Кто он: белый, черный, молодой или старый, хорошо подготовленный профессионал или авантюрист-любитель, за деньги согласившийся выполнить опасное поручение, вступив в борьбу с контрразведкой и полицией чужой страны? «Чужак» или «свой»? Неизвестный Пемба может оказаться местным уроженцем, эмигрировавшим в смутное время, или нелегалом, до поры удачно ускользавшим от спецслужб.
Сплюнув прилипшие к губе крошки табака, полковник жадно затянулся сигаретой и прикрыл глаза, повторяя про себя: Пемба, Пемба, Пемба… Может быть, натренированная память подскажет что-нибудь? Только бы уцепиться, а там уже дело техники. Но память молчала.
Ощупью отыскав нужную клавишу селектора, Энугу вызвал капитана Кано.
— Вот что, сынок, — дождавшись, пока откликнется бодрый капитанский тенорок, ворчливо проскрипел полковник. — Пошевели мозгами, тебе полезно. Узнай, кто такой Пемба. Нет, это кличка. А я хочу как можно скорее знать его имя и все такое прочее… Жду!
Пусть мальчишка старается, перетряхивает электронные картотеки и досье. Кано вообще толковый и надежный сотрудник, только слишком долго его ребята ищут в городе забившегося в какую-то щель Тамале! Где связной эмигрантского центра, где? Он — ниточка к тем, кто должен прийти или уже пришел за документами.
При мысли о документах полковник раздраженно поморщился — в свое время Матади проявил преступную нерешительность, за что теперь приходится расплачиваться, причем не только ему. Впрочем, он проявляет нерешительность все чаще: от бдительного и ревнивого глаза Энугу не ускользает ни одна, даже малейшая, оплошность «друга и сподвижника». Хотя, какие они друзья?
Сейчас надо поскорее нащупать Тамале — он приведет не только к тем, кто собирается достать документы, но и может показать еще не выявленные явки подполья. Нужно и то и другое. А имея в руках документы, компрометирующие Матади, полковник затеет игру, от которой станет тошно всем, кроме него самого. Вдруг удастся свалить всесильного пока Суэна?
Некоторое время назад в глубокой тайне Энугу завязал контакты с повстанцами, осторожно намекнул на возможность переговоров о более плодотворном сотрудничестве и, через подставных лиц, начал торговать оружием. У диктатора своя гвардия, которую он скопировал с западных рейнджеров. У Энугу тоже есть свои головорезы, но приходится трезво оценивать шансы: сейчас ему Матади не по зубам. Пока не по зубам! Рано вступать в открытую конфронтацию, способную привести к гражданской войне, которая неминуемо начнется вслед за переворотом. А вот умело препарированные и вовремя вытащенные из-под полы компрометирующие материалы на Матади помогут в будущей схватке за власть перетянуть немало штыков на сторону мятежного полковника.
Диктатор толкует об опыте Европы, любит пространно порассуждать в парламенте, состоящем преимущественно из военных, полицейских и контрразведчиков, готовых выслушивать любые бредни «хозяина». Лучше бы он как следует анализировал то, что происходит в Европе, чем рассуждал, хмелея от собственных речей во время тщательно отрепетированных «выходов к народу», радостно приветствующему вождя. Дурак! Этот «народ» — все те же военные в штатском, полицейские и контрразведчики. Энугу лучше знает, что происходит на самом деле, и видит, как неумолимо уходит из рук Матади реальная власть. Не опоздать бы только самому…
— Да! — сняв трубку зазвонившего телефона, рявкнул полковник.
— Капитан Кано, — услышал он голос помощника. — Пемба — это Морони. Предприниматель итальянского происхождения, проживающий в Конайри. Есть сведения, что он в ближайшие дни должен прибыть в Лигурию.
— Т-а-а-к, — протянул Энугу, вытряхивая из пачки сигарету и отрывая фильтр перед тем, как сунуть ее в рот. — Молодец, сынок…
* * *
Спустившись в вестибюль отеля, Вуд остановился у газетного киоска: чем сегодня порадует лигурийская пресса? Лениво перебрав газеты, являвшиеся официальными рупорами Движения, возглавляемого Матади, Питер в итоге купил иллюстрированный журнал и, расплачиваясь, поглядел по сторонам, — оставили его сегодня своим вниманием церберы из местных спецслужб или еще нет? Неужели он им не надоел? И так везде на виду: белый среди черных. И ведет себя примерно — не отрывается от «хвоста», не заводит знакомств, не ездит в трущобы. Пора бы им и поумерить свой пыл.
Ага, вон, сидят в креслах. Один делает вид, что занят чтением газеты, а другой курит, посматривая то на лифт, то на входные двери. Ну эти явно не по его душу — дежурный наряд соглядатаев, торчащих в гостинице, где много приезжих. Вряд ли они потащутся за ним на улицу.
Бросив на тарелочку, стоящую перед продавцом газет, несколько мелких монет, Вуд вышел из отеля и направился к ближайшему магазину антиквариата. Осмотрев выставленные для продажи вещи и приценившись к статуэтке из слоновой кости, он перешел в книжную лавку, потом погулял по бульвару и посетил выставку местных авангардистов. Похоже, «хвоста» за ним сегодня не было.
Зайдя в проулок, Питер сделал вид, что завязывает шнурок на летних туфлях, и еще раз осмотрелся. Сзади никого не было. Впереди возвышалась глухая стена дома, значит, оттуда его увидеть невозможно. Быстро вытащив из кармана брюк кусочек мела, Вуд нарисовал на стене значок, похожий на перевернутую римскую пятерку. Отбросив мел, отряхнул руки и, выйдя на улицу, остановил такси, приказав водителю ехать в аэропорт.
Миновав широкий, прохладный зал ожидания, он поднялся на второй этаж и зашел в магазин. Разглядывая товары, он исподтишка посматривал через стеклянную стену вниз, на стойки таможенников и пограничного контроля. Нет, пожалуй, отсюда наблюдать будет плохо. Напротив размещался ресторан, и Питер отправился туда. Заняв удобный для наблюдения столик, он сделал заказ и стал ждать прибытия рейса из Конайри.
Взлетали и садились самолеты, диктор объявлял рейсы, жиденьким ручейком текли мимо стоек таможни и погранохраны пассажиры лайнеров, а Вуд наслаждался нежным мясом, потягивал прохладный сок из высокого бокала и ждал. Время тянулось медленно, стрелки часов словно застыли и никак не хотели ползти к нужной цифре. Он уже успел определить возможных сотрудников местной охранки, болтавшихся в зале, сосчитал их по головам и, доедая мясо, лениво размышлял над тем, когда таксист донесет в полицию, что возил в аэропорт белого иностранца: до окончания работы или когда окончит смену?
Наконец объявили о прибытии самолета нигерийской авиакомпании, следовавшего рейсом Дакар — Лагос, с посадками в Конайри, Фрайтауне и Аккре.
Тони Фаджу Питер увидел сразу — тот шел вместе с рыжеволосой молодой женщиной, катившей коляску со спящим карапузом. Так, а где человек, ради которого Вуд сидит здесь? Прилетел или в самый последний момент что-то сорвалось?
Уфф! Вот он, шагает к стойке таможенного контроля, на ходу вытаскивая из заднего кармана светлых брюк объемистый бумажник. Давай, милый, не подведи!
Фаджа вместе с мамашей, катившей коляску, прошел через зеленый коридор таможни. Следом прошел и средних лет господин в светлых брюках, за которым внимательно наблюдал Вуд.
Офицер погранохраны бегло взглянул на паспорт Тони и махнул рукой, разрешая пройти в зал. Женщина с коляской задержала его внимание дольше — он что-то говорил ей, а та смеялась, запрокидывая голову. Проснувшийся малыш поднял рев, и офицер быстро вернул документы. Взяв паспорт господина в светлых брюках, пограничник начал листать его, вытирая шею платком. Бросив взгляд в зал, Питер заметил, как разом зашевелились те, кого он определил как агентов спецслужбы. Двое направились к выходу — наверняка сейчас подгонят поближе машину, чтобы ни на минуту не выпустить человека в светлых брюках из поля зрения, а остальные «поведут» его сначала по аэропорту, а потом по городу, поддерживая связь с теми, кто будет следовать за ними в автомобиле. Значит, они ждали этого господина, будучи заранее предупреждены о его приезде?
Тем временем Тони распрощался со своей спутницей и сел в такси. Проводив взглядом выходившего из зала ожидания господина в светлых брюках, Питер подозвал официанта и расплатился — здесь больше нечего делать, пора возвращаться в город.
На улице ярко размалеванная чернокожая проститутка предложила Вуду за десяток долларов скрасить его одиночество и отправиться с ним хоть в преисподнюю, чтобы и там доставить «красавчику» массу наслаждений, и он едва сумел отвязаться от жрицы любви.
— Импотент! — тряся обвисшими грудями, закричала проститутка, и Питер поспешил сесть в подвернувшееся такси.
Примерно через час он вошел в бар отеля «Палас». Фаджа был там: сидя у стойки, он меланхолично потягивал из бокала марсалу, масляными глазами разглядывая женщин. Устроившись рядом, Вуд заказал пива и через зеркало стойки начал изучать публику в зале.
