так и не появилось, но на замену Васи Панкова прибыл новый водитель, который был и за охранника станции, и за снабженца, и за повара. К тому же в его обязанности входило обеспечение безопасного быта: борьба со змеями, скорпионами, рыжими комарами, клопами и мухами, которые постоянно лезли в рот и в нос, мешая работать…
А потом настал черёд возвращаться назад. Возвращались морем, на теплоходе. Думали, нас будут встречать, как победителей, — с музыкой, с цветами, — Иван ухмыльнулся и умолк.
— А как на самом деле? — поинтересовался я.
— Встретили, как преступников, — вновь скривился Иван. — На Графской пристани в Севастополе мы увидели пограничников с собаками, а вокруг площади стояло оцепление солдат с автоматами на груди. Мы чувствовали себя арестантами, а не героями. Провели по площади в полной тишине, а потом поселили в неухоженные казармы для прохождения карантина. Вот как закончилась секретная миссия в Египте для меня.
Иван достал сигарету, прикурил и глубоко затянулся, выпуская дым через ноздри.
— Вот с такой любовью встретили нас на Родине, — проговорил Иван. — Ни радостных улыбок, ни бравурного марша. Горький осадок остался в моей душе навсегда.
Он пять сделал глубокую затяжку, затем закончил историю словами:
— На Родину я не в обиде — её я любил и продолжаю любить. А вот тех, которые устроили героическим парням-интарнационалистам такую встречу — я бы повытаскивал из тёплых кабинетов и отправил послужить туда, куда Макар телят не гонял.
Иван, не докурив до конца сигарету, с остервенением ткнул её в пепельницу.
Мы разлили остатки водки, молча выпили и больше не возвращались к военной теме.
Досмотрев шоу, сели в джипы и отправились в обратный путь.
В холле отеля, пожав друг другу руки, мы молча расстались. С какой-то необычайной грустью посмотрел я ему вслед — простому русскому человеку, способному откликнуться на зов Родины в любой момент, не задумываясь о почестях.
Через день егерь уехал к себе на дальний кордон в молчаливой уральской тайге, чтобы продолжить нелёгкую службу по охране животного мира.
