Приближалась ночь. Все ждали ее, чтобы, сказав заветные слова богам, войти в волшебную воду.
И вот полночь!
Парни с шумом побежали на северную сторону берега реки, девушки — на южную. Сбросив с себя одеждах, парни восславили Святовита и Радогоста, а затем дружно бросились в прохладные воды Великой. На берегу горели костры и факелы, освещая купавшихся.
Спустя час после всеобщего купания вытащили из-за леса чучело Мары, божества холода и смерти, для того чтобы утопить его в реке.
Самые смелые парни схватили страшное чучело и поплыли с ним на середину реки, где вода была заметно холоднее и течение быстрее. Общими усилиями они намочили чучело, и, когда оно ушло на дно, парни с чувством выполненного долга, гордые, уставшие, поплыли к берегу, откуда разносился запах приготовленной девушками пищи.
Звонкие голоса девушек приглашали всех к нехитрым угощениям, расставленным на полянах. Здесь было вяленое мясо, рыба, лесные орехи в скорлупе и очищенные, орехи, варенные в диком меду, медовуха, хлеб, печеные яйца и овсяная цежа.
После ночного купания желающих угощаться было много. Под общий шум и несмолкающие шутки угощение было съедено. Вскоре грянул хор, и вот уже все водят вокруг костров хороводы, прославляющие Перуна, Велеса и Даждьбога.
Незаметно хороводы перешли в игры. Девушки становились на южную сторону поляны, а парни — на северную. Разыгрывали очередь. Первыми начинали парни. Они выкликали самую озорную девушку, завязывали ей глаза платком, кружили на месте и, если после этого она шла к девушкам, а все должны были в это время молчать, и хватала какую-нибудь из них, то парни за это вели ее купаться или целовали. Но если она шла в сторону парней и дотрагивалась до одного из юношей, то свою жертву она вела в круг и давала любое приказание, которое парень обязан был исполнить. Приказания, как правило, были шуточные, озорные. Эта игра была особенно любима и вызывала всеобщее веселье еще и потому, что парни и девушки в ней были равны. Все зависело от случая…
Но вот кончилась короткая ночь. Мужики притащили белого петуха и подожгли его на костре. Этой жертвой, угодной солнцу, приветствовали рассвет и пели хвалебную песнь Даждьбогу, олицетворявшему силу солнца, затем — Святовиту, вершителю всех людских судеб, после чего наступала пора удали парней. Они становились в очередь и начинали прыгать через потухающие костры. Расступилась толпа. Оживились девушки. Каждая переживает за своего парня, желает ему удачи, обещает поцелуи, ласки. Парни подбодрились! И началось! Прыжок! Удача! Хохот! Подружка летит к другу и у всех на глазах целует его. Он берет подругу на руки и забегает с ней на новую очередь. Следующий! Эх, не допрыгнул…
— Эх, горе великое! Перун проклянет меня! И зачем я обещала целовать тебя! — кричит его подружка и закрыв лицо, прячется за девушек. Все смеются. Неудачник не сдается, бежит снова в очередь. И так до тех пор, пока либо не добьется своего, либо силы не иссякнут…
Но вот раздался звон бубенцов. Что это? Из-за леса, с восточной стороны, медленно под общий восторг выехала великолепная тройка коней, покрытых разного цвета покрывалами: белым, желтым и красным. А на ней — огромный золотистый шар — Солнце, которое торжественно катилось навстречу своему супругу — Месяцу. Встретившись, они объехали присутствующих, осыпая всех зеленой травой и окропляя водой.
Так прошла заключительная церемония всеобщего праздника, означавшая единство сил природы и ее зависимость от небесных светил. После этого пожилые люди пошли домой отдыхать, а молодежь разошлась с песнями по лесу и полянам собирать травы…
Было уже совсем светло.
Очень юная девушка, немного уставшая, медленно брела по густому зеленому лесу и искала целебные травы. Неожиданно дорогу ей преградил высокий красивый парень.
— Что ищешь, красавица? — надменно спросил парень и оценивающим взглядом окинул девушку.
Девушка вздрогнула. Огляделась: совсем одна. И шум гуляния стих. Напугалась. Но ответила спокойно, с достоинством:
— Ищу папоротник. Кажется, здесь он должен расти? — И девушка покраснела.
— Кажется, да, — ответил парень, явно забавляясь ее смущением, одновременно любуясь ее красотой и пытаясь заглянуть ей в глаза.
— Кто ты? — решилась спросить девушка, опередив этим вопросом парня, а сама подумала: «Судя по одежде, сын купца или какого-нибудь состоятельного мужа. — Она спокойно оглядела юношу. — Глаза синие, лукавые, кудри русые, бедовые, улыбка завлекательная… зубы ровные, белые, нос прямой. Губы, как у девицы… Бороды еще нет… Молод, значит… Красив!..»
— Пропусти меня, — обратилась она к парню и весело улыбнулась, поймав себя на мысли: «Хочу быть серьезной, а не получается… Глаза, ох и глаза!»
— А зачем тебе папоротник? — спохватился парень н взял девушку за руку.
— Хочу понимать язык всего растущего! — серьезно ответила девушка, мягко высвободив свою руку.
— Как это? — не понял парень.
— А так… Сейчас, например, вон там дубы меж собой разговаривают, но я не слышу, о чем они говорят, так как у меня нет папоротника. А вот если у меня будет веточка папоротника, то я пойму разговоры деревьев, увижу даже, как они переходят с места на место, и… многое другое, — охотно объяснила девушка и снова посмотрела в его синие глаза.
— О чем же могут говорить дубы? — расхохотался парень, невольно прислушиваясь к шороху леса, одновременно чувствуя притягательную силу быстрого, испуганного взгляда девушки.
— Напрасно ты смеешься, — обиделась девушка. И со всем пылом верующей души начала быстро-быстро говорить: — Ты думаешь, они не видят? Ничего не чувствуют? Пошли! — Она схватила парня за руку и повела к дубу. — Сорви любой листочек! — потребовала она, и парень ей повиновался. — Посмотри-ка на лист! Лучше! И слушай! — снова строго потребовала она.
Парень повиновался, внимательно разглядывая лист дуба.
— Смотри, пока лист сохраняет еще соки своего отца, он крепок и красив. Но он уже трепещет! Он понял, что уже обессилен! Смотри лучше! Сейчас… он умрет. Все… Погасла жизнь. Но он успел сказать, что ты — убийца. Ты не слышал? — Девушка испытующе посмотрела на оторопевшего парня. — Но ты видел! А все дерево? Сколько оно могло видеть за эти многие лета? Оно не просто видело! Оно переживало, мучилось вместе с людьми!
Парень пожал плечами, сразу став очень серьезным.
— Да понимаешь ли ты, что очень-очень надо, чтобы они заговорили! — горячо воскликнула девушка. — Рассказали нам о людских подвигах, о своей мудрости! О, как я хочу быть… мудрой! — искрение созналась она.
Парень был окончательно ошеломлен. Он смотрел на эту юную, но такую необычную девушку, и вся его былая удаль незаметно исчезла. И еще этот загадочный шум леса…
— Что ты молчишь? — спросила девушка озабоченно.
— Я думаю, какая ты…
— Какая? — повеселела девушка.
— Сколько тебе лет? — с любопытством спросил он.
— Много, — досадливо ответила она. — Уже пятнадцатое лето!
— А как зовут тебя? — Парень опять осмелел и взял ее за руку.
— Ольга, — рассмеялась она, видя его удивление. — Ведь я первая спросила тебя, кто ты, а ты не ответил. — И она опять радостно засмеялась, сама не понимая причины своей радости. — А тебя как зовут? — лукаво поглядела она на красавца.
— Борис.
— Сын… князя Святослава… Муромского? — почему-то со страхом спросила Ольга.
— Да-а, — удивленно подтвердил парень.
— Той весной перебрались в наш город? — допрашивала Ольга.
— Да-а, — совсем ничего не понимая, ответил парень. — А ты почем знаешь? — наконец спросил он.
— Это ты ничего не знаешь: новенький! А мы знаем даже… почему у твоего отца лицо в шрамах, — тихо, медленно, но торжествующе произнесла Ольга. Она уже поняла, что этого не следовало бы говорить, и испугалась собственной смелости.
— Нет, этих новостей стоя я не вынесу, — растерянно сказал Борис. — Я сначала сяду. Уж больно много я нынче дивлюсь. Садись и ты! — потребовал он.
Но Ольга осталась стоять. Ей нравился парень, но сидеть с ним на поляне нельзя.
Борис потер лоб рукой и удивленно посмотрел на Ольгу.
— До чего ж ты хороша! — тяжело вздохнул он. — Но почему ты говорить перестала? Так почему у моего отца шрамы на лице?
— На тризне поцарапал мечом? — тихо спросила в ответ Ольга, отводя взгляд от манящих глаз парня.
— На тризне, — подтвердил Борис. — А мы-то думали, что это наша родовая тайна. Ох-хо-хо! Да как же ты все знаешь? — удивленно спросил он.
— Дубы рассказали! — лукаво ответила Ольга и тихонько рассмеялась.
— Не смейся! Признайся, кто сказал? — серьезно попросил Борис.
— Я сказала. Не спрашивай боле, — осеклась Ольга и подставила лицо свежему ветру, а глазами обласкала чудесный дремучий лес.
