Большое внимание материально-техническому обеспечению полетов уделял и заместитель командующего по политической части М. И. Шаповалов. Со знанием дела вникал он в различные стороны боевой жизни авиаторов, в том числе и в работу инженерно-авиационной службы.
Помню, как резко критиковал М. И. Шаповалов одного политработника за невнимание к быту летного и технического состава.
— Как же можно говорить с людьми о мужестве в бою и не интересоваться тем, в каких условиях они живут, — с досадой выговаривал ему Шаповалов.
По инициативе заместителя командующего по политчасти в нашей армии был организован даже дом отдыха. Летчики с похвалой отзывались о нем. После напряженной боевой работы они, если позволяла обстановка, направлялись на день или два туда и быстро восстанавливали свои силы. В доме отдыха демонстрировались кинофильмы, устраивались концерты. Там была неплохая библиотека и спортивная база.
После успешного завершения наступательной операции по прорыву блокады авиаторы нашего корпуса немного отдохнули, а затем нас перебросили на Северо-Западный фронт. Здесь 15 февраля 1943 года начались упорные бои с противником, оборонявшим демянский плацдарм.
Наши части базировались на хорошо знакомых мне еще по довоенной службе аэродромах. Неподалеку находилась узловая железнодорожная станция, через которую непрерывно шли воинские эшелоны с грузами для действующей армии. Поэтому она то и дело подвергалась воздушному нападению противника.
Несмотря на неустойчивую, порой очень плохую погоду, экипажи наших авиачастей летали с максимальным напряжением сил. Вскоре против нас снова начал действовать истребительный авиакорпус Рихтгофена. Никого это не удивило. Он давно начал персонально «опекать» наших бомбардировщиков.
Мы тоже уже довольно хорошо изучили противника, его сильные и слабые стороны. Поэтому экипажи-пикировщики действовали в воздухе уверенно. При появлении фашистов они смыкали строй и встречали их дружным, организованным огнем. Они не только успешно отражали атаки врага, но и наносили ему урон.
Вскоре советские истребители приземлили одного зарвавшегося фашистского аса, который почти ежедневно появлялся над одним из наших аэродромов. Пленный оказался командиром истребительного авиасоединения.
На допросе он показал, что на нашем участке фронта появилось несколько новых немецких авиачастей, и указал места их базирования. Он сообщил также, что немецко-фашистское командование готовит массированный удар по нашим аэродромам.
Когда воздушная разведка подтвердила показания пленного, командующий ВВС Красной Армии генерал А. А. Новиков принял решение сорвать замысел врага. 1-му бомбардировочному авиакорпусу была поставлена задача — во взаимодействии с другими авиачастями нанести массированные удары по аэродромным узлам Новгорода, Гривочек, Солец, Старой Руссы, где базировалась преимущественно бомбардировочная авиация противника. Одновременно намечалось блокировать те аэродромы, на которых находились вражеские истребители.
Операция готовилась в предельно сжатые сроки. Важно было хотя бы на день упредить противника. В этих условиях пришлось основательно потрудиться и летному, и инженерно-техническому составу.
Глубокой ночью, когда на темном небе, усыпанном звездами, холодно поблескивал тонкий серп луны, я прибыл на самолетную стоянку. Девятка «пешек», которой предстояло взлететь первой, была уже готова к выполнению задания. В воздухе висел оглушительный гул. Техники и мотористы на разных режимах опробовали двигатели.
Вскоре прибыл автобус с летным составом. Командиры экипажей начали осмотр и приемку боевых машин. Они не высказали никаких претензий инженерно-техническому составу, и самолеты плавно порулили на старт. На рассвете наши бомбардировщики нанесли внезапный удар по вражеским аэродромам, казармам, складам, боеприпасов и горючего. Они уничтожили и вывели из строя несколько десятков самолетов противника, нанесли ему большой урон в живой силе. На воздух взлетели три склада с боеприпасами и горючим. Этим массированным налетом 1-й бомбардировочный авиакорпус завершил свою боевую деятельность на Северо-Западном фронте.
Чтобы избежать ответного удара, авиаполки сразу же перелетели на новые аэродромы и тщательно замаскировали самолеты. Было запрещено движение по открытым местам не только автомашин, но и людей.
Предосторожность оказалась не напрасной. Вскоре вражеская авиация действительно нанесла ответный удар. Но пришелся он по пустому месту. Пострадал лишь транспортный самолет Ли-2, случайно приземлившийсяг на одном из наших прежних аэродромов. Однако и его нам удалось отремонтировать.
Перелетев на Воронежский фронт, 1-й бомбардировочный авиакорпус вошел в состав 2-й воздушной армии, которой командовал генерал-лейтенант авиации С. А. Красовский. Когда я прибыл в армейский штаб и представился командующему, Степан Акимович сразу узнал меня. Под его началом мне довелось служить еще в середине тридцатых годов в 147-й скоростной бомбардировочной авиабригаде, которая формировалась под Ленинградом.
Признаться, я несколько удивился, встретив в штабе генерал-майора инженерно-авиационной службы А. В. Винокурова. Многие годы он занимал руководящие посты в центральном аппарате ВВС, был даже заместителем главного инженера Военно-Воздушных Сил Красной Армии. Однако в суровое военное время Винокуров попросился на фронт. Став главным инженером 2-й воздушной армии, он прошел с ней большой и славный путь от Воронежа до Берлина и Праги.
Я обстоятельно доложил генералу А. В. Винокурову о состоянии авиационной техники в корпусе и о наших нуждах. Он с пониманием отнесся к моим просьбам, обещал помочь, дал немало хороших практических советов.
В штабе 2-й воздушной армии я узнал, что генерал В. А. Судец уходит от нас. Его назначили командующим 17-й воздушной армией. Повышение это было вполне закономерным. В. А. Судец уже побывал на посту командарма. И не его вина, что 1-ю бомбардировочную армию, которую он возглавлял, по ряду причин преобразовали затем в авиакорпус.
В штабе мне сообщили еще одну новость: командиром нашего корпуса назначен полковник И. С. Полбин. Я слышал много хорошего о нем, о его летном мастерстве, а вскоре своими глазами увидел нового комкора. Иван Семенович Полбин оказался плечистым мужчиной выше среднего роста с отличной выправкой. На его широкой груди сверкала Золотая Звезда Героя. Прищурив серые с искринкой глаза, Полбин крепко пожал нам руки. Мне показалось, он дал почувствовать, что силенка у него есть и что рука у него крепкая, умеющая держать бразды правления.
По дороге на аэродром у нас с Иваном Семеновичем завязался непринужденный разговор. Заметив его простоту, я осмелел и спросил у комкора, откуда он родом.
— Прямо скажу, — ответил Иван Семенович, — в невеселом месте я родился. В тюрьме!
Перехватив мой недоуменный взгляд, комкор повторил:
— Да-да, в симбирской тюрьме, в 1905 революционном году. Моя мать сидела там за крамольное выступление на крестьянской сходке в деревне Ртищево-Каменка по поводу кровавых событий 9 января в Петербурге и жестокого произвола симбирских помещиков.
Из откровенного рассказа Ивана Семеновича я вкратце узнал его биографию. Рос он в нужде, батрачил, был подпаском. Только Советская власть вывела крестьянского парня на светлый путь, дала ему образование, помогла осуществить крылатую мечту.
Полковник И. С. Полбин вступил в командование 1-м бомбардировочным корпусом, имея богатый боевой опыт. Еще в 1939 году он участвовал в разгроме японских империалистов на реке Халхин-Гол и за проявленную отвагу был награжден орденом Ленина. В Великой Отечественной войне Иван Семенович участвовал с самого ее начала. За период с 16 июля 1941 года по 2 августа 1942 года полк под его командованием совершил около 3000 боевых вылетов, в том числе более 800 в ночное время. За подвиги, проявленные в битве на Волге, его удостоили высокого звания Героя Советского Союза.
Затем И. С. Полбина отозвали с фронта и назначили на руководящую должность в штаб Военно-Воздушных Сил. Однако выдвижение его не обрадовало, и вскоре он добился отправки на фронт. Вот что писал по этому поводу Иван Семенович своей жене Марии Николаевне:
«Здоров, бодр. Сейчас снова в действующей армии. Три с половиной месяца работал в Москве. Работа, да еще в условиях войны, не по моему характеру. Оторвать меня от техники, от самолета — это непостижимое дело! А теперь опять упорно работаю над задачей скорейшего разгрома врага, мечтая вернуться с победой»[13].
Прибыв на аэродром, полковник И. С. Полбин тепло поздоровался с теми, кто находился на стоянке, и с лукавой усмешкой заметил, что более обстоятельно познакомится с людьми в ходе боевой работы.
