— Нормально, тётя Женя (Жаният), — отвечает Владик, — ну, ладно, я пошёл, алгебру доделать надо…
— Привет им передавай, я попозже к вам зайду!
«Теперь и Владьке попадёт» — сквозь колпачок нервно пробился кончик стержня, — «По любому попадёт… Ладно, гипотенузу нашёл, квадрат остался»…
После каждого школьного собрания родители Владика и Хизира допоздна устраивали, как однажды метко выразился Владик — «кухонное собрание», где обычно в деталях обсуждали фильмы, которые просмотрели сбежавшие с уроков отпрыски, поведение и оценки за домашние задания. Отцы при этом грозятся «всыпать по первое число» своим чадам, мамы более склонны к педагогическим методам воздействия. Значит, с завтрашнего дня про улицу можно забыть на неделю: родительский контроль будет жесточайший.
— Хи-и-зя-а! Хи-и-зя-а!
Теперь мама не слышит: она в другой комнате.
— Чего орёшь, Влаха!? Потише говори.
Под балконом стоит толпа возбужденных дворовых пацанов, Владик, видно, не в состоянии спокойно устоять на месте, и жестами демонстрируя чуть ли не бой с тенью, задрав голову вверх, громко шепчет:
— Наших возле рынка «централовские» побили, погнали, мочить будем!..
— …Всех собрали, ты один остался!
Хизир осторожно заглянул в комнату, мамы не видно.
— Ага, сейчас…
Перелез через ограждение, ухватился за водосточную трубу, шустро спустился. Первый этаж — не страшно…
* * *
Заходящее солнце, пробиваясь своими лучами сквозь прошибленные тяжёлой артиллерией отверстия в высотных зданиях, слегка позолотило верхние этажи соседних прокопченных зданий, и создавало на их густо прострелянных стенах причудливые корявые тени — день подходил к концу, наступали сумерки. Посвежело… Не успел Влад проникнуться лирическим настроением, как поступил официальный вызов к Бухари. В комнате у Бухари ничего лишнего и чистота идеальная. Надо признать — чистоплотность — характерная черта ингушей и чеченцев. Пользуясь случаем несколько строк, считаю необходимым, нужно уделить и этому немаловажному моменту.
Чуть позже, после всех этих печальных катавасий, Владислав обратил внимание на развешанные там и сям листки бумаги с красивой арабской вязью. В столовой Бухари разъяснил — «Соблюдай гигиену, дабы множились дни твои»; а в чистом отхожем месте уже Рамзан перевёл — «Не вставай на унитаз ногами, дабы не упасть тебе и не лишиться здравого смысла». Строго соблюдалась и духовная чистота: чуть ли не в каждой комнате для сотворения намаза-молитвы в строго определённое время суток висели лунные календари.
Итак, Влад вошёл в комнату, где кроме чистоты — не то свита, не то друзья-сотоварищи, человек семь-восемь. Сидят на молитвенных ковриках на мусульманский манер скрестив ноги вокруг низенького столика заваленного овощами-фруктами, якута разглядывают, будто ни разу не видели.
— Ну, давай, якут, — на лицах ничего не отражается, кажется равнодушия — и того нет, — рассказывай!
Ни «здравствуй», ни «садись», вот так: «рассказывай»!
— А чего гассказывать? — Влад испытывает чувства и ощущает себя не то чтобы как «в стане врага», но, тем не менее, весьма, признаться, неприятные эмоции переживает, — ну… этот… Гамзан… Пигата — ё!.. я ему — вы не джентльмен, вы не пгавы… — и так далее.
Синедрион выслушал Владислава очень внимательно, не перебивая. После короткого совещания один из заседателей привёл на суд и Рамзана.
— Рассказывай!
Рамзан коротко испепелил Владислава глазами и с помощью энергичных движений руками стал объяснять свою позицию в происшедшем международном конфликте:
— Якут… гыр-гыр-гыр-нах… нет, не нах… вы не правы, гыр-гыр… — ещё раз резанув Влада глазом, закончил по-русски, — бля.
Заседание пришло в движение:
— Гыр-гыр-якут…
— …Гыр-гыр-гыр-Рамзан!
— Я решительно заявляю, гыр-гыр!
Это все одновременно на чеченском изъясняются, в том числе и Рамзан, поэтому ничего непонятно:
— Пират гыр-гыр! Только слабый человек бывает злым и ожесточённым гыр-гыр!
Наконец наступило затишье — секунд пять, не более, Бухари по русски предлагает Рамзану:
— Рамзан, ты не прав, ты должен извиниться перед Вла… Вахидом!
— Гыр-гыр-нах! Какого… — всё-таки Рамзан приложив усилие воли, взял себя в руки, успокоился, — я перед ним извиняться не буду! — развернулся, хлопнул дверью.
Владик возле двери скрипел половицами недолго, кто-то предложил:
— Садись с нами, Вахид, угощайся, — лица приобрели доброжелательные выражения, к вазам на столе протянулись указующие длани, — фрукты-мрукты, овощи-момощи…
— Ты на него не обижайся, — это уже Бухари, — ты наш гость, пока ты с нами — тебя никто не тронет! Вообще-то Рамзан отличный парень, что это с ним сегодня — не пойму…
— Будь как дома! Считай, что ты среди братьев.
— Если кто тебя коснется, считай он — труп!
— А что это у нас пол так скрипит?
— Вроде бы не скрипел никогда…
— Ну, ты Вахид и бугай!
— Если бы ты промахнулся, Рамзан бы простудился!
Хозяева — люди как люди, посидели, поговорили, перезнакомились. Как-то теплее стало, уютнее. Владик уже совершенно по-свойски поинтересовался:
— Мужики, а что это за «адат» такой?
— При чём здесь адат?
— Ну, этот, Гамзан талдычил «адат, адат». Где-то я это уже слышал.
— А, это, — хрустнув грушей ответил Бухари, — из-за тебя он пиджак порвал, а по древнему горскому закону, по обычаю, ты ему должен компенсировать убыток.
— Да!?
— Ага, и, причём, чем дальше живёт обидчик от места происшествия, тем больше предполагается размер компенсации.
Влад на полном серьёзе стал производить в уме арифметические действия…
Сумерки сгустились, где-то вяло каркнула явно голодная ворона, ей апатично ответила чудом выжившая в городе собака. Белесым призраком проплыл пахнущий старой табуреткой дымок, застенчиво пробивающийся из-под соседних руин. По обыкновению хозяев Влад помыл ноги под краном во дворе, вернулся в свою комнату и стал расстилать постель: время позднее, спать пора. В дверь кто-то скромно постучал:
— Можно?.. — просунулась голова Рамзана, осмотрелась по сторонам, после чего зашёл и сам с полным, набитым фруктами и лепёшками, пластиковым пакетом в руке, — э-э…
Почувствовав замешательство, Владик проявил гостеприимство:
— Проходи, Рамзан! — обстановка разрядилась.
— Ты это… Вахид, — замялся чеченец, — ты это… ты прости меня, я был не прав, всё-таки ты наш гость…
Представители народов крепко пожали друг другу руки, даже обнялись.
В среде ментовской братии первое же знакомство нередко перерастает в дружбу, и происходит это очень скоро, сказывается опыт и специфика работы: часто решения нужно принимать очень быстро, и, кроме того, какое-никакое предварительное представление о человеке создается во время общения. Так что уже после первой же чашки чая они стали крепкими друзьями.
— Сколько я тебе должен, Гамзан? — без обиняков спросил Влад.
— За что, Вахид?
— За пиджак, — Владик решил блеснуть знанием местных обычаев, — ты же сам про «адат» говогил.
— Я имел в виду «по морде надавать», — простецки ответил Рамзан, — ты уж меня прости, я сам виноват… Вернулся из города злой, раздражённый, а тут ещё этот кот наглый всю икру сожрал, документы изгадил. Из Каспийска гостинцы привезли, называется.
— Да ладно, — великодушно ответил Влад на извинения, тщательно пряча своё беспокойство по поводу толщины своего кошелька, — с кем не бывает. А что это, кстати, у вас кот без глаза да без хвоста?
— Сам не знаю, давно уже приблудился, такой и был.
— Как вы здесь живёте то, — разливая чай, поинтересовался Владислав, — в этом бардаке.
— Ты знаешь, жить можно, если осторожно. Когда мне приходится в Ингушетию к родственникам ездить, удостоверение с собой никогда не беру.
— Почему?
— Это у вас в России ксива как броня, а здесь — лишний повод для убийства.
— Кого?
— Ментов. Остановят где-нибудь бандиты, обнаружат удостоверение, и к стенке. Когда мент один, его всегда легче убить. Они, басаевцы, дудаевцы — это шакалы. Хоть и называют себя «борз» — волк, но по сути своей — шакалы!
— А ты сам как ментом стал?
Рамзан со злостью сжал кулаки:
— В девяносто втором году на школу, в которой я когда-то учился, ваххабиты напали. Там они весь класс, заложников, изнасиловали, мою учительницу убили и младшую сестру увезли куда-то. До сих пор найти не могу… шакалы, крысы!.. Только из-за угла, да на слабых и беззащитных нападают!
— Ужас, замутил Дудаев…
— Замутил. У многих наших подобные истории случились.
— Это, получается, ваххабиты полностью ислам исказили, национальную идею под это дело подвели, и всех, кто не с ними, поголовно убивать начали?
