Если внимательно присмотреться, вода имеет еле заметный желтоватый оттенок, вероятно по этой причине в 1937 году этот молодой посёлок в Шелковском районе Чечни наблюдательные люди так и назвали — Сары-Су — не то жёлтая вода, не то жёлтый песок. Не исключено что название было дано и по аналогии с той самой мифической белой птицей, из мочи которой и произошли моря, озёра и реки. Сейчас этой водой пользуются для орошения сельхозугодий, но это мало чем помогает государственным посевам: в результате интенсивного и необдуманного выпаса скота пески наступают, степь вымирает… Это сколько ж было скота, чтобы всё вытоптать!?
В самих посёлках имеются богатые сады, ухоженные виноградники, огороды, у многих жителей солидные отары овец, и другой животины. Благодатная земля, сама кормит людей, помидоры как сорняк растут. Чего, спрашивается, делить? — Этот вопрос часто задаёт себе прибывший в эти места из какой-либо дремучей северной провинции наивный, но храбрый, романтически настроенный и неудовлетворяющийся простыми житейскими проблемами, путешественник-натуралист. Приехавший в эти места по обмену опытом и за семенами знатной дыни «заря коммунизма», и имеющий явно несбыточную мечту: по возвращении домой привить её на вечной мерзлоте.
* * *
Алим[29] Хошмутдин — представитель «ногайского ваххабитского джамаата», организованным в своё время самим Хаттабом, ехал на частном стареньком «москвиче» в этот самый посёлок. Двери у машины открываются только снаружи ибо все внутренние ручки переломаны — это болезнь большинства местных автомобилей — сказывается кавказский темперамент. Угрюмый водитель — дагестанец по имени Саид оказался неразговорчивым, кажется, единственное слово которое он знал, было «баркал», что значит — спасибо. Первое «баркал» прозвучало при сделке с предоплатой в рублях в осетинском посёлке Эльхотово, а затем, араб сбился со счёту, на каждом милицейском посту, когда алим передавал Саиду купюру для передачи постовым.
Машина, кажется, едет медленно, но араб водителя не торопит, сам выбирал: не вызывает подозрений, а до более накрученного авто сотрудники на постах могут придраться с целью произвести более тщательную проверку пассажиров и багажа, и, следовательно, вымогательства денег. Рублей не жалко, главное — самосохранение: бережёного Бог бережёт. Всякое может случиться.
Проверки документов араба совершенно не волнуют: паспорт был самый что ни есть настоящий, российский. Стоит недорого. При проверке личности всегда можно откупиться рублями. Но вот если на глаза проверяющим попадутся блоки с сотнями тысяч долларов, которые он провозит, так недолго и с жизнью расстаться…
Как медленно едет… Араба терзает беспокойство: всё нужно делать быстро, быстро, быстро! Время — деньги, ещё так много дел! В себе он нисколько не сомневался: язык подвешен, с его помощью, уверен, и корову сможет убедить на правое дело: в случае надобности взорвать поселковую ферму. Но сейчас этот вариант его нисколько не интересовал, это можно оставить как запасной. В данный момент алима интересует молодёжь. Работа оценивается по результату. А результат — это деньги, деньги, деньги! И немалые…
Раздался сигнал мощного автомобиля, водитель принял вправо; забив салон пылью, мимо промчался, крытый брезентом мощный грузовик с крапово-жёлтой эмблемой на двери, со спецназом на борту. Через некоторое время «Урал» скрылся за лесистым поворотом. Как быстро едут, видимо торопятся куда-то…
В апреле Хошмутдин находился в Турции, где близко познакомился с почётным консулом ЧРИ Медентом Онлу, с которым его свёл генеральный представитель ЧРИ в мусульманских странах Ману Мансур — старинный друг араба. Тип, близкий к фанатику, но более уравновешенный и хладнокровный, занятый не столько идейным обеспечением и эмоциональной энергетизацией «движения сопротивления», сколько продумыванием и планированием террористической деятельности и конкретных терактов. Лидер, предпочитающий оставаться в тени, и, в то же время, желающий иметь большие деньги.
Ману с присущим ему природным артистизмом представил Хошмутдина Меденту: не просто как идейного борца за права человека на Северном Кавказе, но как человека, непосредственно и тесно работающим в плотном контакте с «революционерами» — значит и рискующим собственной жизнью.
Предоставив полную информацию о «достижениях повстанцев», о делах, в которых достопочтенный Хошмутдин «премного преуспел», посетовал на иссыхающий ручеёк финансирования «войск». Затронули вопрос и о беспрецедентном росте религиозности в среде чеченской молодёжи на фоне российской безыдейности. Результатом беседы солидных людей стало включение невидимых глазу рычажков управления плотинами, и ручеёк пополнился солидным вливанием долларов на сколько-то миллионов. Пара миллионов, при этом, как бы невзначай застряла в кармане араба…
За поворотом, над рощей поднялось облако густого чёрного дыма. Что это? Вроде никаких звуков слышно не было. Москвич остановился: сквозь такое задымление не проедешь: в лучшем случае можно запросто в кювет угодить.
— Что это? — так и спросил алим водителя.
— Писают, — смеясь, ответил Саид.
— Кто? — ничего не понял араб.
— Спецназовцы…
…Подобных финансовых операций было проделано вёртким алимом несчётное количество раз, но всякий раз необходимо и отчитаться о результатах своей работы. Аллах велит делиться, и Хошмутдин покорно делился: какой-то жалкий процент этих денег уходил на помощников, это значит будет и результат. Полторы сотни тысяч он сейчас, по многу раз испытанному и безопасному маршруту Турция-Грузия-Ингушетия-Чечня, везёт своему кунаку Омару. А как Омар ими распорядится — это уже не его дело. Главное, чтобы в тех местах, куда он направляется, были молодые боеспособные парни…
Видно у водителя поднялось настроение:
— А что тебя, друг, в такое время в Сары-Су потянуло? Говорят, неспокойно там, банды шалят.
— Брат просил помочь кое в чём, новый дом решил построить.
Водитель насторожился:
— Брат… это хорошо…
— Конечно, хорошо, — даже несколько растерялся Хошмутдин, и повторил, — новый дом решил построить, помогать надо.
Дым рассеялся, бойцы стали грузиться на борт, впереди, по ходу движения, догорала граната белого дыма. «Москвич», под прицелами пары автоматных стволов, тронулся, осторожно объехал «Урал». Наконец-то водитель прибавил обороты.
— Скоро уже, — сообщил Саид, — мало осталось.
— Как быстро, — похвалил алим, — я даже и не заметил.
Через некоторое время стало понятно, почему Саида взволновало упоминание о брате:
— Моего брата Живодёр Омар убил, мой дом отобрал. Хочу с ним расплатиться.
— Да-а, времена… — неопределённо ответил араб, и на всякий случай добавил, — Омар и мне кое-что должен…
— Встретишь его раньше меня — убей, — как-то буднично произнёс Саид, — Аллах тебя возблагодарит.
— Не сомневайся, друг…
Вот и посёлок. В Сары-Су машина, подняв клубы пыли, остановилась возле железной изгороди добротного дома доверенного лица, одного из полевых командиров Северного фронта — бывшего совхозного агронома, а ныне того самого живодёра — Омара Бидаева. К счастью для Саида (или наоборот), хозяина в доме не оказалось, и потому гостя вышла встречать супруга Омара.
Москвич, стрельнув глушителем, сорвался с места, и в этот момент со стороны федеральной трассы, откуда они приехали, раздался приглушённый расстоянием хлопок взрыва, над рощей медленно поднялось грибовидное облако серо-белого дыма — это уже явно не дымовая граната. Послышались сухие щелчки одиночных выстрелов: «Добивают! Вот и пописали… хорошо засаду устроили, даже я не заметил. Специалисты…», — мелькнула мысль в голове алима. Через некоторое время столб дыма почернел — так бывает когда горят колёса.
Свой багаж — видеоплейер с кассетами и сменную одежду араб оставил в доме; прихватив с собою Коран, не теряя ни минуты, решил пройтись по, богатому садами и нищими жителями, посёлку в поисках сырых душ. Поужинать можно и попозже.
Сырые серые души в виде пяти молодых людей не заставили себя долго ждать: они стояли посреди знойной пустынной улицы и вели беседу, ни о чём. У двоих из них за поясами открыто торчали рукоятки пистолетов. Не исключено что и другие были вооружены: мужчине появляться на людях без оружия — просто неприлично. Законной власти давно уже нет, лояльных к федеральным властям людей ликвидируют местные и заезжие банды, иногда и похищают жителей села.
Вежливо поздоровавшись, с видом свободного от каких-либо дел человека, араб влился в разговор. Для начала — ни о чём.
— Уассалям Уалейкюме! Хорошая погода!
— Уалейкюм Уассалям! — парни дружелюбно по очереди обменялись с прибывшим незнакомцем рукопожатием. Проявили интерес, — по какому делу, или в гости кому приехали?
