по-прежнему наш.
На выезде из города наблюдаем, как навстречу движется мощная колонна российской армии: БТРы, «Тигры», грузовики группировки «Отважных». Саня, водитель, в свойственной ему манере замечает:
— Вот уже наши поехали пи…ть их!
— Это уже серьёзные силы, — соглашаюсь. — Выглядит многообещающе. Давайте, ребятки… Удачи вам!.. — и в этот момент от сердца немного отлегло.
Добравшись до вай-фая, тут же скидываю свою фотографию на фоне городской стелы: на бронежилете российский триколор, я улыбаюсь и показываю пальцем на надпись «Купянск» — мол, наш! Редакция тут же публикует фото с заголовком: «Корреспондент “Известий” Дмитрий Зименкин сфотографировался со стелой Купянска, где якобы утром ДРГ ВСУ сделали свою фотографию». И приложили ту самую утреннюю фотку, где бойцы в желтых повязках стоят… на фоне другой стелы! Естественно, южной, а не восточной. И то, что это другое место, заметно невооруженным взглядом по пейзажам на фоне. Я замечаю эту редакционную ошибку спустя несколько минут, её тут же исправляют. Но этого времени хватило, чтобы самый влиятельный политический украинский блогер Анатолий Шарий тут же уцепился за этот промах. Он подписал: «Наверное, фото нужно смотреть с закрытыми глазами, иначе можно кое-что увидеть». Шарий, конечно, профи, акула информационных войн. Моментально подпортил репутацию нашего медийного успеха и дал повод части миллионной аудитории сомневаться в том, что мы говорим правду. Пару последующих дней мне писали в «телеграм» залётные пользователи, называя меня фейкомётом. Отстали, лишь когда я опубликовал подробное видео из Купянска. Но, как говорится, часто важнее именно первое впечатление. Впрочем, с информационными войнами и атаками недоброжелателей я уже успел познакомиться, потому долго не переживал. Работаем дальше. То ли еще будет.
Пока Кирилл перегоняет отснятый материал по интернету, ко мне подходит мужчина. Спрашивает дорогу. Он едет из Купянска.
— Что там происходило сегодня? — интересуюсь подробностями.
— Украинские войска начали ровнять город с землёй, расстреливать объекты, гражданские в том числе. По мосту попали. Автомобили не проедут, только на велосипеде можно или пешком пройти.
— ВСУ в городе видели сегодня?
— Да, мы встретились на окраине, я по маленькому мосту выезжал — только одна дорога теперь там осталась. Они проверяли документы, заглядывали в машину, а у меня там дети сидят. Сказали: «Мы детей не убиваем, мы не русские». Хорошо я раньше успел спрятать в бардачок российский флажок и георгиевскую ленточку. Но подумал, а вдруг досматривать будут, и я ему говорю: «Слава Украине!» Куда деваться-то. Он такой: «Героям слава». И вот так и проехал.
Тут до меня начинает доходить.
— А что за мост? — спрашиваю.
— Маленький мост, посёлок Купянск-Узловой, в районе силикатного завода. Он ведь испокон веку там, традиционно женихи невест переносили. Вот там я их и встретил.
Вот так-то! Получается, мы были в опасной близости от врага. Куриловка, где мы высадили женщин, соприкасается границами с Купянск-Узловым. И ВСУ, и мы были в одной «серой зоне» и каким-то чудом не пересеклись.
— Можно сказать, нас тоже миновало, — вздыхаю я. — Мы в том районе несколько часов назад катались, могли бы их повстречать.
— Да, да. И тем более, там же техника их тяжёлая стояла, — вспоминает мужчина.
— Куда вы сейчас едете? — спрашиваю мужчину.
— Я не знаю, пока здесь, а дальше посмотрим. Если Россия останется в Купянске, то мы вернёмся. Если нет, то нет…
— Смотрю, там силы уже подтягиваются наши, едут и едут, — пытаюсь подбодрить его.
— Да, встречали по дороге.
— Надежда есть, мне кажется, — в этот момент я подбадриваю и себя самого.
— Надежда всегда есть, — кивает головой мужчина.
На кураже после удачной вылазки в Купянск сегодня решаем выбраться уже в Красный Лиман (ДНР). Сообщают, что ВСУ и там поджало наших, ходят слухи об отступлении. Надо изучить ситуацию и успокоить людей. По пути в районе Рубежного, в том самом месте, где лежало наше Дерево Жизни, спасшее нас от вероятной гибели, видим в небе белые нити. Это инверсионные следы от наших ракет ПВО. Они взмывают золотистыми пчелами ввысь и, взрываясь, превращаются в маленькие облачка. Значит, наши попадают! Неважно во что конкретно — во вражеские беспилотники или ракеты, и те и другие опасны. Но попадают, и потому за безопасность жителей ЛНР сейчас можно быть спокойным. В течение получаса десяток пэвэошных пусков.
Следующий город по курсу — Кременная. Огромные очереди за бензином. Такой ажиотаж творится в освобожденных районах ЛНР уже вторую неделю. Люди запасаются бензином. В отсутствие электричества на прифронтовых территориях топливо необходимо для генераторов. Да и для автомобилей — теперь людям чаще нужно ездить в магазины и госучреждения в дальние мирные города республики.
— По три часа стоим, — сетует мужчина в зелёной легковушке. — И бензин дорожает на глазах. Был 44, потом 45, 47, а стал 50 рублей. За литр 92-го.
Вот мы уже в Донецкой Народной Республике. Узнаем у беженцев, что дорога на Лиман периодически обстреливается. Некоторое время выжидаем. Потом, опросив несколько водителей из встречных машин, решаемся ехать. В редакции беспокоятся за нас и настоятельно просят не рисковать. Отвечаю, что всё-таки попробуем, но очень аккуратно.
На протяжении всего пути в Лиман встречаем около десятка карет «скорой помощи». Вывозят раненых?
Насквозь проходим через приросшие друг к другу, словно сиамские близнецы, посёлки Торское и Заречное. Там за домами валит густой чёрный дым. Значит, противник точно попал в одно из наших военных расположений. Судя по признакам, горит техника. Едем дальше — такой же темный гриб встаёт над Ямполем. Несладко приходится нашим обороняющимся… Пишем стендап, не обнажая деталей горизонта в кадре.
— Стоять! Кто такие?! — раздаётся резкий окрик за нашими спинами. Двое бойцов кавказской наружности с недобрым выражением лиц и оружием на изготовку несутся к нам. Стоило больших усилий доказать им, что мы снимаем не их «располагу», а дым от далёкого прилёта, где не будет видно самого объекта поражения. Обыскали нашу машину, тщательно изучили документы. Не поверили, позвали командира. Снова объясняемся. Тот разбирается в ситуации гораздо быстрее. Резюмирует: «Ясно», разворачивается и уходит. Горячие нервные кавказские бойцы вопрошают ему вслед:
— А с этими что делать?
— Расстрелять, — спокойно, но твёрдо бросает им в ответ и идёт дальше.
Я, конечно, понимаю, что командир пошутил… Ну, вероятнее всего. Но момент был столь напряженный, а кавказские бойцы на таком взводе, что я испугался, как бы они эту шутку не приняли всерьёз. Парни с автоматами даже на мгновение замешкались, и я подумал, что на обработку приказа и его немедленное исполнение им потребуется лишь несколько секунд. И ведь
