— Не кручинься, Веселица, — похлопал его по плечу Константин. — Не великий грех взял ты на душу, вечером все отмолится. А за то, что уберег ты меня от батюшкиного гнева, воздам сторицей. Не забуду, ей-ей!..
Раненько поутру, чтобы неприметно было, выехали Словиша со Звезданом из Смоленска и по росной прохладе, где берегом Днепра, где удаляясь вместе с петляющей дорогой, пустили коней своих скорой рысью.
Путь предстоял им неблизкий, а дело, с которым они ехали, было важным. Сам Всеволод звал их к себе, беседовал недолго, но наставлял строго:
— Езжайте скоро, людям на глаза не попадайтесь, а пуще всего стерегитесь провидчиков [167] князя Давыда. Пришла мне весть, что ждет вас человек из Чернигова. Встретитесь с ним и, что скажет он вам, то мне и донесете. Лишнего не болтайте, в ненужные разговоры не встревайте… С богом!
Поначалу все спокойно было. Дорога лежала пустынная, опасаться было некого, но в одной из деревенек возле кузни прилип к ним разговорчивый попутчик. То да се, слово за слово, вызвался он ехать с ними вместе. Не понравилось это дружинникам, но делать нечего — не гнать же от себя случайного человека. Погонишь — больше беды наживешь: чего доброго, заподозрит неладное.
Мужик был из людей торговых, обоз его ушел вперед, а у него конь расковался.
— Ладно, — сказал Словиша. — Поехали с нами. Но только гляди, кони у нас быстрые. Ежели не поспеешь, ждать тебя не будем, — дело у нас срочное…
— Поспею, — согласился мужик.
И верно, жеребец у него был сноровистый, шел легко, будто земли не касаясь. Мужик лихо держался в седле.
Не понравилось это Словише.
— Погляди, — сказал он Звездану. — А не князево ли у коня тавро?
И верно, такими печатями метили только в табунах у Давыда.
— Ловкий мужик, безвредным купчишкой прикинулся.
— Ничо, — сказал Звездан, — на иную хитрость хватит и простоты.
Тихо они перекинулись, мужик разговора их не расслышал. Красуясь сбоку от них в седле, расспрашивал, будто от скуки:
— А вы, добрые люди, кто такие будете?
— Я Всеволодов дружинник, а он — Давыдов, и едем на ловища за княжескою нуждой, — ответил Словиша.
— Да нешто и Всеволодовы ловища по Днепру?
— Экой ты, купец, занозистый, — усмехнулся Словиша. — Все тебе расскажи да покажи. Коли взяли с собой, так скачи, помалкивай…
Еще больше раззадорил он мужика. Верно, подумал он: нет, не обманулся, те самые это людишки и есть, которых он поджидал у кузни.
— Едем давно, а все незнакомы. Зовут-то тебя как? — спросил Словиша.
— Зовут меня Донатом.
— А меня — Словишей, а его — Звезданом.
Радостью блеснули глаза мужика: все так и есть. Этих двух он и ждал из Смоленска. Ночью, провожая в путь с княжого двора, наставлял его сотник: «Словишу со Звезданом ищи. Гляди, не проморгай. А сыщешь, так высмотри, куды держат путь, с кем встренутся, какие речи станут промеж собой говорить. Все слушай и примечай — Давыд тебя отметит».
— Хороший у тебя конь, Словиша, — сказал Донат. — Отродясь такой масти не видывал.
— А и не увидишь боле, — похвастался Словиша. — Коню моему цены нет. Везли его из-за моря булгарскому хану, да, глянь, мне достался.
— Да как же достался-то?
— Про то я никому не сказываю. Купец так наказывал: возьмешь коня, а за что про что — говорить никому не смей. Коли скажешь раз, охромеет твой конь, два скажешь — на обе ноги падет, а с третьего раза и вовсе останешься без коня.
— Значит, заговоренный он у тебя.
— Может, заговоренный.
— Ишь, — засмеялся Донат, — сказки сказывать ты молодец. А мне не отдашь коня? За ценою не постою…
— Ты — купец, зачем тебе боевой конь? — удивился Словиша.
— Дело наше, купецкое, не простое. Боевой конь для купца — верный товарищ.
— Да и у твоего ноги быстрые, — заметил Звездан. — И твой не простой породы.
— Моего коня дарили мне в Киеве, — гордо сказал Донат.
— Оттого и тавро на нем Давыдово, что ль? — спросил Словиша.
Опешил Донат, поводья чуть не выпали из его рук.
— Ну так что, Донатушка, — наехал на него Словиша. Звездан с другой стороны объезжал купца. — Правду будем говорить али и дальше поедем рядышком, будто верно по одному делу скачем?
— Не дури, Словиша, — сказал, оправляясь, Донат (оказывается, не робкого он был десятка), — про что речь свою повел, мне догадаться трудно. Сказывай прямо, ежели что не так. А загадками меня не мучай.
— Видал, каков гусь, — перекинулся Словиша со Звезданом усмешливым взглядом. — Может, отпустим купца? Али с собою возьмем?
— С собою брать его нам несподручно, — сказал Звездан.
— Слышал, Донатушка? — обратился Словиша к попутчику. — Выходит так, что дале тебе с нами не по пути.
— Дорога у нас обчая, — ответил Донат, — а коли вам со мною не по пути, так ступайте сами.
— Ласки в глазки, а хитрость твою мы видим насквозь, — покачал головою Словиша. — Ну-ко, выбирайся из седла.
— С разными татями доводил меня бог встречаться, а таких вижу впервой.
Говоря так, Донат осторожно разворачивал коня.
— Ну-ну, не замай, — пригрозил ему Звездан, — берясь рукой за поводья.
— Ты чего? — зло проговорил Донат.
— Велено было тебе слезать. Аль помочь?
— Ваша взяла, — сказал Донат и спешился. Стоя между дружинниками на дороге, затравленно ощупывал их острыми глазками.
— Что дале-то с ним делать будем? — спросил Словиша Звездана. — Жаль рубить мужика.
— Жаль, — согласился Звездан.
— Не рубите меня, люди добрые, — попросил Донат. — Берите коня, а пеший куды я за вами?
Дружинники задумались.
— Ты и пеший нам в опаску, — сказал Звездан. — Встретишь кого из своих али сам отберешь коня. Давай свяжем его, — повернулся он к Словише.
— Свяжем, а сунем куды?
— Пущай в кустах отлежится. А на обратном пути он нам не страшен. Отпустим, пущай молится за нас: другие-то, чай, давно бы его прибили…
Пока связывали Доната, пока волокли его в кусты (тяжел был!), он все благодарил их неустанно:
— Спасибо, люди добрые, уважили. Дай бог вам счастья!
— Нишкни ты, — пнул его под бок Словиша, — чего разговорился?
Дружинники привалили мужика к сосне, прикрыли ветками — издалека не видно.
— К вечеру жди, — пообещали ему, сели на коней, повели его коня в поводу и облегченно поскакали дальше.
До условного места еще не близко было, и одолели они трудный путь, когда солнце перевалило за полдень.
На пригорке впереди них показались верховые.
— Попридержи коня, — сказал Словиша, — не ровен час, в Давыдово нерето [168] угодим.
— Да как же признаем мы своих? — удивился Звездан.
— Про то князь нам не сказывал, а поглядим, что дале будет…
С пригорка их тоже заметили. Два всадника отделились и поскакали им навстречу. Сдерживая вороного жеребца, откидываясь назад, скакавший впереди вой громко прокричал:
— Эй, вы кто будете?
— Мы от Всеволода, а вы? — спросил Словиша.
Не отвечая, всадник подъехал ближе. Рассеченное темными шрамами лицо его было неулыбчиво.
— А при вас ли княжеская печать? — спросил он, протягивая руку со знаком черниговского князя в большой полураскрытой ладони.
Словиша показал Всеволодову печать. Всадник внимательно разглядел ее и вынул из-за пазухи пропыленного кожуха свернутую трубкой грамоту.
— Не велено ли что сказать князю? — спросил Словиша, пряча грамоту.
— Говорить ничего не велено, — отвечал всадник и развернул коня.
Коротка была беседа. Не успели дружинники и двумя словами перекинуться, как отряд скрылся за пригорком…
Возвращались с еще большими предосторожностями, понимали; ежели грамота попадет в чужие руки, быть беде. Но дорога, как и утром была пустынна, а Донат на давешнем месте дожидался их, похрапывая под сосновыми лапами.
— Заснул, что ли? — усмехнулся Словиша, расталкивая дорожного знакомца.
— А и вправду заснул, — удивился Донат и сладко зевнул.
— Вставай-вставай, неча разлеживаться, — поторопил его дружинник. На устах Словиши играла добрая улыбка.
Не удержался от улыбки и Звездан. Чем-то нравился ему случайный попутчик: всякий ли на его месте уснет, а ему хоть бы что.
— Бери своего коня, — протянул ему поводья Словиша, — да скачи посередке. Ежели рыпнешься, будем рубить. Понял ли?
— Как не понять…
К Смоленску подъезжали в сумерки. В виду обнесенного деревянным тыном посада остановились.
Донат спросил:
— А мне куды?
— Погоди, покуда не въедем в ворота, а там езжай к своим деткам.
— Доброй ты…
— Не всякое деяние благо. Ишшо спросит с тебя Давыд.
