не должна была сообщить мне?
Она поспешно и с раздражением ответила:
— Мадам больна, ты что, не хочешь этого понять?!
25
Когда она вернулась в свой подвал вечером следующего дня, Абдуррабих понял, что у госпожи было обычное лёгкое недомогание, из-за которого его жене вовсе не требовалось проводить ночь вне дома. Волна гнева смела его:
— Мадам вовсе не нуждалась в тебе, у неё дома и так полным-полно прислуги.
Она тоже разгневалась в свою очередь, ибо хотела это сделать в любом случае, и спросила:
— Так значит, такова награда за моё благодеяние?!
Он решительно заявил ей:
— Твой нрав портится день ото дня. Я решил, что ты больше не вернёшься в тот дом…
— Как тебе не стыдно?!
Он закричал:
— Да проклят будет тот дом и его хозяйка!
Она тоже закричала в свою очередь:
— Я не отвергаю милостей.
Он ударил её по лицу и вышел.
Захира обезумела от ярости. Скрываемый гнев прорвался наружу. Она бросила на комнату последний пренебрежительный взгляд. Пощёчина от мужа заняла её разум, распухла, увеличилась в размерах и растеклась по всему её сознанию, пока не убила чувства. Набросившись с кулаками на постель, она не обращала внимания на вопли Джалаля.
Она покинула подвал, отшвырнув прошлое в объятия погибели.
26
Мадам Раифа удивилась столь скорому её возвращению после ухода — прошёл всего один час! Однако молодая женщина спросила её:
— Будет ли у вас в доме место для меня, мадам?
— Боже сохрани, зачем?
Она ответила несчастным тоном:
— После того, что случилось, я не могу жить с тем человеком.
Мадам удивлённо покачала головой, и Захира сказала:
— Он хотел запретить мне служить у вас.
— Он отвергает милости, — заявила сердито Раифа.
— И ещё он ударил меня.
— Какой дикарь! Он не знает, каким сокровищем владеет!
Мадам подумала немного и сказала:
— Однако мне не нравится разрушать семьи…
Захира настаивала:
— Я довольна тем, что делаю.
На что Раифа с улыбкой ответила:
— Этот дом — твой, Захира!
27
Пекарь Абдуррабих запинался от стыда под взглядом мадам Раифы. Бормотал извинения, однако оставался мужественно сосредоточенным на своей цели. Он сказал:
— Да что означает пощёчина? Это же не увечье, что остаётся навсегда!
— Ты заблуждаешься, и ты невежда, — сказала она раздражённо.
Он вежливо настаивал:
— Она должна вернуться со мной прямо сейчас.
Раифа резко возразила:
— Когда ты узнаешь её ценность, не раньше.
Он вынужден был отступить от своей позиции, но всё вокруг начал видеть через красную дымку гнева.
28
Абдуррабих сидел в баре, делая большие глотки из калебасы и вытирая усы концом своего синего джильбаба. Говорил он только о Захире:
— Она сбежала вместе с ребёнком.
Один из пьяниц, сидящих тут же, сказал:
— Ты слаб.
Он воскликнул в знак протеста:
— Но это мадам Раифа побуждала её!
Санкар Аш-Шаммам, владелец бара, посоветовал:
— Поступи как мужчина!
— Что ты имеешь в виду?
— Разведись с ней.
Лицо его подёрнулось:
— Убить женщину для меня — ничтожнейшее дело, как раз плюнуть!
Нух Аль-Гураб — глава клана — расхохотался и в шутку хлопнул его по спине:
— Каков герой!
Гнев его утих, и он покорно сказал:
— Я внемлю совету своего учителя…
Нух Аль-Гураб, глаза которого покраснели от выпивки и гашиша, сказал:
— Топчи её ногами своими, пока она не станет ветхой тряпкой…
А Джибрил Аль-Фас, шейх переулка, посоветовал:
— В разводе ты найдёшь успокоение духа.
— В подобных ситуациях от развода никакого толка, — сказал Нух Аль-Гураб.
Пекарь Абдуррабих спросил:
— А кто же тогда сказал, что брак — половина веры?… Скорее, это половина безбожия.
29
Пошатываясь в темноте, Абдуррабих поплёлся в сторону дома мадам Раифы, перед которым и остановился. В груди его всё бурлило от горячительных напитков и гнева. В сердце, обливавшемся кровью, боролись обычаи, требовавшие проявить мужественность, и упрямые нашёптывания любви.
— Спускайся, девка, спускайся, Захира! — прокричал он грубым голосом, больше похожим на предсмертную хрипоту.
Силы начали покидать его, и он зашатался, а затем вновь выкрикнул:
— Со мной огонь печи и демоны с кладбищенской арки.
Тут открылось окно, из которого высунулся наружу шейх Халиль Ад-Дахшан, имам местной мечети, и сердито спросил:
— Кто там беснуется?
— Я, Абдуррабих, пекарь.
— Убирайся отсюда, презренный пьяница!
— Я хочу свою жену, и закон шариата на моей стороне!
— Хватит устраивать дебош и нападать на дома почтенных граждан!
— От кого же мне тогда требовать справедливости, разве что от Иблиса?
Шейх закричал на него:
— Да будь ты проклят!
Он ухватился за дверь дома и стал колотить по ней кулаком, пока к нему не подошёл Джибрил Аль-Фас, шейх переулка, и не оттащил его под руки со словами:
— Умолкни, безумец! Иди со мной. Я заступлюсь за тебя перед мадам.
30
Джибрил Аль-Фас застал мадам Раифу, когда та всё рвала и метала от гнева. Теперь уже ссора шла не между Захирой и пекарем Абдуррабихом, а между ним и мадам.
— Этот жалкий пекарь! — резко воскликнула она.
Шейх переулка ответил:
— Он всего-лишь ваш слуга.
— Разве вы не видели, какой он нахал?… Разве отошлю я её обратно к нему, чтобы он отомстил ей?
— Я уверен, что он её любит, мадам.
— Животному любовь не знакома.
— А что, если он потребует её подчиниться, согласно закону? — спросил он.
Она упорствовала:
— Мне никогда не надост придумывать всякие уловки.
31
