Сергей Герман - Штрафная мразь

Штаб отдельной штрафной роты размещался на краю деревни в крепком пятистенке под шиферной крышей. Над его крыльцом висел серый от дождя лист фанеры с чуть проступавшими меловыми буквами: «Хозяйство Перфильева».

Это была фамилия погибшего командира штрафной роты.

Капитан Половков приказал построить роту.

Угрюмого вида старший лейтенант бросил:

— В четыре шеренги, повзводно! Становись!

Тут же команду подхватили:

— Рота строиться. Становись!

Штрафники бежали в строй. Личное оружие держали при себе, и поэтому почти каждый захватил его.

Половков стоял на крыльце и курил, рота строилась в четыре шеренги. Бойцы бросали косые взгляды — что, мол, за капитан объявился?

У Половкова аккуратный вид, все подогнано по росту, подшито, сапоги вычищены.

Покрикивали командиры взводов, выравнивая шеренги, суетились сержанты.

Через минуту старший лейтенант отдал команду:

— Равняйсь! Смирно!

Команда была произнесена очень тихим, несколько сипловатым голосом с двумя ударениями на каждом слове.

Половков сошёл со ступенек крыльца и направился к роте неторопливым шагом, осматривая своё воинство внимательным прищуренным взглядом. Рота несмотря на команду смирно, ждала его не особенно напрягаясь.

Выслушав доклад, пристально оглядел каждого, стоящего в строю.

— Здравствуйте, товарищи бойцы и командиры!

— Здра… Жла… Таащ… Каптан… — Рота ответила не очень громко, и капитан не то закашлялся, не то скривился, прикрыв губы кулаком.

— Я ваш командир роты, капитан Половков. С сегодняшнего дня будем воевать вместе!

Он пошел вдоль строя, делая замечание почти каждому бойцу:

— Где твой противогаз? Почему стоишь в каске, где пилотка? Где вещмешок? Почему расхристан, товарищ боец переменного состава?

Еще несколько раз прошелся вдоль строя, остановился на середине и произнес:

— Слушайте меня внимательно, товарищи бойцы. Мне всё равно, штрафники вы или не штрафники. Кто и за что попал сюда. Но запомните, зарубите каждый у себя на носу, где бы вы ни были, с вами всегда должны быть оружие, патроны и противогаз. На ремне фляга с водой, шинель-скатка, вещевой мешок. У каждого офицера, кроме личного оружия, сумка или планшетка. С этим и строиться. Через пять минут всем стоять в строю. Средним и младшим командирам остаться. Разойдись!

Штрафная рота состояла из постоянного и переменного состава. К переменному составу относились те, которые прибывали в батальон для отбытия наказания за совершенные проступки, то есть штрафники. К постоянному составу относились командиры взводов, взводные агитаторы, старшина роты.

Пятнадцать офицеров. Шестнадцатый был прикомандированным, хотя и состоял в ней на всех видах довольствия. Сначала это был уполномоченный особого отдела НКВД, а с апреля 1943 г. — оперуполномоченный отдела контрразведки «Смерш» — структуры Наркомата обороны.

А также небольшое постоянное ядро из рядовых и младших командиров: старшина роты, писарь — каптенармус, санинструктор и три взводных санитара, водитель грузовика ГАЗ-АА, два ездовых и два повара.

Командиры отделений и помощники командиров взводов частично были из штрафников.

Половков оглядел строй постоянного состава.

Командиры взводов. Обычные фронтовые офицеры. Без гусарского лоска. Работяги войны. Точно такие же взводные агитаторы. Раньше в стрелковых частях их называли политруками.

Обслуживающий персонал — два повара, писарь и два ездовых.

Старшина штрафной роты Ильченко, похожий на всех армейских старшин. С первого взгляда видно, что плут. На рябоватом, морщинистом лице поблескивали глазки битого жизнью и неробкого человека.

У Половкова глаз набитый. Сразу увидел, что старшина этот ушлый и по части того, чтобы что-нибудь достать или выбить ему нет равных. С этим Половкову повезло.

Старшина действительно был дока. Хозяйственный, прижимистый, он имел знакомства во всех тыловых службах и обеспечил штрафную роту всем необходимым.

Пользуясь тем, что штрафная рота в атаку шла первой, ей доставались все более или менее ценные трофеи.

По мере необходимости старшина брал эти трофеи с собой и ехал в тыл дивизии.

Тыловики в таких случаях всегда добрели и штрафникам часто перепадали лишняя канистра с водкой, папиросы вместо махорки, вместо банок с перловкой, тушёнка и чистое бельё.

Баня в окопах была редкостью и белье приходилось менять часто.

Тоже самое было и со штатным оружием.

У старшины был лишь один существенный недостаток. Вернее два. Брехлив был без меры и передовой боялся как огня. Поэтому старался при малейшей возможности оказаться как можно дальше от окопов.

Командиры взводов вроде тоже были, ничего! Но напустить на себя строгости с первого дня не мешало.

— Почему не занимаетесь подчиненными, товарищи командиры, мать вашу… так и перетак? Почему ваши подчинённые по приказу строиться не не бегут, ползут как беременные мандавошки? Распустили личный состав и сами разболтались! Впредь, буду спрашивать с вас не только за себя, но и за каждого подчиненного.

Половков качнулся на носках:

— Старшина! Я там видел бойца, в разбитых ботинках. Только что проволокой подошва не подвязана. По-че-му?!

— Это Труфанов, товарищ капитан. Страсть к игре имеет. Но не имеет таланта. Всё проигрывает. Видать вчера свои чоботы проиграл.

Половков побагровел. У него медленно приподнялась одна бровь, и от нее наискось через лоб протянулась тонкая складка. Он качнулся вперед, но старшина поспешно сам ступил к нему навстречу, и капитан сказал ему почти ласково:

— Я не спрашиваю, куда боец дел ботинки? Я спрашиваю, почему он стоит в строю в таком виде?

Старшина не сразу понял смысл сказанного. Он лишь уловил в его голосе выговор, и ему стало не по себе.

Половков помолчал успокаиваясь.

— Если боец профукал сапоги или ботинки, накажите его, но найдите ему другие! — Повысил голос. И запомните правило: не найдёшь замену, отдай свои. Но чтобы человек в бой шёл обутым, а не босиком. Карты запретить. Если узнаю, что проигрывают казённое обмундирование, буду добавлять по месяцу штрафной. Каждому!

Многоопытный Ильченко все понял с полуслова. Искренне изобразил раскаяние, сказал проникновенным голосом:

— Есть! Будет исполнено, товарищ капитан.

Командир роты продолжил:

— Всем командирам взводов приказываю немедленно заняться личным составом. Чистка оружия, боевая учёба, отрабатывание приёмов рукопашного боя. Старшине роты проверить комплектность обмундирования, исправность обуви, внешний вид бойцов. Организовать трёхразовое горячее питание.

Санитарной службе проверить личный состав на наличие вшей.

Заместителю по политической части проследить за выполнением приказа.

С каждым из вас более близко познакомимся в процессе службы. Время покажет, кто из вас не на своём месте. Разойдись!

На этом построение закончилось. Разошлись по служебным местам.

После построения к Половкову подошёл тот самый, угрюмого вида старший лейтенант.

Приложил руку к виску. Представился:

— Командир первого взвода, старший лейтенант Васильев.

Половков подал ему руку.

Упрямо нагнув голову, Васильев сказал:

— Товарищ капитан, вы человек у нас новый. Штрафной специфики не знаете. Не принято у нас по матери среди своих выражаться. Уважения это вам не добавит, а конфликты со штрафниками появятся. Надо бы вам как то поаккуратнее, иначе застрелят в первом же бою. В бою материться можно. К этому все относятся с пониманием.

Половков сухо заметил:

— Благодарю вас, старший лейтенант. Учту!

Потом помягчел и со смущением сказал:

— Вы вот что, старший лейтенант, расскажите мне о штрафной, с чем её едят. А то я только верхами слышал, а подробностей не знаю.

Васильев не удивился.

— Значится так… В каждой общевойсковой армии три штрафных роты. У лётчиков и танкистов своих штрафных нет, отправляют к нам. Пополнение приходит каждый день, по одному — по два человека. Любой командир полка может отправить своим приказом в штрафную роту солдата или сержанта. Оснований для этого много. Невыполнение приказа, проявление трусости в бою, оскорбление старшего начальника, драка, воровство, мародерство, самоволка, а может, просто ППЖ комполка не понравился, и прочее и прочее. Штат штрафной роты — восемь офицеров, четыре сержанта из постоянного состава и двенадцать лошадей. Героически воюем, потом выходим из боя и в ожидании пополнения потихонечку пропиваем трофеи.

Потом прибывает эшелон уголовников, человек двести — триста и больше, и рота сразу становится батальоном, продолжая именоваться ротой. Это значит, что скоро в бой. Через несколько дней от роты остаются ошмётки и мы снова в ожидании пополнения пропиваем трофеи.