— Молодой человек, сядьте на своё место! — скомандовала невесть откуда взявшаяся бортпроводница.
— Секунду, девушка, мне бы только шоколадку достать, а то меня тошнит.
— Вам пакет принести? — сменив гнев на сострадание, спросила стюардесса.
— Нет, спасибо, вы лучше моей девушке принесите, её сейчас вырвет, — и с этими словами Герман вытащил на свет шоколадную буханку.
— Бо-же мой! — заворожено пролепетала Рано, — мне сейчас дурно станет! Эту шоколадку я и за месяц не съем!
— Так вам обоим принести пакеты? — с раздражением произнесла проводница.
— Извините, спасибо, нам полегчало.
— Ничуть, — зашептала девушка ему на ухо, когда негодующая женщина скрылась за шторками переборки, — как только ты меня поцелуешь, определённо вырвет!
— Тогда я аннулирую наше пари.
— Нет-нет, я потерплю! — и Ран`о покорно закрыла глаза. Герман не стал ждать второго приглашения.
— И что в тебе только Ирка нашла? — кокетливо сообщила девушка, открывая глаза. — Хотя она далеко не дура и со вкусом у неё всё в порядке.
Самолёт уже летел над городом. Вскоре завизжали тормоза, и пассажиры, несмотря на грозные предупреждения из динамиков, начали вставать с кресел.
— Гера, может, ты возьмёшь свой шоколад, а? — подала голос Рано.
— Нет уж, проиграл — так проиграл, и потом... ты мне всё сполна оплатила.
— Да, права была моя подруга, Ирка Литвинова: что-то в тебе есть.
— Определённо! Тебя проводить до аэровокзала?
— Нет, Гера, нет, большое тебе спасибо! Меня папа и мама встречают.
На выходе с лётного поля Ран`о подхватил высокий красивый молодой человек и закружил её вместе с чемоданом в поднятых руках.
«Есть же счастливые люди, — вздохнул Герман, поднимая свой багаж, — типа... и папа и мама... все встречают!»
Вдруг Ран`о на секунду остановилась, затем обернулась и замахала букетом. Герман поднял свободную руку с переброшенным через неё пальто и ответил двумя еле заметными взмахами. Дорога на войну продолжалась.
В аэропорту Герман нашёл междугородный телефон и принялся шарить по карманам. Мелочи не было. А откуда бы ей взяться — последний гривенник отдал коварной спутнице. Точек общепита поблизости не было. Зато у широких окон с видом на взлётную полосу примостился небольшой киоск со всякой мелочью: брелоками, игральными картами, складными нардами и другой ерундой. Просто менять рубли на мелочь было неудобно. За витриной стоял точный клон продавщицы из N-ского аэропорта, только вместо замызганного передника представительница узбекской торговли была облачена в национальную одежду с шароварами и тюбетейкой. Нагнувшись, Герман пошарил глазами по выставленной мелочёвке, но ничего пригодного для хозяйства не нашёл. Без особой надежды он принялся разглядывать витрину сбоку, где стояли резные кувшины и бронзовые декоративные блюда, как вдруг его взгляд остановился.
— Покажите этот.
— Что этот?
— Пистолет.
— Это зажигалка.
— Всё равно — покажите.
— А брать будете?
— Возьму, если подойдёт.
Продавщица с оскорблённым видом стала выуживать из межвитринного пространства пистолет-зажигалку.
— Нате вам!
Герман покрутил игрушкой, нажал на курок, и что удивительно — в районе мушки вспыхнуло синее пламя.
— Класс! — воскликнул молодой человек.
— А то! Дерьма не держим, — самодовольно ответила продавщица. — Когда мы с Клавдией вдвоём работали, то от него и прикуривали в подсобке.
— Беру! Только дайте сдачу, чтобы по 15 копеек было.
— Ну вот ещё, я что, на менялу похожа?
— Тогда я не ваш покупатель!
— Понаприехали тут разные... — загнусавила продавщица, принимая деньги и отсчитывая сдачу пятнадцатикопеечными монетами.
— Упаковку не надо!
— А у нас её отродясь не было! — поставила жирную точку в разговоре русская баба, наряжённая в узбечку.
У телефонов очереди не было. Герман легко дозвонился домой, но трубку снял пьяный сосед, который долго не мог понять, с кем имеет дело.
— Петр`о! Перестань придуриваться, это я, Герман, — в десятый раз пытался вернуть к реальности своего соседа задыхающийся от злости транзитник. — Петруха, передай нашим, что я долетел... долетел... Ты понял меня, дубина стоеросовая?!
Убедившись, что сосед-алкаш запомнил просьбу, и заставив его дважды повторить текст обращения к родичам, Герман повесил трубку.
Выйдя из аэропорта, он закурил, чиркнув игрушечным пистолетиком. Вдруг ему стало тоскливо. Выпуская ноздрями дым, Герман унюхал запах шашлыка. Ему очень хотелось есть. «Повременю, — подумал молодой человек, — доберусь до базара, там оторвусь по полной». На предвкушение восточных разносолов его рот откликнулся обильным слюнотечением.
«Вот же напасть, — с досадой отреагировал голодающий, — стою, как бобик у полной миски! А может, прямо в аэропорту перекусить?» — ловя ноздрями чудные запахи шашлыка и узбекского плова из соседней забегаловки, пораженчески завершил он свои мысли.
Герман уже было окончательно сдался и даже повернулся навстречу манящим ароматам, как его окликнул разбитной таксист из приоткрытой двери припаркованной к выходу «Волги».
— Садись, командир! Дёшево прокачу!
— До железнодорожного сколько? — очнулся от гастрономических вожделений Герман.
— Сколько дашь, командир!
— По счётчику, и пятерик сверху!
— Уломал, красавец! И рублик в плюсе за комфорт!
Герман, обильно сплюнув в сторону манящих запахов, сел на заднее сиденье раздолбанной в хлам машины и водрузил рядом с собой чемодан с пальто.
— Поехали!
Шайтан-арба зашлась визгом стартёра и натруженным кашлем оживающего мотора.
— Ого! На форсаж выходит!
Водитель в задрипанной кепке-восьмиклинке понимающе заржал, утопил педаль и с приличным ускорением, кренясь на правый борт, вырулил по кругу на трассу.
— Кормилица, — ласково промолвил водитель, потирая цветастой тряпкой запотевшее лобовое стекло.
— Да уж! — отреагировал пассажир, намереваясь отдаться грустной радости от встречи с любимым городом. Потом, очнувшись, спросил шофёра: — А как насчёт комфорта?
— Что-что? — не понял таксист.
— Ты ж обещал содрать с меня рубль за комфорт!
— А тебе что — не комфортно? Давай про Ташкент расскажу.
— Я и без тебя его знаю.
— Тогда давай спою! А ты можешь покурить.
— Валяй!
— Щас, секундочку... сначала послушай мою сестричку, — с этими словами водитель открыл бардачок и нажал на кнопку кассетного магнитофона «Вега».
— Вот это да! А ты — богатенький Буратино, — пытаясь перекричать орущую Пугачёву, позавидовал Герман. — Я и за полгода на такой не накоплю. Да и с сестрой тебе подфартило!
— А то! — самодовольно ухмыльнулся «брат» Аллы Борисовны.
Видимо, обидевшись на самозванца, известная певица из бардачка сначала запела густым басом, потом истерически взвизгнула и затихла.
— Клять! Снова плёнку зажевала!
— Кто? Алла Борисовна?
— Да не, мля, это советское угрёбище! У брата «Сони» есть, но у него такой фигни не бывает.
— И ты бы себе «Сони» поставил.
— Куда мне! Брат официантом в «Голубых куполах» работает.
— Ну, тады ой! Звиняй, хлопчик, не по «Соньке» кепка! — С этими словами Герман, удобно примостившись на заднем сиденье, вытащил пистолет-зажигалку и громко чиркнул.
— Осечка! — констатировал водила. — Если хочешь стреляться — заплати и выйди.
— Ну ты деревня, это же зажигалка! — со снисходительным укором промолвил пассажир, затягиваясь сигаретным дымком.
Водитель обиженно засопел, снял дерматиновую восьмиклинку, оголив загорелую лысину, и, поглядывая на дорогу, начал высвобождать из магнитофона кассету. Герман, воспользовавшись паузой, принялся с интересом глазеть на мелькающие за окном пейзажи. Всё это ему уже было до боли знакомо: ровная пулемётная лента обрубков ветвистого тутовника вдоль дороги, изредка перемежающаяся пирамидальными тополями, бесконечные перепаханные поля, а за ними — синие горы на горизонте, скрывающие свои вершины в облаках.
— Всё... готово. Дома склею, и всё в порядке. Разве только пару раз икнёт, — подал голос вспотевший от двойной работы таксист.
— Кто икнёт? — не сразу вошёл в тему Герман.
— Да Пугачиха, мать её! Плёнку, говорю, склею, а на месте склейки она икать начнёт, — с этими словами водитель поднял кассету с бородой из спутанной магнитофонной ленты. На кассете линяло-торжественно стояло клеймо Шосткинского завода.
— Ты бы ещё наждачную ленту в свой магнитофон зарядил, говорят — головки чистит до блеска, — насмешливо отреагировал пассажир.
— А где я хорошую ленту куплю? Только недавно на базаре стали появляться всякие там «Марксвеллы» и «Ти-ди-кёшки». Говорят, наше воинство с Афгана привозит. Только цены!..
