Но когда стали называть кандидатов в председатели, сразу обозначился разнобой. Почти у каждого была своя кандидатура. На пост председателя выдвинули восемь человек, половину от числа всех присутствующих делегатов. И хотя за Брумиса голосовали представители всех партизанских отрядов, больше голосов получил член Больше-Илимского исполкома Митрофан Рудых.
— Говорил я тебе, — сказал Красноштанов Брумису, когда Митрофан Рудых, раскланиваясь на все стороны и внимательно оглядывая всех маленькими, глубоко запавшими глазами, прошел к столу.
— Пока ничего страшного, — ответил Брумис, но с этой минуты уже не спускал глаз с председателя.
Заняв председательское место, Митрофан Рудых заметно преобразился. Развернулись плечи, и сутулая фигура стала представительней и словно даже выше. На широкоскулом лице с жидкими вислыми усиками утвердилось выражение особой значительности. И только быстро бегающие монгольского типа глаза выдавали его взволнованное состояние.
5
Красноштанов, настораживая Брумиса против усатого председателя съезда, вряд ли предвидел, что его слова оправдаются так скоро, и уж, конечно, не предполагал, что первый удар будет нанесен ему самому.
Митрофан Рудых обратился к съезду с неочередным заявлением.
— Хотя мы только что утвердили полномочия делегатов, — сказал он, — есть надобность вернуться к этому вопросу. На мое имя, как председательствующего на съезде, — эти слова Митрофан Рудых произнес подчеркнуто значительно — поступило ходатайство. В этом ходатайстве изложено о незаконных, корыстных действиях одного из делегатов нашего съезда...
— Кого?
— Кто такой?
— Про кого изложено? — загудели нетерпеливо.
— Позвольте зачесть.
Ходатайство начиналось с покорнейшей просьбы защитить волостное общество от притеснений председателя Совета Красноштанова Григория Кузьмича. Дальше излагались его вины. После того как он стал председателем, сводил личные счеты с уважаемыми односельчанами. Производил незаконные реквизиции. Сам же Красноштанов использовал свое положение для незаконного обогащения. Получил от начальника партизанского отряда шесть мешков муки, двадцать четыре аршина мануфактуры и двадцать фунтов мыла. Да кто знает, сколько еще прилипло к рукам от незаконных реквизиций. Вот как борется Красноштанов Григорий Кузьмич за рабочее дело.
Красноштанов подошел к столу.
— Прошу слова!
— Пожалуйста, товарищ Красноштанов, — произнес председатель с язвительной вежливостью.
Все уставились на Красноштанова, столбом стоящего возле стола. Только Брумис по-прежнему не спускал глаз с председателя. Митрофан Рудых, откинувшись назад на своем председательском стуле, со снисходительной и какой-то ленивой улыбкой смотрел искоса на Красноштанова. Как кот, выпустивший на минутку пойманную и уже полузадушенную мышь.
«Рано торжествуешь, — подумал Брумис. — Только бы Григорий не вздумал оправдываться».
— Слагаю полномочия, — сказал Красноштанов. — Слагаю, пока не закончится следствие по этой кляузе. Требую немедленного следствия!
Сказал веско. Каждое слово глыбой падало в настороженную тишину. И не торопясь, гулкими шагами прошел к прежнему своему месту и сел рядом с Брумисом.
— Зачем так? — сказал ему Сергей. — Им только того и надо, вытеснить нас.
— Григорий прав! — возразил Брумис. — А теперь дело за нами.
Он резко встал и, не успел опешивший председатель раскрыть рта, как Брумис уже стоял возле него.
Призвать бы его к порядку за неуважение, но... Митрофан Рудых оглядел построжавшие лица партизан и не осмелился.
— От имени военных делегатов поддерживаю! — сказал Брумис. — Требуем немедленного следствия! Правильно, товарищи?
Дружный гул голосов поддержал его.
— Кто обвиняет большевика Красноштанова? — резко спросил Брумис оторопевшего председателя.
— Жители села Мухина...
— Конкретно. Фамилии?
Митрофан Рудых уже успел оправиться от минутного замешательства.
— Опасаясь преследований от Красноштанова, пожелали остаться неизвестными.
— Анонимка! А кто передал бумагу?
— Я уже доложил съезду, — Рудых старался держаться как можно солиднее, — податели пожелали остаться неизвестными, и я полагаю...
Брумис хватил кулаком по столу.
— Не выйдет! Сами проведем следствие. Здесь, на съезде. Верно я говорю, товарищи?
Его поддержали так же дружно.
— Пусть Красноштанов скажет нам, своим товарищам, что в этой бумаге правда и что ложь.
— Правильно! — закричал с места Петруха Перфильев. — Пущай скажет по совести!
Митрофан Рудых предпринял последнюю попытку перехватить инициативу.
— Товарищи делегаты! Съезд — не судебная камера и не трибунал. Какая надобность отвлекаться нам от важных государственных дел...
Его не стали слушать.
Громче всех бушевал Васька Ершов.
— Не препятствуй! Облепил человека дерьмом, а обмыть не даешь!
— К порядку, товарищи! — призвал Брумис. — Слово товарищу Красноштанову.
Красноштанов вышел к столу и теперь, когда он стоял рядом с Брумисом, особенно бросались в глаза его стать и богатырский рост. Митрофан Рудых подвинулся со своим стулом в сторону, как бы показывая этим, что он временно уступает свои председательские права.
— Поясняю по порядку, — начал Красноштанов. — Насчет реквизиций. Применял реквизиции. По постановлению совета. Брали у богатеев хлеб. По списку, под роспись. Для обеспечения партизанского отряда. И ихнему представителю сдали. Здесь он, пускай скажет.
— Действительно, — встав с места, подтвердил Петруха Перфильев. — Я принимал. Все, как есть, по списку. Девятнадцать мешков. Шесть мешков раздали в ихнем же селе солдатским семьям, а тринадцать мешков доставил в отряд.
— Ясно о реквизициях? — спросил Брумис.
Первым, к его удивлению, отозвался Митрофан Рудых.
— Ясно. А вот относительно личного присвоения? Тут значится, муки шесть мешков, двадцать шесть аршин мануфактуры и мыла двадцать фунтов, полпуда, значит!
— Дело так было, товарищи, — спокойно ответил Красноштанов. — Еще до того, как в Совет выбрали. Я только из Енисейской тюрьмы вернулся. Полгода просидел, как за сочувствие партизанам. Каратели посадили. Семья у меня — шестеро. Разуты и раздеты. За куском побирались. В те поры остановился в селе отряд партизан Шиткинского фронта. Командир посмотрел на мое житье и приказал выдать мешок муки и, не упомню, сейчас, сколько-то аршин ситцу. Не мог отказаться. Взял для семьи.
— А мыло? — спросил Никодим Липатов.
— Мыла не брал.
— Ежели и брал, так что такого. Скажи прямо.
— Не брал, говорю, — рассердился Красноштанов. — Кого стирать-то? На всех шестерых одна маломальная лопатина.
— Ясно о присвоении? — снова спросил Брумис.
Собравшийся, наконец, с духом Митрофан Рудых перебил его.
— Позвольте! Это не следствие, а черт знает что! Почему мы должны верить на слово обвиняемому?
— Это не обвиняемый, — оборвал его Брумис, — а наш товарищ, делегат, избранный волостным съездом! Он в колчаковской тюрьме за советскую власть сидел. И сейчас на боевом посту. Как же такому человеку не верить!
— Хватит разговору! — закричал Васька Ершов. — Не то базар, не то ярмарка. Голосуй!
Все проголосовали за полное доверие делегату съезда Григорию Красноштанову. Даже Митрофан Рудых, опасаясь остаться в одиночестве, поспешил поднять руку.
6
Едва успели разжевать красноштановское дело, как снова возник конфликт.
Слова потребовал Петруха Перфильев.
— От имени Военно-революционного совета отряда товарища Вепрева предъявляю! — заявил Петруха и выложил на стол председателю запечатанный пакет.
Сергей, недоумевая, оглянулся на Брумиса. Но Брумис сам был удивлен не меньше.
Митрофан Рудых вскрыл пакет, быстро пробежал бумагу. Стрельнул глазами в сторону Брумиса.
— Товарищи делегаты! Нам, избранникам народа, выражают недоверие! — голос председателя до предела налился наигранным возмущением! — На нашу свободную волю пытаются оказать давление!
— Ты не темни, читай бумагу! — потребовал Никодим Липатов.
И опять не посмел Митрофан Рудых оборвать непочтительного делегата. С этими горлопанами лучше не спорить... Пусть выкричатся, авось сорвут глотку. А там, бог милостив, найдется способ потихоньку прибрать к рукам...
— Спокойствие, товарищи! Сейчас зачту, сами увидите, насколь оскорбительна эта директива. Вот слушайте: «Руководствуясь высшими интересами революции, Военно-революционный совет предлагает краевому съезду... обратите внимание, товарищи, предлагает, значит, в подчинение ставит... предлагает краевому съезду, в целях выяснения его политической физиономии, выработать конституцию прав и обязанностей и выработанный проект без промедления выслать на утверждение Военно-революционному совету. Председатель Совета Вепрев, за секретаря Совета Преображенский».
