— Ты гляди, кто к нам пожаловал, сам Файф собственной персоной, — процедил он высокомерно, том нахальным голосом, которым разговаривал с ним с тех самых пор. — А мы тут…
— Для вас, капрал, я — сержант Файф, — отрезал тот. — Сержант Файф, и никак иначе. Ясно?
У Уэлда даже глаза за стеклами очков стали круглыми. Но тут же удивление на его лице сменилось картинной ухмылкой.
— Ишь ты, — сказал он. — Я уверен, вы действительно заслужили это звание, сержант. Особыми вашими трудами и делами. И уж конечно, я не…
— Кончай кривляться, подонок! — рявкнул Файф что было духу.
— Ну, ну, потише. — Уэлд начал подниматься на ноги. — Я ведь не намерен всяким там…
Он не успел закончить фразы. Файф резко шагнул вперед и со всего маху ударил его по скуле. Уэлд рухнул на землю.
— Эй, ты что это еще удумал? — заскулил он, не поднимаясь на ноги. — Обалдел, что ли? Я тебя трогал? Сидим себе, никого не задираем, выпиваем потихоньку, а этот… С цепи, что ли, сорвался?
— А ну, поднимайся, мразь. Вставай, говорю, ворюга… Офицерский прихвостень паршивый. — Файф совсем распалился: — Поднимайся, падаль, я тебе еще покажу…
В течение нескольких секунд сначала вблизи, потом и вокруг засуетились люди, раздались веселые возгласы:
— Драка! Драка! Эй, ребята, сюда скорее! — Любопытные бежали со всех сторон.
— Ишь ты, чего захотел! — Уэлд стоял на одном колене, злобно озираясь. — Драться ему, видишь ли, захотелось. Еще бы! На двадцать лет меня моложе… Я ведь тебе гожусь…
— Не ври, подонок. Каких там двадцать лет? Пятнадцать еще куда не шло. А уж двадцать-то… Я у тебя в деле все читал. Ты же в самом расцвете сил…
— И наполовину легче, — настаивал Уэлд. Он осторожно снял очки с носа, тщательно сложил их и держал, отведя руку в сторону, посматривая с опаской на Файфа. — Очки мог мне разбить… — В голосе его появились уже новые нотки. — А где мне их тогда доставать? Ты об этом подумал? На-ка подержи. — Он обернулся к Трейну. — Да поосторожней с ними, слышишь!
— А я с-свои оч-чки б-берегу, — ответил Трейн заикаясь. Он уже снял свои очки, аккуратно сложил их и убрал в футляр, поспешив сделать это при первых же признаках начинавшейся драки, и теперь таращил глаза, словно слепая сова. Тем не менее очки Уэлда он взял.
— Я ведь вовсе не намерен с тобой драться, — проворчал Уэлд. — Должность твою я вовсе не украл. И вообще, при чем тут я, когда лейтенант Бэнд так решил? Кто же знал, что ты вернешься в роту? Так что, Файф, извини, но драться с тобой я никак не намерен. Я просто хотел… — начал он было фразу и в тот же миг, рванувшись вперед всем телом, попытался схватить Файфа поперек поясницы.
Успеха это ему не принесло. Даже обрадовавшись такому повороту событий (подлый прием Уэлда как бы подтверждал правильность главной мысли Файфа о его бесчестной натуре), Файф отпрыгнул; назад и левым крюком снизу нанес ему сильный удар. На этот раз крюк оказался куда эффективнее, чем первый удар, он пришелся прямо в челюсть. Уэлд отлетел в сторону, рухнув с шумом на землю, и какое-то время лежал, слегка приподнявшись на локтях и только тяжело мотая головой. Когда же он попытался сесть, Файф снова кинулся на него. Файфу казалось, что что-то яркое, как молния, сверкнуло в нем, наполняя его искрящейся беспредельной радостью и каким-то воодушевлением — оттого, что он может по-настоящему показать свою животную силу. Он был просто счастлив от мысли, что может наконец исполнить свое давнишнее желание. Навалившись всем телом на еще не совсем пришедшего в себя Уэлда, он лупил его что есть мочи обеими руками и захлебываясь повторял:
— Ворюга поганый! Будешь знать, как чужое место захватывать!
Валявшийся на земле Уэлд орал, задыхался, плакал, тщетно стараясь вырваться из-под града ударов. Наконец их растащили.
— Пустите меня! — рвался Файф. — Я ему еще дам! Пустите!
Кто-то помог Уэлду подняться на ноги, нос у него был в крови и распух, оба глаза заплыли, между разбитыми губами из уголка рта стекала узкая полоска крови. Он был почти без сознания и выглядел просто плачевно.
Файфа уже отпустили, он почти успокоился, хотя все еще с трудом переводил дыхание, в упор глядел на своего противника и испытывал настоящее удовлетворение от дела своих рук, даже гордясь собой.
— Следующий раз попадешься на глаза, — бросил он, растирая костяшки пальцев, — я тебе все ребра переломаю.
Трейн и Краун взяли Уэлда под руки, повели в сторону, он качался и все время вис у них на руках.
— Эй, вы! — крикнул им Файф вдогонку. — Вы-то куда пошли? Лучше давайте выпьем с нами. Все в порядке, и не будем злиться.
Когда группа отошла шагов на десять, Уэлд вдруг остановился, повернулся назад, поглядел на своего обидчика. Он старался сдерживаться, но слезы так и текли у него по лицу.
— Т-ты, — прохрипел он. — Т-ты… — У него даже горло перехватило. Казалось, будто он пытается отыскать что-то в памяти, ищет самые злые, самые грязные слова, чтобы бросить их в лицо Файфу, но никак не может найти.
— Т-ты, — снова начал он и вдруг хрипло выкрикнул: — У, писарь!
Потом повернулся, и все трое потащились дальше.
Файф долго глядел им вслед, удивленный и даже пораженный всем этим, и больше всего, пожалуй, тем, что, выискивая так долго что-то самое злое и обидное, Уэлд не нашел ничего лучше слова «писарь» — то есть того, кем он был сам. Но Файф все же был горд собой.
— Черт с ним, — сказал он негромко. — Пусть мне будет хуже. Ну, а вы, парни, — он повернулся к поварам, которые сперва сидели вместе с Уэлдом, но, когда началась драка, поспешили отойти в сторону. — Может, тоже кто хочет, а? — И осклабился. Повара были и повыше, и поздоровее его, тем не менее оба молча затрясли головами.
Вместе с Доллом, который подошел в самый последний момент, они направились к себе. Стали постепенно расходиться и все те, кто прибежал поглазеть на драку. Но почти тут же, только немного поодаль, снова послышались возбужденные крики: «Драка! Драка!» — и все они бегом бросились туда. Все, кроме Файфа и Долла. Файф потому, что только что сам был главным действующим лицом потасовки и нуждался в отдыхе, а Долл по каким-то личным соображениям. Вернувшись к себе, они снова расселись на травке под пальмами, Файф стал растирать и разминать пальцы, Долл же принялся поздравлять его.
Происшедшее заставило их несколько чаще прикладываться к бутылке, и некоторое время они самым серьезным образом занимались этим важным делом. Но если для них это был лишь эпизод, то другие, во всяком случае очень многие, проявляли такое повышенное внимание к выпивке на протяжении всей ночи и части следующего дня, так что вряд ли приходится удивляться, что в конце концов (это случилось что-то около четырех часов пополудни) в роте полностью иссяк запас спиртного.
Когда через полтора дня Бэнда отстранили от командования ротой, проблема спиртного все еще не была решена, и надо сказать, что она волновала роту гораздо больше, нежели уход командира. Предлагались самые различные варианты, многие из них носили столь авантюрный характер, что могли быть выдвинуты действительно лишь в припадке безнадежного отчаяния. Например, бесшумная ночная кража или вооруженный налет на расположение авиаторов, похищение спиртного под дулом пистолета, ограбление казенных складов и грабеж имущества с целью последующего обмена его у тех же авиаторов на виски. Наконец кто-то даже предложил устроить подпольную винокурню, сырьем для которой могли бы стать продукты, похищенные на кухне, что же касается специалистов по производству самогона, то их предлагалось поискать среди уроженцев Кентукки или Теннесси, где, как известно, этот бизнес распространен в наибольших масштабах. Ни один из этих прожектов не вызвал единодушного одобрения. Ночной налет мог принести лишь несколько бутылок, что никак не решало проблемы, вооруженное ограбление авиаторов или похищение казенного имущества были опасны и рано или поздно могли быть раскрыты. Что же касается собственного цеха по производству самогона, то, во-первых, во всей округе невозможно было сыскать ни зерна, ни других подходящих продуктов, а во-вторых, негде было найти или украсть такую важнейшую деталь, как змеевик. А без него самогона по кентуккийскому методу (и теннессийскому тоже) никак не получишь. Уныние было настолько всеобщим, что никто никак не реагировал даже тогда, когда заместитель командира роты Джонни Криоу, временно назначенный ротным, собрал их всех и принялся бубнить, что, мол, теперь-то уж он закрутит им гайки, приведет роту в порядок, покончит с этой отвратительной расхлябанностью. О каких порядках можно было болтать, когда такую важную проблему никак не могли решить! Что же касается самого Джонни Криоу, сопливого зеленого новичка и выскочки, то ни у кого не было и тени сомнения, что он тут долго не продержится.
