нам воевать с Владимиром, когда рядом с Киевом есть печенеги? А что, если их натравить на Владимира?
– У них мир с Владимиром, – напомнил Сфенг.
– Мир – это только передышка между войнами, – сказал Звенко.
– И что же даст нам война Владимира с печенегами? – задал вопрос Сфенг.
– Она ослабит обе стороны. И Владимира, и печенегов, – сказал Звенко. – А затем придем мы. Когда Владимир ослабнет, то взять киевский стол будет несложно.
– Однако это опасное дело, – покачал головой Сфенг. – Владимир обязательно узнает, что это ты натравил печенегов на него. И тогда он пойдет на Тмутаракань.
– Зачем же нам самим подстрекать печенегов? – усмехнулся Звенко. – Достаточно станет, если это сделают булгары и хазары. Им даже платить не придется, – хазары мечтают возродить свое царство, – им надо будет только намекнуть, что мы их поддержим.
– Тогда другое дело. Но надо посоветоваться с дружиной, – сказал Сфенг.
– В дружине нет предателей, – прервал его Сфенг.
– Уверен.
– Ярополк тоже был уверен в преданности своего воеводы Блуда.
– Я не Блуд, – вспыхнул Сфенг.
– Речь не о тебе, – поправился Звенко.
– Все равно я верю дружинникам. Невозможно не доверять дружинникам. Если им не доверять, то как править княжеством? Дружинник – опора князя. Дружиной силен князь. Дружинник для князя дороже отца и матери. С дружинником князь имеет все – без него все теряет.
– Я ни на минуту не забываю об этом, – сказал Звенко. – Но вечером приведешь ко мне только старших дружинников – с ними и посоветуемся.
Глава 87
С моря тянул холодный бриз. Раннее солнце висело мутным пятном, протягивая с крыш длинные тени.
Сторожа у ворот с мятыми лицами глядели на Часлава сонными глазами, в которых ясно читалось нетерпеливое ожидание, когда он уйдет, чтобы продолжить сон.
– Вы тут, того, не спите и посматривайте. У вас ворота открытые, – сказал Часлав старшему сторожу.
– Ни-ни! – заверил десятник.
Он с такой поспешностью сделал это, что Часлав только больше уверился в том, что после его ухода сторожа завалятся дозоревывать.
Сторожа в Таматархе были ленивы и беспечны. Скорее всего, это происходило из-за того, что Таматарха давно не знала войн. Но сейчас ругать их было бессмысленно, и Часлав ушел с твёрдым намерением поставить над сторожами нового начальника. Пока шел, перебирал в уме имена дружинников. Впрочем, список был невелик – дружинников можно было по пальцам пересчитать.
Проходя по двору, Часлав увидел в открытом окне Аделину.
Несмотря на ранний час, Аделина уже проснулась. Она была одета, словно не спала ночью.
Она задумчиво глядела на цветы в палисаднике под окном. Над ее головой клонилась сирень.
Часлав поздоровался с ней. В ответ она лишь рассеянно кивнула головой.
Часлав облокотился на изгородь и сказал:
– Он уехал.
– Да, – проговорила Аделина. – Он что-либо передавал для меня?
– Нет, – сказал Часлав. Минуту помолчав, спросил: – Ты ночью не спала?
– Спала, – сказала Аделина и спросила: – Брат, ты что-то хотел?
Часлав внимательно посмотрел на нее. Затем вошел в палисадник и подошел вплотную к окну так, что оказался лицом к лицу с Аделиной.
Глаза Аделины были красноваты.
– Ты влюбилась в него? – спросил Часлав.
На щеках Аделины появился румянец.
– Нет! – чересчур быстро сказала она и опустила глаза.
– Хорошо, пусть будет так, – сказал Часлав. – Но я слышал ваш разговор.
– Что? Какой разговор? – спросила Аделина.
– Я слышал ваш вчерашний разговор в саду. Я слышал, как ты уговаривала Звенко начать войну с Владимиром, – сказал Часлав.
– О господи! Ты как об этом узнал?! – испуганно удивилась Аделина.
– Неважно! – сказал Часлав.
– Это плохо… – промолвила Аделина. – Если ты смог его услышать, то его могли услышать и другие.
– Сестра, я понимаю твои чувства, – проговорил Часлав. – И ты хочешь отомстить Владимиру. Это законно. Но мне кажется, что ты не думаешь о последствиях. Если Звенко займет Киев, то это не значит, что твой сын Мстислав станет его наследником.
Лицо Аделины приняло холодное выражение.
– Я лишь сказала Звенко, при каких условиях соглашусь стать его женой. Если все сбудется так, то я стану его женой. Тогда я приму все меры, чтобы именно Мстислав стал великим князем. Но об этом говорить пока невозможно.
– Аделина, нельзя же говорить такие вещи вслух, – сказал Часлав.
– Но, не сказав, как выразить свое желание?
– Аделина, из-за твоей неосторожности мы уже оказались здесь.
Аделина усмехнулась:
– Что ни делается, все к лучшему. Значит, Богу было угодно, чтобы мы оказались здесь. Все равно – дальше некуда ссылать.
– Дальше? Дальше – можно голову потерять, – сердито проговорил Часлав.
– Кто только и боится, что потерять голову, тот ничего не добивается, – резко проговорила Аделина.
В комнату зашла Милица. Аделина смотрела на нее неотрывно. Милица быстро что-то положила на сундук у двери и вышла.
– Сейчас был у ворот. Сторожа там сонные стоят. Я подумал, что им начальника надо сменить, – проговорил Часлав.
– Так меняй – в чем же дело?
– Прикинул – а из дружинников-то и некого поставить над сторожами.
– Что – все бестолковые?
– Не бестолковые – людей не хватает.
– История повторяется! – вздохнула Аделина и выговорила: – Брат, ты не смог собрать дружину в Киеве. И тут – то же самое! Что с тобой? Ты же князь! Если на дружину деньги нужны,
