Интернационалист - Михаил Александрович Каюрин

Я отдыхал в Египте. Встал очень рано, чтобы искупаться до жары. Мне нравилось наслаждаться утренней тишиной, вдыхая свежий воздух, напоённым йодом. В этот ранний час на берегу моря было всегда безлюдно — обитатели отеля отсыпались после бурных полуночных вечеринок.

Искупавшись, я распластался на шезлонге и прикрыл на некоторое время глаза, млея от удовольствия. Когда открыл — увидел неподалёку мужчину лет пятидесяти, который появился, словно бы ниоткуда. Был он высокого роста, крепко сложен, среди чёрных вьющихся волос виднелись многочисленные серебряные нити седины.

«Видать, прибыл накануне», — сделал я заключение, обратив внимание на отсутствие загара на теле незнакомца.

Я поднялся и сел на краешек шезлонга, собираясь закурить. Сунув руку в карман шортов, обнаружил, что забыл зажигалку в номере или выронил по пути.

Я подошёл к мужчине, спросил:

— Извините, у вас огонька не найдётся?

Он окинул меня внимательным взглядом, посмотрел на сигарету во рту, протянул зажигалку.

— Не спится? — спросил он.

— Привык вставать рано, а тут ещё разница в три часа, — ответил я.

— Да, организм не обманешь, — согласился незнакомец. — Мой внутренний будильник тоже вот звенит спозаранку. И ничего с ним не поделаешь, никакой кнопкой не заткнёшь.

Я прикурил, вернул мужчине зажигалку. Он тоже достал сигарету, задымил следом за мной.

Мы стояли у кромки воды и молча курили, вглядываясь в горизонт.

— Давно здесь? — спросил я.

— Через пару дней улетаю, — ответил незнакомец, выпуская дым через ноздри, удивив меня своим ответом.

По его виду я понял, что мужчина не горит желанием продолжить разговор со мной. Я счёл не быть назойливым и не стал задавать ненужных вопросов.

Докурив сигарету, я вернулся к своему шезлонгу. Мой незнакомец сделал последний заплыв, затем оделся и направился в отель. Проходя мимо, он посмотрел на меня, обмолвился:

— Хороша водица, не правда ли?

— Вода отменная, — ответил я, — и, главное, нет волны. Тишь и благодать.

Мужчина никак не отозвался на мои слова и проследовал дальше.

Мы вновь встретились с ним в этот же день уже на экскурсии, в деревне у бедуинов.

К стану египетских кочевников в разное время съехались несколько джипов с туристами. Мой незнакомец путешествовал по пустыне иным маршрутом, чем я, поэтому мы оказались в разных группах и прибыли не одновременно.

Столкнулись мы с ним нос к носу у колодца, из которого сухотелый молодой бедуин добывал воду для верблюдов. Наблюдая за наматываемым слоем нескончаемого троса, группа туристов с ожиданием смотрела в проём колодца, откуда должна была появиться долгожданная бадья.

— Никогда бы не подумал, что в сыпучем песке можно вручную вырыть колодец на глубину более ста метров, — проговорил мужчина, обратившись ко мне, как старому знакомому. — Я был уверен, что вода у них привозная.

— Я тоже так думал поначалу, — согласился я со своим знакомым. — Предполагал, что бедуины привозят её на верблюдах.

Наконец, барабан с толстым слоем намотанного троса остановился, бедуин вытащил из ствола колодца объёмную бадью и поставил на приступок. Туристы ринулись к бадье с кружками, чтобы зачерпнуть из неё кристально чистой студёной водицы.

Наполнили и мы с моим знакомым свои кружки, полученные у гида.

— Хороша водица, — отпив несколько глотков, промолвил мой знакомый те же два слова, которые я услышал от него утром на пляже.

— Да-а, это не тёплый нарзан в Кисловодске, — отозвался я. — Но нашей родниковой водичке она всё равно уступает по всем параметрам.

— Полностью с тобой согласен.

Мы отошли в сторонку, присели в тени под тростниковым навесом.

— Сам-то откуда прибыл? — неожиданно спросил мой знакомый.

— С Урала, — ответил я.

— Урал большо-ой, — протянул мой собеседник. — Я тоже с Урала.

— Из Перми, — добавил я.

— Земляк, стало быть, — сказал он и протянул мне руку. — Иван из Красновишерска. Егерем тружусь, второй раз очутился за пределами страны.

На лице Ивана проскользнула не то усмешка, не то грустная улыбка.

— А первый раз какую страну посещал? — поинтересовался я, подумав, что мой знакомый, вкусив однажды беспечного отдыха за рубежом, заболел неизлечимой болезнью заграничного туризма.

— Эту же — Египет, правда давно это было, — печальным голосом произнёс Иван. — Слышал, поди, про арабо-израильский конфликт 70-х?

— Война на истощение? — показал я свои знания военной тематики.

— Она самая, — с усмешкой подтвердил Иван, не удивившись моим познаниям. — Война, которой как бы и не было, потому что никаких подробностей о ней не значится нигде по сей день. Всё засекречено. Операция под кодовым названием «Кавказ».

Мой собеседник усмехнулся ещё более выразительно, продолжил:

— А израильтяне по другую сторону Суэцкого канала вели передачи по радио на русском языке. Специально для контингента советских войск. От кого мы тихарились — непонятно. Как можно скрыть в пустыне двадцать пять тысяч солдат и офицеров вместе с громоздким вооружением? Диву даюсь глупости высшего руководства!

— Довелось поучаствовать? — спросил я.

— Да, забросила судьба моряка-подводника в Аравийскую пустыню, — криво усмехнулся мой собеседник в очередной раз и допил остатки воды из кружки.

— Подводная лодка в степях Украины? — с осторожностью пошутил я.

— Типа того. Погибла в неравном воздушном бою, — добавил он фразу известного четверостишья. Потом встал и сказал:

— Пошли смотреть деревню, а то бедуины не будут демонстрировать свой быт отдельно для нас, да и стемнеет скоро — ни фига не видно будет.

— Пошли, — согласился я, и мы отправились в хижину, где пожилая египтянка пекла лепёшки на большом разогретом камне, под которым был разведён огонь.

Экскурсантам предоставили час свободного времени до ужина, чтобы обойти территорию проживания бедуинов и ознакомиться с их бытом.

Деревня располагалась у подножия невысоких скалистых гор красно-коричневого цвета. Иван отправился в сторону гор, я же, пока было светло, решил прокатиться верхом на двугорбом верблюде.

Ровно через час молодая девушка-гид пригласила туристов на ужин.

Под длинным навесом, сооружённом из подручных материалов и пальмовых ветвей, были расставлены низкие столики, гостей разместили по-восточному на полу, усадив на подушках. Мы с Иваном выбрали столик с краю. На нём уже были расставлены плетёные из тростника тарелки с сухими финиками, верблюжьим сыром и свежеиспечённые лепёшки.

Иван извлёк из своей сумки бутылку русской водки и поставил на стол.

— Приобрёл в дьюти фри по российскому паспорту, — сообщил он. — Отпускали по две штуки на брата.

Следом за бутылкой на столе появились два стакана.

— А это позаимствовал в отеле, — усмехнулся он весело, совсем не так, как усмехался, излагая мне о своём давнем пребывании в Египте.

В это время к