До впередсмотрящего матроса было метров семь, а Федоров и Соколов стояли с подветренной стороны.
– На каком языке я должен общаться с девушкой Виолеттой? – попробовал уточнить Федоров.
– Девушка говорит только по-испански, но она звала меня Соколом по-итальянски, – немного растерянно заявил Соколов. – По-итальянски – Фалькон или Фалконе. Именно такая фамилия у меня стоит в документах, – буквально через секунду добавил Соколов.
Из люка выглянул матрос, одетый в тулуп, и махнул рукой.
Впередсмотрящий матрос неловко сошел со своего места и враскачку пошел к люку.
С матроса ручьем лилась вода, но он, держась рукой за леер, дошел до Федорова и с трудом поднял голову, взглядом прося разрешения пройти.
– Давай поможем матросу! – приказал Федоров, уступая дорогу свежему матросу, который торопливо шел к месту впередсмотрящего.
С трудом сняв с матроса тулуп, под которым оказался ватник, Федоров помог ему спуститься в люк и только после этого подал тулуп, с которого струями текла вода.
Внизу заорал чей-то сиплый голос:
– Какого черта вы там льете?
– Отставить разговоры! – рявкнул Соколов, первым спускаясь вниз.
Федорова растолкали в четыре часа.
– Вставай, лейтенант! Нас ждут великие дела и незабываемые впечатления! – пообещал Соколов, жестом показывая на небольшой столик, на котором стоял литровый фаянсовый чайник, две кружки, тарелка с тонко нарезанной колбасой и сыром и две тарелки с жареной картошкой с салом.
– Я только в гальюн сбегаю, – попросил Федоров, натягивая гражданские брюки из теплого твида.
По привычке поискав застежки на боку, Федоров чертыхнулся про себя и, найдя пуговицы на поясе, быстро их застегнул.
– Прокол, лейтенант! Большой прокол! Ширинка у тебя ниже живота, – укорил Соколов, усаживаясь на табурет напротив койки Федорова.
– Запомнил, – изменил уставный ответ Федоров, скрываясь в гальюне.
Наскоро плеснув в лицо воды, Федоров почистил зубы, оправился и бегом вернулся в носовой торпедный отсек.
Гул двигателей изменился, и подводная лодка начала делать правый поворот.
Федоров начал быстрее есть, поглядывая на своих спокойно спящих товарищей.
– Не торопись. Сначала лодка остановится, потом спустят надувную лодку, и только после этих действий мы поднимемся наверх, – пояснил порядок операций по спуску на воду шлюпки Соколов, отпивая горячий чай.
Федоров ощупал красивую шерстяную рубашку с накладными карманами и обнаружил справа и слева какие-то пакеты.
– В правом кармане документы, а в левом деньги, – пояснил Соколов, намазывая на хлеб сливочное масло.
– Давайте возьмем с собой спиртовку и котелок. Неизвестно, сколько придется ждать на берегу, а немецкая спиртовка никому ничего не расскажет, – себе под нос буркнул Федоров, замечая, что лодка снова изменила курс и появилась килевая качка, показывающая, что судно разворачивается носом к волнам.
– Если бы я на тебя надеялся, то и тебя бы не было![80] – странно ответил Соколов, кивая на немецкий ранец, стоящий около правой ножки стола.
– Спасибо! Тов… – только начал Федоров, как кап-два схватил своего подчиненного за правую руку. – Все понял, – успел сказать Федоров, как открылся люк и в проеме появился матрос в синей робе и приглашающе махнул рукой.
Около стола появился заспанный Краснов и ошарашенно посмотрел на Федорова и Соколова в гражданских костюмах, которые надевали кожаные куртки.
– Помоги донести вещи до люка! – приказал Соколов, первым направляясь к люку.
Федоров прикинул, что, надев немецкий ранец, проскочить в люк будет проблематично, и взял его в правую руку.
– Держи еще сумку! – напомнил Краснов, кивнув вправо, а сам беря в каждую руку по кожаному чемодану.
Схватив в левую руку сумку, Федоров поспешил к люку.
Глава двадцатая. На самолете по Северной Америке. Остановка на озере. Кречеты и сапсаны
Проскакав двадцать минут по метровым волнам, резиновая лодка причалила к галечному пляжу.
За полминуты выгрузив Соколова и Федорова на берег, лодка дала задний ход и, развернувшись, ушла в море, которое было еле освещено рассеянным лунным светом.
– Организуй чай! – приказал Соколов, доставая что-то из сумки.
Сам Соколов, отойдя от кромки воды на десять метров, широко расставив ноги, поднес какой-то пакет ко рту.
Федорову ничего не оставалось, как в два захода перенести вещи к кап-два и открыть ранец, в котором с правой стороны стояла любимая немецкая спиртовка в металлическом футляре.
Поставив спиртовку прямо на мокрую гальку, Федоров порылся по карманам и, найдя плоскую металлическую зажигалку, зажег фитиль.
С появлением крохотного огонька стало веселей.
Налив из фляжки половину немецкого котелка, поставил его на огонь и протянул к нему озябшие руки.
– Отгороди от моря огонь! – приказал Соколов, вынимая из сумки две алюминиевые палки, заостренные с одной стороны.
Используя вместо молотка полупустую фляжку, Федоров забил палки в гальку и натянул на них темную ткань.
Теперь со стороны моря синий огонек спиртовки виден не был.
– Садись, – мягко предложил Соколов, протягивая Федорову надутый куб с шириной ребра в полметра.
– Не лопнет? – засомневался Федоров, с опаской усаживаясь на странную конструкцию.
– Это немецкие надувные швартовые подушки, – пояснил Соколов, вынимая из бокового кармана два небольших металлических стакана.
Как раз забулькала вода в котелке. Щедро сыпанув в котелок чая, Федоров снял его с огня и только собрался затушить огонь, как Соколов приказал:
– Оставь огонь! С ним не так тоскливо!
– Расскажите об Алеутских островах, – попросил Федоров, передавая стаканчик с горячим чаем.
– Начнем ликбез, – согласился Соколов, отпивая глоток горячего чая.
– Я внимательно слушаю, – подпирая правым кулаком подбородок, ответил Федоров, держа в левой руке стаканчик с чаем.
– Алеутские острова расположены на севере Тихого океана, к юго-западу от Аляски. Раньше Алеутские острова, как и Аляска, принадлежали России, но незадолго до Великой Октябрьской революции этот кусок российской территории был продан Америке.
– Это на ней потом вспыхнула золотая лихорадка, о которой писал Джек Лондон? – уточнил Федоров, давая возможность кап-два глотнуть чая.
Повинуясь кивку Соколова, Федоров снова водрузил котелок на спиртовку.
– Алеутские острова принадлежат самому северному штату – Аляске и состоят из ста десяти островов и множества островков и скал, ограничивающих по дуге с юга Берингово море на протяжении почти двух тысяч километров[81]. Площадь островов почти сорок тысяч километров[82], население чуть больше пяти тысяч человек. Алеутские острова разделяются на четыре группы: Ближние острова, Лисьи острова, Андреяновские острова, Крысьи острова, – рассказывал Соколов, как вдруг зашуршала галька под ногами двух человек.
Видя, что Соколов не дергается, Федоров тоже не стал вставать с места.
В темноте к ним подошли два человека. Один высокий, а второй пониже, но пошире в плечах.
– Мистер Джек? – спросил высокий, подходя к Федорову.
– Сэм? – спросил Соколов, не вставая с места.
– Время не ждет! – не отвечая на вопрос, заявил высокий, подхватывая две сумки.
Федоров одним движением затушил огонь в спиртовке, надев на фитиль колпачок, и только собрался выплеснуть чай из котелка, как коренастый мужик взял котелок и жадно припал к нему, не обращая внимания на температуру.
Соколов тем временем выдернул пробки, и с импровизированных сидений стал с шипением выходить воздух.
Пару минут спустя четверо людей быстро шли по берегу, подсвечивая себе под ноги синим светом.
Пройдя по широкой галечной косе, пришли к озеру, где прямо у пологого берега стоял еле видимый гидросамолет с включенным двигателем.
С самолета был спущен металлический трап, по которому Сэм быстро первым пошел, не оглядываясь на своих пассажиров.
«Я минут пять собирался, а за это время Соколов никак меня не опередил. Что же Сэм и Соколов, по местному имени Джек, делали на островке?» – задал себе вопрос Федоров, понимая, что сейчас, да и вообще задавать вопрос кап-два о задержке не стоит, так как ответа все равно не получит.
Погрузившись в самолет, Федоров и Соколов сели на жесткие металлические сиденья.
В салоне стояло множество деревянных ящиков, на которых было по-русски написано: «Водка «Московская».
«Вот это кино! Самолет везет контрабанду! Московская водка, оказывается, в Америке в цене! Соколов нанял контрабандистов, чтобы проскочить большую часть пути», – понял Федоров, с благодарностью взглянув на своего начальника, а по-американски – босса.
– Гоу! – крикнул высокий, усаживаясь в кресло пилота.
Мотор заработал громче, и самолет легко заскользил по ровной как стекло воде, начиная разбег.
