Передовой группе мотоциклистов осталось до моста не больше пятисот метров. Через минуту они влетят на него. Перед головным мотоциклом всклубился черный дым. Мотоцикл вильнул, опрокидываясь набок, с него повалились гитлеровцы…
Моряки из кюветов бросали гранаты, били из автоматов, а когда с засадой поравнялись танки, в них полетели связки гранат, бутылки с горючей смесью. По танкам, что шли следом за головными и были еще далеко, открыли огонь пушки из-за Десны. По фашистской пехоте ударили минометы, а с флангов — пулеметы.
Два горящих танка на шоссе, несколько разбитых мотоциклов, десятки трупов в серо-зеленой форме на дороге и по сторонам…
Поняв, что попытка овладеть мостом с ходу не удалась, фашисты начали основательные атаки. Их пехота при поддержке огня батарей и танков продвигалась, несмотря на то, что на поле оставалось все больше убитых и раненых. Особенно близко к мосту гитлеровцы подошли в центре, возле шоссе. Передовые группы вражеских автоматчиков были уже на расстоянии гранатного броска от позиций моряков, окопавшихся перед въездом на мост. Гитлеровцы накапливались для решающего удара.
Майор Добржинский точно оценил обстановку. Момент опасный, но вместе с тем и выгодный: гитлеровцы рвутся к въезду на мост, не обращая внимания на фланги. Видимо, не допускают мысли, что сами могут быть атакованы.
Выждал минуту-другую. Предположения сбывались: гитлеровцы стянули почти все силы к центру. Сейчас по шоссе рванутся к мосту…
— Вперед! — скомандовал Добржинский.
На не успевших подняться в атаку гитлеровцев одновременно с обоих флангов ринулись моряки. Справа их вел в атаку сам командир отряда. Он первым рванулся вперед, крикнул:
— За Родину!
На левом фланге атакующих возглавил комиссар отряда.
В считанные минуты обстановка на поле боя изменилась. Гитлеровцы смешались, а вскоре и побежали…
Враг не предполагал, что с такими небольшими силами отряд отважится предпринять контратаку. Теперь немцы видели только одно: их атакует «черная смерть». И не выдержали, повернули вспять. Преследуя бегущих врагов, моряки увидели стоявшую на огневых позициях в кустарнике батарею тридцатисемимиллиметровых пушек, брошенную расчетами. Среди матросов нашлись артиллеристы. Они быстро развернули орудия. Немецкие снаряды полетели в немцев.
До самого леса откатывался враг, моряки преследовали его. Затем Добржинский приказал вернуться: увлекаться нельзя, противник может прийти в себя, собраться с силами, контратаковать.
Победа стоила отряду не дешево, каждого четвертого недосчитались в строю. Убитых погребли в братской могиле на берегу Десны, раненых эвакуировали в тыл. Впрочем, не всех. Командиру отряда вдруг доложили, что вернулся матрос Лебедев, раненный в руку.
— Почему возвратился? — спросил командир. — Сейчас же обратно!
Лебедев взмолился:
— Разрешите остаться в отряде, товарищ майор! Рука мигом заживет.
— Оставайтесь! — после некоторого колебания согласился Добржинский.
Солнце перевалило за полдень. Внимательно всматривались защитники моста в лежащее перед ними поле, в дальнюю опушку леса за ним. Ждали — вот-вот снова покажутся танки. Успеет ли подойти подмога? Удастся ли выстоять и на этот раз?
Через некоторое время со стороны леса вновь полетели снаряды и мины. Моряки заметили, что немецкие артиллеристы стреляют так, чтобы не повредить самого моста. Выходит, чем ближе к нему, тем безопаснее. И стали действовать именно с таким расчетом. Но все-таки огонь вырывал из их рядов все новые и новые жертвы…
К середине дня долгожданная помощь не пришла. Отряд продолжал отражать натиск врага.
Только к рассвету следующего дня, 26 августа, подоспели к мосту по Десне корабли, а по шоссе — с востока — войска. К этому времени в отряде майора Добржинского в строю оставался лишь каждый второй…
Вводя в бой все новые силы, враг развивал наступление и севернее и южнее Киева, чтобы зажать город в железное кольцо. Юго-западнее гитлеровские войска уже перешли Днепр возле Кременчуга. Севернее, в междуречье, вышли к Десне и рвались дальше. С каждым днем все труднее становилось нашим войскам, измотанным в многодневных боях, сдерживать напор противника. И ободрялись бойцы, если, отбивая вражеские атаки где-нибудь вблизи берега Днепра или Десны, слышали, как с реки бьют по врагу корабельные пушки. Их доля в огне всей артиллерии Юго-Западного фронта была не так уж велика, тем более, что к тому времени многие корабли флотилии героически погибли. Но в те трудные дни так много значил каждый выстрел, каждый снаряд, разорвавшийся на вражеских позициях. И сколько раз огонь мониторов и канонерских лодок заставлял фашистов останавливаться, зарываться в землю, сколько раз моряки, устанавливая на пути гитлеровцев огневые заслоны, давали возможность нашим пехотинцам закрепиться для обороны или отойти на выгодный рубеж…
Вместе с большими артиллерийскими кораблями отважно несли свою боевую службу и малые, вооруженные только пулеметами. Бронекатера отряда мичмана Бабкова, входившие в дивизион капитан-лейтенанта Лысенко, до последних дней августа действовали вместе с мониторами и канонерскими лодками на Днепре севернее Печкинского моста. Но вот поступил приказ идти к Киеву — фронт приблизился к нему уже вплотную.
Предстояло вновь пройти Печкинский мост. А на пути к нему на берегах стояло много вражеских батарей: после того как мост ночным налетом кораблей был разбит, немцы держались настороже.
Чтобы обмануть бдительность врага, мост проходили ночью, с опущенными в воду выхлопными трубами, и звук моторов почти не был слышен. Шедший головным бронекатер Бабкова, на борту которого находился и командир дивизиона, проскользнул между опорами незамеченным. Казалось, опасность уже миновала. Но через несколько минут после того, как за кормой в темноте потонули смутные очертания моста, позади послышались гулкие в ночной тишине орудийные выстрелы. Идущие позади корабли обнаружены врагом!
— Товарищ командир! — крикнул радист, высунувшись из своей рубки. — Получен приказ — вернуться! Помочь «Левачеву»!
— Лево руля! — скомандовал мичман рулевому. И в машинное: — Полный вперед!
Круто развернувшись, бронекатер пошел обратно к мосту.
Справа и слева на берегах мелькали едва приметные вспышки. Трудно было понять, выстрелы это вражеских батарей или разрывы снарядов корабельных пушек, ведущих ответную стрельбу. Слева что-то горело, багровые отсветы пламени пробегали по воде. В этом неверном, колеблющемся свете Бабков, выглянув из рубки, увидел знакомый угловатый силуэт «Левачева». Маневрируя под огнем, монитор в темноте сбился с курса и сел на мель. Если не помочь ему сняться, батареи с берега расстреляют его.
Все отчетливее вырисовывается впереди громада монитора.
— Эй, на бронекатере! — слышится оттуда. — Принимайте якорь!
Бронекатер бортом подходит к носовой части «Левачева». Якорь монитора, торчащий из клюза, нависает над палубой катера. Руки матросов подхватывают его. Слышно, как на мониторе начинает грохотать лебедка, стравливая цепь, и бронекатер начинает отходить. Он идет все дальше и дальше, а за ним тянется, тяжело провисая, погружаясь в воду, цепь. Вот она натягивается— значит, выбрана вся.
— Якорь в воду! — командует Бабков.
Тяжело плюхнувшись под бортом, якорь уходит в глубину. Черная ночная вода, подсвеченная отблесками пожара, смыкается над ним.
Теперь монитор начинает стаскивать себя с мели сам. Выбирая цепь, он подтягивается к засевшему в грунте якорю.
«Следовать прежним курсом!» — получает Бабков приказ. Бронекатер снова идет по течению, удаляясь от моста.
Но на этот раз пройти незаметно не удается. Корабли обнаружены противником. С берега, оставляя в черном небе огнистые следы, летят трассирующие снаряды. Вода вскипает от разрывов.
— Полный вперед!
Ведя огонь из пулеметов по вспышкам на берегу, бронекатер спешит скорее выйти из зоны огня. Вдруг он вздрагивает от удара. Снаряд пробил броню в левом борту близ кормы и прошил корпус насквозь. В пробоину хлынула вода. Заливая трюм, она устремилась к машинному отделению. Катер начал быстро погружаться.
В ночной тьме на подернутом туманной дымкой фарватере противник может обнаружить бронекатер по вспышкам пулеметов. Сейчас не до того, чтобы вести огонь. Минуты решают — удержится ли катер на плаву?
Лысенко, стоящий в рубке с Бабковым, приказывает:
— Прекратить огонь! Держать ближе к берегу! Надо сесть на мель, откачать воду.
Как только замолкают пулеметы, перестает стрелять и враг: с берега корабль не виден. Бабков сам становится к штурвалу. Правит к берегу, смутно различимому сквозь ночной туман. Не исключено, что немцы снова обнаружат катер.
