не поверил. Дважды перечитал. Даже вслух прочел:
— Приказываю… вывести вверенные подразделения… училищ для продолжения занятий. — Стрельбицкий в раз обессилев, отложил приказ.
Долго смотрел на двух курсантов, что привели ему гонца-сержанта. — Что стоим ребята? — полковник не сдержался, улыбнулся во все зубы. — Собирайтесь. Завтра в школу, — внезапный здоровый молодой смех стал ответом.
Этим же вечером, с боями, курсанты собирали всех своих по всем трем линиям. Каждый дот обошли, ни один блиндаж не пропустили, все окопы прошерстили. Никто не остался на рубеже. Все стояли у Командного пункта.
— Всё, ребята. Уходим. Приказ оставить рубеж. Из Сибири и Дальнего востока прибыли резервы. Отстояли мы-таки шоссе. Не зря товарищи наши погибли. Мы выполнили приказ. Спасибо, родные мои, спасибо сыны. От всех отцов, за всех отцов говорю я вам это Спасибо. А теперь, в колонну по двое и… шагом марш!
Уро́чище — местность, выделяющаяся среди окружающего ландшафта естественными границами, признаками (лес среди поля; болото, луг среди леса и т. п.).
Сорокопятка — 45-мм противотанковая пушка образца 1937 года
Трехдюймовка — 76-мм полевая пушка образца 1902 года.
Центральный Комитет
КП — командный пункт
