опорожнить его или грозил лопнуть.
Буд добрался до входа, отодвинул занавесь и сипло рявкнул:
– Сивка, где ты, проклятый богами?!
Но, увидев, что происходит снаружи, застыл как вкопанный.
А снаружи люди метались между рядами, точно на них внезапно напало сумасшествие. За ними гонялись вооруженные люди в необычных одеждах из звериных шкур.
Оба стража, что должны были охранять шатер воеводы, лежали на земле. Лужи крови под их телами расплывались драгоценным рубином.
Одного взгляда хватило Буду, чтобы понять, что на лагерь напал неожиданный враг. В том, что это не были ассирийцы, Буд был уверен – ассирийцы не носили одежд из звериных шкур. К тому же он лично видел, как корабли ассирийцев уходили в море. Потеряв войско, Паний вряд ли мог вернуться назад.
Но пока Буд гадал, откуда взялся враг, несколько воинов в звериных шкурах заметили его и направились к нему с явным намерением убить его.
Кем бы ни был новый враг, медлить было нельзя, и Буд отшатнулся в глубь шатра, схватил меч и стал надевать доспехи.
Пока он возился с ремнями, у входа послышались возбужденные чужие голоса.
«Это ахейцы!» – понял Буд.
И так как ахейцы были уже около входа и через секунду должны были ворваться в шатер, Буд бросил возню с застежками, сильным ударом меча разрубил полотнище на задней стене шатра и вышел в образовавшийся разрез.
Вечером в шатре Словена, как всегда, собрались воеводы и ближние бояре. Были все свои. Поэтому после первого обязательного тоста за здоровье князя ужин вошел в непринужденное русло.
Сначала слушали песняра. Затем сам собой завязался разговор о плане войны с Болгаром.
– Смущает меня, – говорил Грозыня, – почему Болгар до сих пор не вышел на нас.
– А что у него со сбором войска? – поинтересовался Радмир. – Может, он войско не может собрать.
– Разведчики сообщают, что войско у него набирается приличное. Кроме дружин Комана и Истера, к его войску примыкают и ополченцы, и их набирается много, – проговорил Грозыня. – Так что задержка не связана с набором войска.
– Ополчение? То, что простые люди хотят воевать против нас, плохо, – заметил Рус. – Это подтверждает наши предположения, что в нашем народе произошел раскол.
Словен вздохнул:
– Не в народе произошел раскол, а князей жадность обуяла. Чтобы подать себя в выгодном свете и скрыть свои низменные желания, они убеждают народ в расколе. Натравливают братьев друг на друга. Раскол – это плохо.
– Но почему раскол – плохо? – задал вопрос Рус. – Но не лучше ли быть уверенным в знании своих врагов, чем заблуждаться по поводу преданности своих друзей? Благоразумный человек заранее знает, какие предпринять меры защиты против врага, а от предательства защиты нет. Как подозревать в предательстве того, кому доверяешь свою душу и жизнь? Поэтому я думаю, что это даже хорошо, что происходит раскол: по крайней мере, мы теперь точно знаем, кто за нас, а кто против нас.
– До сих пор мы были единым народом – сильным, могучим, многочисленным. Мы правим всем миром. Но даже самый многочисленный народ становится слабым, когда его разобщают междоусобицы. Те, кто вчера называли себя нашими братьями; те, кого вчера мы кормили; те, которых мы принимали за равных, за своих друзей, – почуяв слабость, тут же превратились в злейших врагов. И они начинают нас жрать и подтачивать, словно могильные черви. Таким образом, потеряв единство, народ теряет и силу, а потеряв силу, теряет и свободу, язык, обычаи. Такое уже происходило – много лет назад наши предки жили на западе. Много там было и лесов, и рек, и озер, и зверя, и рыбы. Но когда народ разросся, племена стали воевать друг с другом – князья их стравливали. В конце концов междоусобица привела к тому, что племена стали дичать. Тогда наши вожди увели племена в эти места. Здесь единое племя стало властителем окрестных народов. Но с того момента, как Болгар и его братья развязали новую междоусобицу, наше господство пошатнулось. Вот даже Паний решился напасть на наши земли. Раньше об этом он и подумать не мог. Но кто еще присоединится к нему? Поэтому-то я и противник этой войны.
– Каждый народ обязан уметь защищать себя, – сказал Рус. – Если народ не может себя защитить, то зачем ему жить?
– К нашему войску тоже присоединились простые люди, – напомнил Грозыня.
Рус рассмеялся.
– Вот ты, брат, противник междоусобной войны, но на деле ты народ убеждал, чтобы он помог тебе воевать с Болгаром, – проговорил он и задал вопрос: – Не кажется ли тебе, брат, что твои слова расходятся с тем, что ты делаешь?
– Убеждал… – согласился Словен. – Потому что и князья не свободны в своих желаниях и вынуждены прислушаться к воле народа. А как же иначе? Ведь князья избираются народом. Не захочет народ иметь меня князем, то что я смогу поделать? А народ хочет, чтобы его интересы защитили – уж слишком людей достали загорцы, что они потеряли терпение. Разумеется – мы братья с загорцами. Но когда брат гадит в твоем доме, то его, чтобы привести в разум, следует для начала высечь. Поэтому нет никаких противоречий в моих словах и действиях. Болгара мы высечем. По-братски. Но сейчас меня тревожит ополчение.
– Буд справится с Панием, – уверенно проговорил Радмир.
– Не знаю, – задумчиво проговорил Грозыня. – Паний не так уж и прост. Когда мы ходили на Ассирию, то он стал избегать открытого сражения с нами, хотя и имел сильное войско. Тем он и спасся. Боюсь, как бы он не обманул Буда.
– Буд не дурак, – заметил Словен.
– Может, и Болгар хитрит, если не выходит на нас? – спросил Рус.
– Обязательно хитрит, – проговорил Грозыня. – Он чего-то ждет.
– Его хитрости мы противопоставим свою хитрость, – сказал Словен. – Но меня тревожит не это.
– Что тебя тревожит, князь? – спросил Грозыня.
– Что будет после того, как мы разобьем Болгара? – проговорил Словен.
– Как – что? – удивился Радмир. – Их племена покорятся нам.
– Я уверен, что они будут держать нож за пазухой, чтобы вонзить нам его в спину при первом же удобном случае, – насмешливо проговорил Грозыня.
– Это так, – согласился Словен. – Боюсь, что единства народа нам уже на восстановить – обиды не дадут.
– В таком случае надо их уничтожить подчистую, – сказал Радмир.
– Уничтожить свой народ? – возмутился Словен.
– Это уже не наш народ, – сказал Радмир.
– И женщин, и детей? – спросил Грозыня.
– Всех без разбора! – сказал Радмир.
– Мы же не звери! – сказал Грозыня. – Мы даже на чужих землях не трогали простых людей,
