Кольхаз занял место в первом ряду. Он казался спокойным и уверенным в себе.
Наконец в зал вошел Трау. Поздоровавшись, он извинился за опоздание.
— Так где же наш поэт? — спросил он с доброй улыбкой.
— Юный лирик — это я, — с иронией ответил Кольхаз. — А вы, если я не ошибаюсь, и есть обещанный строгий критик?
— Строгий критик? Уж не твой ли фельдфебель приклеил мне такой ярлык? Нет, дорогой товарищ, я не критик. — Учитель прошел вперед и сел на предложенное Ульфом место. — Прочел стихи? — шепотом спросил он у Ульфа.
— Да.
— Ну и как?
— Право не знаю… Есть хорошие, а есть какие-то путаные, однако…
— Понравились они тебе?
— Откровенно говоря, понравились.
— Ну, вот видишь. Тише, обер-лейтенант что-то хочет сказать.
Гартман произнес вступительную речь, после чего предоставил слово Кольхазу, который, раскрыв папку, вынул из нее листок и начал тихо, но с выражением читать. Это был сонет о любви, который чем-то напоминал Ульфу стихотворение, висевшее над койкой солдата. За ним последовала элегия о кладбище и, наконец, довольно мрачное стихотворение о жизни и смерти.
Рэке внимательно слушал Кольхаза, а сам думал о том, где он слышал нечто подобное и почему такой молодой человек, едва вступивший в жизнь, рисует ее столь мрачными красками.
Кольхаз замолчал. В зале царила мертвая тишина. Первым ее нарушил Кениг:
— Вот это стих, у меня по коже даже мороз пробежал!..
Все сразу же зашевелились, зашумели.
— Сколько вам лет, товарищ? — спросил Трау, обращаясь к Кольхазу.
— Двадцать, — ответил солдат, удивляясь, что ему задали такой вопрос.
— С романтиками вы познакомились в школе, не так ли?
— Что значит «в школе»… Я читал о них кое-что. А вам что, не нравится романтическое направление в литературе?
— Кое-кто из писателей этого направления не нравится, именно те, при чтении стихов которых мороз по коже пробегает…
— Минутку! — выкрикнул Кениг. — Я хотел бы сказать о том, что мне лично последнее стихотворение понравилось. Первое, правда, нет, так как такие можно найти в любом сборнике. А вот стихотворение о кладбище, оно какое-то страшное. Что это за кладбище?
Раудорн тихо зашептал Кенигу:
— Это кладбище в Берлине, на котором похоронено много поэтов. Неужели ты этого не знаешь?
— А почему я должен это знать? — громко огрызнулся солдат.
Тогда встал блондинистый парень из села и робко предложил:
— Можно эти стихи еще раз прочесть, а то с первого раза они как-то не запоминаются?
Кольхаз прочел все три стихотворения еще раз. Ульф внимательно слушал солдата, удивляясь в душе оценке Кенига. Первое стихотворение было написано, так сказать, без души, второе — было слишком мрачным, и только третье по-настоящему понравилось ему.
— Я не знаю, что чувствуют другие, — заговорил Поль, когда шум немного улегся, — но у меня такое чувство, как будто меня самого несут на кладбище.
Многие солдаты захихикали.
Трау не спеша закурил и, сделав несколько затяжек, сказал:
— Я свой вопрос о романтиках задал не случайно. Дело в том, что в твоем стихе смерть как бы торжествует над жизнью, хотя написано оно совсем не плохо.
— Человек — единственное существо на земле, которое способно мыслить философски, — заметил Кольхаз. — Человек рождается, живет, а потом умирает. И оттого, будем мы об этом писать или не будем, смерть как явление никуда не исчезнет.
Все взгляды остановились на Трау, от него ждали ясного ответа. Однако не успел учитель встать, как поднялся Ульф.
— И все же Кольхаз не прав! Никто не спорит против того, что люди смертны, однако человек живет на земле ради жизни, а не ради смерти! В стихотворении нет ни строчки о смысле жизни. Именно от этого у слушателей и бегают мурашки по спине.
— А как же тогда быть с «Оптимистической трагедией»? — не сдавался Кольхаз. — Человек умирает, а его дело живет. Может, кто иначе мыслит, я лично — только так и понимаю. Я полагаю, что нет никакого смысла требовать от каждого человека, чтобы он мыслил так, а не иначе.
— А вы Маяковского читали? — спросил Трау Кольхаза.
— Да, конечно.
— У него есть стихотворение о смерти одного поэта…
— О смерти Есенина! — воскликнул Кольхаз, и в глазах его засверкали радостные искорки. — Я знаю это стихотворение. Правда, не все знают, как сам Маяковский ушел из жизни…
— Это нисколько не меняет сути дела, — перебил солдата Трау. — Товарищ Рэке абсолютно прав. Маяковского уже давно нет с нами, а его книги живут. Каждое его стихотворение от начала и до конца пронизано оптимизмом.
Ульф в душе злился на себя за то, что он так мало читал стихов. Солдаты с любопытством поглядывали на Кольхаза, который молча что-то искал в своей папке. Наконец он вытащил из нее лист бумаги и прочел короткое стихотворение, в котором он в поэтической форме отрекался от бога.
— Вот это хорошо! — громко похвалил солдата Ульф.
Все снова заговорили, загалдели.
— А я все равно чего-то не понимаю, — сказал растерянно Поль. — Я считаю, что стих не закончен… в нем чего-то не хватает…
— Чего в нем не хватает? — спросил Кольхаз.
— Я не знаю, чего именно, но чего-то не хватает…
Гартман молчал.
— Скажи, что именно тебе не понравилось? — спросил Трау у Поля.
— Я чувствую, что тут что-то не так, но что именно, выразить не могу.
— Тогда я попытаюсь сделать это за вас, — проговорил учитель, снимая очки. — Стихотворение действительно кажется незавершенным. Оно не закончено, а жаль… Автор должен доработать его до конца…
— Что значит доработать? — с недоумением спросил Кольхаз.
— Я думаю, нам нельзя так строго подходить к начинающему поэту, — заметил Рэке. — Он свое отношение выразил как умел…
Тогда слова снова попросил Трау:
— Я постараюсь внести ясность, помочь вам понять изложенное в последнем стихотворении. Автор, как я его понимаю, отвергает бога, так?
— Да, — ответил Кольхаз.
— Хорошо. Вы пишете, что отреклись от бога и идете своим путем. Но не пишете, каким именно, то есть за вами, товарищ поэт, остался ответ на этот вопрос.
— Я не обязан отвечать на все вопросы, поставленные в стихотворении. Это не анкета, где нужно обязательно ответить на все вопросы.
— Согласен, однако все же лучше ответить. Разве я не прав?
— В принципе я с вами согласен, — сказал Кольхаз, — но свою точку зрения я высказал вполне точно: я не признаю бога, и все!
— Но далее ты прочел, что идешь своим путем, но, каким именно, не говоришь. Вот этого-то, видимо, и не понял Поль. Так или нет?
Поль подтвердил и хотел было еще что-то сказать, по Кольхаз опередил его:
— Теперь я понял. Выходит, мне нужно было написать, что мой путь ведет из Рима в Москву. Вы этого хотите?
В зале стало тихо-тихо.
Учитель усмехнулся и сказал:
— Если вы так хотите выразиться, то так и напишите… Нужно же что-то противопоставить богу и церкви, от которой вы отрекались. На «ничейной» земле вы не должны останавливаться, так как на ней нет жизни. Нужно занять вполне определенную позицию!
Кольхаз пытался защищаться, говоря, что он не собирается находиться между фронтами.
— В таком случае Поль прав, вам нужно доделать стихотворение!
В этот момент в зал вошел дежурный и что-то сказал Гартману на ухо, после чего обер-лейтенант встал и сказал:
— К сожалению, я должен прервать нашу дискуссию. Вы, товарищ Трау, останьтесь, а вы, товарищ Альбрехт, постройте взвод.
— Вот всегда так, ничего не дадут доделать до конца, — заметил долговязый Кениг.
Спустя четверть часа Рэке узнал о причине, по которой застава была поднята по тревоге. Со вчерашнего дня исчез из соседнего с заставой села шестнадцатилетний парень, по фамилии Рольф Бекер. В пять часов вечера его видели с друзьями в пивнушке, где они много пили. И потом он как в воду канул.
Вечером того же дня один из друзей Рольфа рассказывал гауптвахмистру Ленерту о своем друге.
Ленерт отнесся к ее рассказу сначала с некоторым недоверием. Потом он все же решил зайти к Бекерам домой, где застал лишь старика Бекера, да и то в состоянии сильного опьянения. Рольфа дома не оказалось, и никто из друзей не мог сказать, куда он девался.
Когда взвод был построен, лейтенант Альбрехт разделил его. Одна группа была послана для усиления наряда, несущего охрану государственной границы, а отделение Ульфа направлено на поиски парнишки.
Однако, прежде чем отправиться на поиски, командир роты капитан Куммер пригласил командиров отделений к карте и поставил им конкретные задачи.
— Вы лично с рядовым Кольхазом обшарите все село и его окрестности, — приказал капитан Ульфу. — Смотрите в оба. Сопровождать вас будет товарищ Трау. Он сам попросил об этом. Бекер из его класса, так что он его хорошо знает. Связь с заставой поддерживайте по телефону.
