Лопухов много проработал в верхних эшелонах и понимал, что мнение, высказанное начальником, есть закон, и ставить под сомнение или переубеждать вещь далеко нецелесообразная. Он тут же сориентировался:
— Немного похуже, но тоже неплохо.
О том, что Мерзлов поставил «двойку» и дивизия была на полном разгроме, он умолчал.
— Вы посмотрите, может люди растерялись, что-то перепроверить надо. Не может же быть так, чтобы в одном округе одна дивизия — «отлично», а другая — слабая. Все же в одинаковых условиях. А командующему передайте, что я им доволен. Приказ о его назначении я сегодня подписал. До свидания.
В трубке щелкнуло. Лопухов понял, что чаша весов качнулась в другую сторону. Он тут же связался с Мерзловым.
— Акт готов? — спросил он.
— Готов, полный неуд.
— Срочно переделывайте на «хорошо». Переписывайте акт, к вечеру мне доложите. Проверка задерживается на сутки, если надо, а то и на неделю. Я только что с Министром говорил, он разрешил перепроверить.
Затем он обзвонил проверяющих в других частях. Один из них уже поставил «двойку» и убыл из части. Лопухов приказал его перехватить и возвратить в часть. Через час ретивого исполнителя вернули. Наконец, отдав все распоряжения своим подчиненным изменить курс проверки, Лопухов заспешил в кабинет командующего округом.
— Владимир Александрович, — начал он ласковым голосом, — проверка закончилась. Одна дивизия «отлично», а вторая «хорошо». Я сейчас переговорил с моими людьми, они уже заканчивают писать акты. И еще хочу Вас поздравить. Звонил Министр, интересовался оценкой. Я ему доложил. Так он передал, что очень доволен вами и, чтобы я поздравил Вас с назначением.
— Спасибо, — ответил командующий, — Вы меня очень поддержали этой проверкой. В лице Вас я обрел еще одного друга. Знайте, если Вам будет трудно, я всегда вас поддержу.
Два генерала пожали друг другу руки.
Проходимцев ехал в машине и дремал — две бессонные ночи давали о себе знать. Все было позади. Осталось самое главное. Появиться перед глазами своего шефа. «Вдруг он не простит, — подумал он. Его жене отдам шубу, ему шапку, оба они жадные, как и моя Зинка, подуется и перестанет, Наташка его быстро уговорит».
Вертолетом он летел до окружного аэродрома. В ушах и голове гудело. За ним прислали «Волгу». В машине, немного отойдя от рева, он обдумывал, что сказать Лопухову. В голову ничего не лезло. «Буду молчать, а там что-нибудь придумаю, — решил он. Конечно, зама не видеть, как своих ушей. Но лучше не получить повышения, чем распрощаться с Москвой».
«Волга» подъехала к штабу округа. Во дворе штаба стоял командующий с генералом Лопуховым. Командующий округом держал Лопухова под ручку. Тот улыбался и что-то рассказывал. У Проходимцева появился внизу неприятный холодок. Сейчас шеф строго глянет на него. Но, что это? Лопухов увидел его и по-приятельски сказал:
— Иди, Ваня, сюда.
Проходимцев представился командующему.
— Иван Иванович оценил на «отлично» Ваш полк, Владимир Александрович.
— Спасибо, молодец, хороший офицер, — сказал командующий.
— Офицер отличный, хочу замом моим сделать, да никак не получается:
— А что мешает?
— Да есть зам, некуда деть. Управление дивизии проверял, Ваня полку «отлично» поставил, а он управлению «пятерки» пожалел. Такой зануда, куда бы его деть…
— Ничего, вот я переберусь в Москву, приму должность, мы вместе подумаем, полковника обязательно сделаем вашим замом.
Потом они жали друг другу руки, продолжая обмениваться любезностями, а под конец расцеловались. До вокзала ехали молча. Первым заговорил Лопухов:
— Ну, Ваня, ты даешь. Откуда в тебе такой нюх? Я и то не понял вначале, что Министр поддерживает командующего. Если бы не ты, влип бы в неприятную историю. Не может такого быть, тебе всё равно кто-то сказал? Наверное, в Москву позванивал, интересовался. Конечно, вы в низах больше друг с другом общаетесь между отделами, знаете больше, чем мы, сидя в своих отдельных кабинетах. За это ты — молодец, нос по ветру держал. Только вот меня иногда в курсе держи, а то так и меня подомнешь. Ха! ха! ха! Шучу, конечно. Ну, ты хоть содрал с них что-нибудь?
— Да так, по мелочи. Вам шапку норковую — красивая, а то ваша старая, Вам не идет — всё-таки генерал.
Дальше ехали молча. Проходимцев дремал все думая, что неплохо получилось, и чего только с испуга не сделаешь. «Шубку я всё-таки отдам Зинке, жена зама должна быть прилично одета, не хуже генеральши, а ей привезут. Генерал только шепнёт Мерзлову, что шуба нужна, тот на следующей проверке из глотки вырвет.
Егоров сидел в кабинете и обдумывал со Щегловым план дальнейших действий: как успокоить Бурцева. Зазвонил телефон. Егоров взял трубку, звонил начальник управления кадров округа.
— Егор Иванович, Вы рассматриваетесь кандидатом на должность командира вашей дивизии.
— А куда уходит генерал Самохин? — спросил Егоров.
— Генерал Самохин идет на должность начальника штаба армии. Кого Вы видите вместо себя?
— Майор Щеглов — начальник штаба, а вместо него комбата Хромова.
— Хорошо, только попрошу Вас об одном. Я включу в приказ на должность командира батальона Скворцова.
— Я не возражаю, но есть командир, старший лейтенант Бурцев. Проверяющий отметил его роту как лучшую в полку.
— Для Бурцева есть должность начальника штаба батальона в другом гарнизоне. Капитана ему, когда получать?
— Через год.
— Оформляйте и досрочно на капитана. Такой вариант устраивает?
— Так точно, — ответил Егоров, — я ему подписал рапорт на учёбу в академию.
— Ну, вот и хорошо, пусть летом и в академию едет — можете его уже отправлять в другую часть. Сегодня приказ будет подписан. А на остальных сегодня отправьте представление.
Закончив разговор, Егоров улыбнулся и посмотрел на Щеглова.
— Вот и проблемы все решились, товарищ командир полка.
— Сплюньте, Егор Иванович. Министр подписывает приказ на командира полка — всё может быть. Надо Бурцева вызвать, пусть готовится к отъезду.
Бурцев осторожно постучал. Егоров его встретил у двери.
— Садись, Вася, будем говорить.
Немного помолчали.
— Ну, как ты, Вася, всё обдумал?
— Я об одном сожалею, что не успел его тогда прикончить.
— Ну, и что бы тебе это дало? Тюрьма или самому пуля в лоб. А у тебя перспективы, Вася. Подписан приказ, ты назначен начальником штаба батальона в другой полк, и капитана ты получишь досрочно.
Бурцев заметно воспарял духом, на его лице появилась улыбка.
— Когда убывать к новому месту службы?
— Завтра и убывай, роту передай Шилову. Как, он роту потянет?
— Я думаю, справится.
Бурцев, попросив разрешения выйти, направился к двери.
— Подожди, — почти у самой двери остановил его Егоров.
— Я тебя очень прошу, не трогай Асю. Найди в себе мужество простить. Если нет, то уйди как истинный мужчина.
Время пролетело быстро. Бурцев сдал роту и получил предписание в другую часть. Полк, куда он ехал, стоял в хорошем месте, в городе. Своим назначением он был очень доволен. Документы на капитана и на учебу в Академию ушли в Москву. В общежитии устроил отвальную. Вечером зашел домой.
— Я пришел за своими вещами, Ася.
— Чемодан собран, в шкафу стоит. Мне Генка сказал, что ты едешь к новому месту службы. Успехов тебе, Вася!
Бурцев посмотрел на Асю, ему стало жаль её. Он подумал, что, в сущности, она решила его судьбу и судьбу многих офицеров. Она ценой своей чести защитила честь его и всех. Получи полк «двойку», был бы полнейший разгром. Но потом он вспомнил голого полковника у себя на диване и ему стало не по себе.
— Прощай, Ася, — он шагнул к двери, и уже выходя, добавил, — с разводом тянуть не будем.
Однако не выдержал и оглянулся. В углу сидела неподвижно вся бледная Ася. По её щекам медленно текли слёзы. Ася, которая, защитила полковника, а может быть, сохранила жизнь и самому Бурцеву взмахом своей женской руки — стала той песчинкой в природе, из-за которой все может поменяться. Эта песчинка перетянула чашу весов, которые уже качнулись в другую сторону, и двинулась вся лестница военной карьеры — все оказались в выигрыше. И только пулеметчик мотострелкового полка рядовая Ася Бурцева оказалась у разбитого корыта.
На Руси издавна так заведено. За ошибки верхов отвечали низы. Все шишки доставались мужику. Но последней в цепи виноватых всегда была баба. На ней-то, горемыке, и отыгрывались.
Конец первой книги 1998 год
