Наконец его пальцы нащупали нечто холодное, твердое и ребристое. Сунув руку глубже, Эдвин вытащил из ящика шкафа крупнокалиберный револьвер. Вот оно! Так, а где патроны? Когда в доме дети, необходимо держать патроны отдельно от оружия. Дети, бог мой, дети! Слава создателю, что они не видят своего отца сейчас и вообще не видят творящегося в городе кошмара.
Патроны нашлись в ящике стола. Обдирая кожу на пальцах, Эдвин открыл защелку барабана – он никогда не был стрелком или любителем оружия, и почти забыл, как им надо пользоваться, – и дрожащими руками начал совать патроны в каморы. Постепенно он немного успокоился и сумел зарядить револьвер. Сунув его в карман пиджака, Греди подошел к зеркалу и поглядел, не слишком ли бросается в глаза спрятанное под одеждой оружие, а потом попробовал быстро выхватить револьвер. Ничего не получилось – оружие все время за что-то цеплялось, и он понял, что его убьют раньше, чем он сумеет осуществить свое намерение.
Тогда он сунул револьвер за пояс брюк – конечно, не слишком удобно, но зато можно достаточно быстро им воспользоваться.
Чего уж теперь, если своевременно не догадался купить кобуру?
Присев к столу, он взял чистый лист бумаги и написал коротенькое письмо жене и детям. На другом листе сделал завещание и подписался. Выложил на стол все наличные деньги и чековую книжку; глядя пустыми глазами в стену, выкурил сигарету и, аккуратно затушив ее в пепельнице, поднялся.
Прошелся еще раз по комнатам, трогая руками вещи, с которыми успел сродниться, ласково погладил корешки книг, стоявших на полках, провел пальцем по клавишам рояля и, словно убоявшись раздавшихся звуков, захлопнул крышку инструмента. Хватит тянуть время, пора.
Встав перед видеокамерой, Эдвин сжато рассказал о встрече с Хоном и последовавших за этим событиях. Убедившись, что запись получилась качественной, он позвал в дом садовника – местного уроженца, работавшего у него уже несколько лет. Садовник вошел и остановился у порога, исподлобья глядя на хозяина.
– Ты хорошо знаешь город? – заворачивая в старую газету записанную им видеокассету, спросил Эдвин.
– Да, – садовник явно не знал, куда девать свои темные, натруженные руки со взбухшими венами.
– Отправляйся сейчас в пресс-центр, разыщи там Роберта Коннори, ты его видел у меня, и отдай этот сверток. Уходи немедленно, лучше всего через сад. Тебя никто не должен видеть и ты обязан дойти до пресс-центра. Это очень важно, понимаешь?
Сунув в руки садовника сверток, Греди просительно заглянул тому в глаза и повторил:
– Очень важно!
– Я понимаю, хозяин. Но на улицах военные.
– Если ты не найдешь Роберта или этот сверток попадет им в руки, случится множество ужасных вещей. Я не могу сам поехать туда, поэтому прошу пойти тебя.
– Хорошо, хозяин, – согласился садовник, пряча сверток на груди.
Проводив его, Эдвин еще раз окинул взглядом холл и вышел из дома. Сбежав по ступеням крыльца, открыл дверцу автомобиля и сел за руль. Решено – он едет на виллу «Джулия» и убьет Джеймса Хона...
***
Смотритель музея недоуменно пожал плечами и вопросительно посмотрел на Латура. Тот наклонился к Ривсу:
– В чем дело? Ты знаком с Коларом?
– Да, – с трудом сглотнув застрявший в горле комок, ответил бывший военный. – Мы входили в одну организацию молодых офицеров, которую Колар предал.
Старик смотритель прищелкнул языком и приглушил звук телевизора. Латур достал сигареты и сел на пол рядом с Ривсом:
– А теперь ты беглец из тюрьмы, а он полковник и глава временного военного комитета? М-да...
Он предложил Ривсу сигарету, но тот отрицательно мотнул головой и застыл, обхватив широкие плечи руками, словно ему вдруг стало холодно. Ну вот, все встало на свои места, вернее, все встали на свои места и осуществилась мечта каждого из них. Ривс, мечтавший о свободе, получил ее, правда, не известно надолго ли и не придется ли отдать ее обратно вместе с жизнью, а Колар, всегда мечтавший о власти, достиг ее. Но кто знает, надолго ли и как ему придется расставаться с ней? Вдруг возникло шальное желание взять телефонный справочник, отыскать номер а резиденции Колара и позвонить, но...
– Ты точно знаешь, что именно он предал вашу организацию? – доставая с полки приемник, спросил смотритель.
– Точно, – буркнул Ривс. – Об этом передали по тюремному телеграфу мои товарищи, осужденные на смерть. Зачем им было лгать?
Старик включил приемник, настраивая его на волну станции Танжера. Из динамика донеслись хрипы и свисты, многоголосые шумы радиоэфира, обрывки музыкальных фраз и чужой речи. Кто-то заунывным голосом читал на арабском коран, на другой волне играл джаз-банд, рассыпая синкопы, хрипло выпевал саксофон, но стрелка упрямо ползла по шкале, и джаз пропал, растворившись в новых хрипах и свистах, похожих на шорох бесконечно пересыпающихся под ветром пустыни песчинок.
– ...переворот, произошедший сегодня днем, не получил поддержки армейских частей, расквартированных в южных провинциях, – вырвался из динамика голос комментатора радиостанции Танжера. – Генерал Аль-Аккад, командующий второй армией, заявил нашему корреспонденту, что его части остаются верными конституционному правительству.
– Убавь звук, – посоветовал Латур, – могут услышать.
Смотритель послушно сдвинул рычажок регулировки громкости, и бодрый голос комментатора осел, стал глуше:
– Сейчас трудно сказать, может ли начаться гражданская война или конфликт разрешится путем мирных переговоров и мятежники сложат оружие под давлением превосходящих сил оставшихся верными конституции войск, тем более что эти войска уже движутся к столице с юга. Но ясно одно – мы всегда хотим видеть рядом доброго соседа и желаем народу дружественной страны счастья и процветания...
– Позер, – фыркнул Латур, – еще никто со времен фараонов не сказал, что он желает зла своему народу, а уж чужому тем более. Ты куда? – увидев, что Ривс поднялся, с тревогой спросил он.
– Мне надо уйти, – неожиданно заявил бывший офицер.
– Хочешь отправиться навстречу идущим к столице войскам? – убирая приемник, прищурился старик. – Лучше подождать их здесь. Они придут самое позднее дня через два-три.
– До этого времени нас всех тут передушат, – откликнулся Латур. – У полковника Колара дурная слава.
– Все имеет свое начало и должно иметь свой конец, – допивая воду из кувшина, сказал Ривс. – Я ухожу.
– Останься, – бывший депутат попытался загородить ему дорогу, – в городе есть множество порядочных людей, и мы сообща предпримем меры, чтобы весь мир узнал о провокации, устроенной военщиной.
– Я возьму? – Ривс снял с гвоздя у двери темную накидку и мягко отстранил Латура. – Извини, но у нас разные дороги. Спасибо тебе за все...
***
Все так же стояли по сторонам дороги тонконогие пальмы, все так же горели огни реклам, все так же высоко в темном небе светили щедро рассыпанные по его покрывалу звезды, но не было на улицах обычной толпы туристов и горожан, не проносились мимо автомобили, и поэтому Греди быстро заметил светлый «Остин», идущий за ним, как привязанный. Слежка? Господи, да кому сейчас нужно следить за бывшим советником убитого президента, в одночасье потерявшим все – власть, влияние, деньги, друзей-приятелей, искавших его расположения, когда он был близок к главе правительства. Кому нужен нищий?
Больше беспокоило, дойдет ли до пресс-центра садовник. Впрочем, буквально через полчаса Эдвину уже не нужно будет ни о чем более волноваться – вряд ли он останется в живых после того, как разрядит засунутый за пояс брюк револьвер в Хона. И все же...
Включив приемник, он настроил его на волну местной радиостанции.
– Завтра утром глава временного военного комитета полковник Колар примет присягу в Верховном суде страны и приступит к формированию нового кабинета министров, – скороговоркой сообщил диктор, заставив Эдвина сморщиться, как от зубной боли.
Ну почему, почему он, Эдвин Греди, не без оснований вчитавшийся достаточно проницательным человеком, позволил проклятому Хону обмануть президента? Затмило глаза радужными перспективами неограниченной власти, упоительной, ни с чем не сравнимой, похожей на никогда не устающую ласкать райскую гурию или на старое, удивительно хмельное вино? Вместе они делают тебя сильным и слабым одновременно, ты не можешь жить без них и губишь себя, не замечая этого, упиваясь властью без предела.
Чего стоило поразмыслить, после того как увидел Кора на вилле у Хона, и тогда многое предстало бы в ином свете, но все мы крепки задним умом...
Из динамика выплеснулись бравурные звуки военных маршей, и Эдвин с раздражением выключил приемник. Впереди замигал красный сигнал фонаря патруля и пришлось сбросить скорость – кто знает этих вояк, полоснут еще из автомата. Сегодня их день...
– По-моему, он направляется на виллу «Джулия», – передал по рации старший группы наружного наблюдения военной контрразведки.
