— Мадам Дюбуше просит извинения, что не может сейчас зайти.
— Очень она мне нужна! — буркнула певица.
Люсьен вышел в соседнюю комнату. Схватив с дивана подушку и быстро сунув в нее пачку листовок, отнес ее своей хозяйке.
— Разрешите, я вам подложу под голову, — сказал он.
Она ответила улыбкой:
— Спасибо, мой друг.
Вскоре в коридоре послышался звонок.
— Господин Пети? — осведомился Грасс.
— Он к вашим услугам, — ответил Люсьен. «Да, эсэсовец! Длинный. Эйфелева башня! Грубое, злое лицо, а вот глаза — глаза добрые». — Я Пети.
Немец насмешливо улыбнулся.
— «К вашим услугам»? — язвительно повторил он, оскалив зубы. — Плохо вы что-то последнее время служите. Вы совсем забыли о своем долге, о своих обязанностях.
Люсьен пожал плечами:
— Господин унтер-офицер, я вас не понимаю.
— Не понимаете? — возмутился Грасс, окинув шофера долгим осуждающим взглядом. — Что ж, придется объяснить. — И, понизив голос, спросил: — Почему вы перестали доставлять в «Лютецию»[11] нужные сведения? С нами, месье Пети, играть в кошку-мышку опасно.
«Он меня принял за Клода, — мелькнула у Люсьена мысль. Мой брат провокатор».
— Господин унтер-офицер, простите, вы приняли меня за кого-то другого. Я обыкновенный шофер. Работаю у певицы Жизель Ансар. Пожалуйста, входите, вы можете удостовериться.
Грасс хихикнул:
— Мы не ошибаемся. Вас зовут Люсьен, не так ли? Прежде вы возили певицу Лиан Дени, ту самую Дени, которая недавно стала коммунисткой. Так или не так?
«Он пришел меня арестовать. Остальное — болтовня. Маскировка, — заключил Люсьен. — Он, очевидно, не один… Во всяком случае, живым в руки не дамся».
Грасс украдкой взглянул на руку шофера. Медленно, едва заметно, она опускалась в карман. «Этому парню можно верить», — решил он и грозно крикнул:
— Руки вверх, вперед!
— Разрешите предупредить мою госпожу..
— Зачем? Пошли!
Шофер вышел на лестничную площадку с поднятыми руками. В тот момент, когда он хотел кинуться вниз, ему перерезала дорогу Жаннетта.
— Люсьен! — порывисто бросилась она к нему.
— Опустите руки, — тихо засмеялся Грасс.
Шофер совсем растерялся: унтер-офицер смеется, какой-то мальчик называет его по имени.
— Люсьен, неужели ты меня не узнал? — удивилась Жаннетта. — Присмотрись-ка получше, ну? Ну! — торопила она его.
— Кто ты? — нетерпеливо передернул плечами молодой француз.
— Жаннетта! Жаннетта Фашон, забыл?
— Жаннетта?! — не поверил Люсьен. — Ты?
— Ну да! Конечно, я.
Когда Павлик, Жаннетта, Грасс и Люсьен спускались вниз по лестнице, за ними, из-за полуоткрытых дверей уже наблюдали десятки глаз. Это Клотильда Дюбуше, страстная любительница необычайных происшествий, успела раззвонить по всему дому о появлении эсэсовца с какими-то двумя ребятами, которые расспрашивали о Фашон и Лиан Дени.
Продолжительный звонок. За ним тотчас последовало два сильных удара.
Мари Фашон с тревогой посмотрела на дядюшку Жака.
— Не наш, — произнесла она. — Спрячьтесь за ширмой. В случае опасности уходите через черный ход.
Звонок и два удара.
— Кто там?
— Откройте, мадам. Электромонтер. Вы жаловались, что у вас перегорел счетчик.
Хозяйка облегченно вздохнула.
— Фу, как ты меня напугал, Люсьен! — сказала она, открывая дверь. — Зачем так громко стучал?
Шофер вошел в комнату и стал как вкопанный.
— Что случилось? — подошел к нему дядюшка Жак.
Люсьен, как-то странно взглянув на Мари Фашон, усмехнулся.
— Ничего плохого, — ответил он загадочно.
Он не знал, как приступить к делу. Но дядюшка Жак ждал ответа, и медлить было нельзя.
Люсьен начал с того, как Дюбуше позвонила ему по телефону. Затем рассказал, что детей и немца он отвез на квартиру к своему старому другу — шоферу такси Бельрозу. Антуан хороший малый. Он страстный деголлевец, не очень-то уверен в силе внутреннего движения Сопротивления. Надеется только на помощь англичан и армии де Голля, но без дела не сидит — помогает коммунистам. Например, на днях он доставил в отряд Моно несколько ящиков гранат, а сегодня развозил «Юма». Детям у него будет неплохо.
Взглянув на побледневшую Мари, дядюшка Жак укоризненно покачал головой:
— Напрасно вы не привезли детей сюда.
Люсьен развел руками:
— Не мог. Тем более что ребята без немца шагу не сделают.
— Что это за немец? — встревоженно спросила Мари Фашон.
Немец, по-видимому, порядочный человек. Он дезертировал из армии, едва не утонул ради спасения русского мальчика, скрывался с ребятами в пещере и, наконец, приехал с ними сюда. Такой не может быть негодяем. И все-таки он, Люсьен, не мог решиться привезти его сюда.
Дядюшка Жак сочувственно посмотрел на Мари: Товарищ Фашон, немедленно поезжайте туда. Побудьте с ними денька два, а там посмотрим.
Женщина растерялась, пошла к выходу, но у самой двери остановилась:
— Я не имею права оставить вас одного.
Старик улыбнулся:
— Ничего, ничего, поезжайте. Воображаю, как обрадуется Жаннетта! — И в раздумье добавил: — Немца не-обижайте. Присмотритесь к нему получше.
Друг Люсьена, Антуан Бельроз, человек с темными беспокойными глазами и порывистыми движениями, был рад гостям. Он загнал машину в гараж и остался ради них дома.
— Алина, — обратился он к жене, высокой женщине с бледным грустным лицом, — гости наверняка проголодались— сообрази-ка что-нибудь.
Жена бросила на него укоризненный взгляд и, ничего не сказав, вышла на кухню. Бельрозу стало неловко. Он смущенно улыбнулся, посмотрев ей вслед, подумал: «Бедняжка всю ночь простояла в очереди за куском эрзац-хлеба и сельдереем. Утром мы съели почти все. Легче всего сказать — «сообрази-ка что-нибудь…
— Напрасно беспокоитесь, — произнес Грасс, поймав виноватый взгляд гостеприимного хозяина. — Мы недавно закусили, Жаннетта это может подтвердить.
Но Жаннетта так проголодалась, что ей стоило большого труда поддержать Грасса.
— Я, конечно, еще немножечко могу потерпеть. Мама скоро нам что-нибудь принесет. А вот Павлик — не знаю. Сутки не ел…
Шофер вышел на кухню. Там началась перебранка.
— Тише, успокойся, Алина! — увещевал ее Антуан Бельроз.
— Я его сейчас же прогоню. Сейчас же. Я их ненавижу, презираю! — не унималась она.
— Да тише, не кричи, услышат. Что он тебе сделал дурного?
— А кто повесил моего брата, кто ограбил мой город, кто сделал меня нищей? Он, он, он! — в исступлении кричала женщина. — Весь Париж от меня отвернется, если узнает, что в моем доме был немец.
Бельроз пытался утихомирить супругу:
— Его привел Люсьен, понимаешь? Он спас детей… И среди немцев есть порядочные люди…
Все его доводы были тщетны. Злоба, накопившаяся в душе женщины, вырывалась наружу:
— Я ему прямо скажу: «Убирайся по-хорошему, немецкая свинья, не то прибью!»
Жаннетта, красная от стыда, искоса поглядывала на Грасса. Веки немца были опущены. Щеки подергивались. Пальцы отбивали дробь по столу. Он принужденно улыбался, стараясь хоть внешне сохранить спокойствие. Жаннетте стало больно, захотелось выбежать на кухню, закричать во весь голос: «Стыдно, мадам! Рихард Грасс хороший человек, очень хороший!»
Из кухни доносились всхлипывания. Вдруг все стихло. Заскрипели половицы.
— Принеси сейчас же поесть! — сказал повелительно Антуан Бельроз.
— Ладно, я его сейчас накормлю! — резко отозвалась женщина. В голосе ее звучала угроза.
— Постой, что ты придумала?! — встревожился он.
— Я его отравлю! — спокойно ответила жена.
— Не смейте! — сорвалась с места Жаннетта и бросилась на кухню.
Грасс остановил ее.
— Не надо, — покачал он головой. — Не надо, девочка, не надо, — и быстро направился к выходу.
Хлопнула дверь.
— Его надо догнать! — первым спохватился Павлик.
Немец был уже далеко. В конце улицы. Понурив голову, он медленным, усталым шагом брел по шоссе.
— Господин Грасс! Господин Грасс, остановитесь! — наперебой звали его Павлик и Жаннетта.
Он обернулся. Устремил на них отсутствующий взгляд и, махнув рукой, поплелся дальше.
Из-за поворота вынырнули на мотоцикле два эсэсовца. Ребята скрылись в подворотне. Гитлеровцы, приняв Грасса за пьяного, замедленным ходом проехали мимо.
Вскоре к Павлику и Жаннетте присоединился Антуан Бельроз. Теперь они втроем догоняли немца.
Услышав позади себя торопливые шаги, тот остановился.
— Простите мою Алину, — взволнованно заговорил шофер. — Ее брата повесили фашисты. Простите…
