аскером. Посмотрите его седло. А белую чалму он потерял. Когда он спасся от кызыл-аскеров, то принес в жертву аллаху жирного барана. Я заявляю командиру красных аскеров, клянусь богом и даю слово, что с сегодняшнего дня мне с ними не по пути, — закончил джигит.
Попов взглянул на муллу и произнес:
— Правильно ли говорит он о вас?
Старый мулла весь съежился и стал бормотать под нос молитву. Косо смотрели пленные на своего духовного пастыря…
В середине сентября дивизион подошел к колодцу Дусен Каскан, восточнее форта Шевченко, километрах в шестистах. Решили привести в порядок обмундирование, обувь и снаряжение. При осмотре оказалось, что 50 % обмундирования у бойцов не пригодны к носке. Солнце и пот превратили наши гимнастерки цвета хаки почти в лохмотья неопределенного цвета.
В резерве ничего не было. О доставке с базы за шестьсот — семьсот километров не приходилось и думать… И тут пошли в ход мешки из-под овса. Хуже дело обстояло с бельем.
Командир взвода Митраков в гимнастерке из мешковины явился ко мне.
— Ну, Джаманкул, посмотри на меня. Каков я в новом одеянии?
Суровый комвзвода шутил и весело смеялся:
— Хочешь, я тебе сошью любым фасоном? Твоя гимнастерка еле держится на плечах. Скоро совсем развалится. Заказывай пораньше. Не то у меня клиентов скоро будет невпроворот!
— А ну-ка, повернись, я рассмотрю тебя хорошенько. — Я вертел его во все стороны. — Ворот очень хороший, открытый. Воздух сам так и будет обдувать шею. Только сгорит она быстро у тебя. Вот и пригодилось твое мастерство в пустыне. Теперь ты первый человек в дивизионе.
— Только вот еще одна закорюка, — Митраков помрачнел. — В нормальной гимнастерке паразитам трудно было удержаться. А в этой материи, пожалуй, хорошо будут себя чувствовать.
— Ты не печалься, — друг, — я похлопал его пр плечу. — Научим-бойцов бороться и с этими паразитами.
Это очень просто. Белье надо растянуть над костром, и прутиком, и прутиком по нему. Все будут в костре!
Вскоре почти все бойцы дивизиона щеголяли в новых гимнастерках из мешковины.
***
Ночь была безлунной и душной.
Мерген лежал на спине, подложив под голову седло, и задумчиво смотрел на таинственный Млечный Путь. Почему-то думал он в эти минуты и о своей бесконечной дороге в пустыне. Сколько верст проехал он по огненным барханам за это время!
Прошло два месяца с тех пор, как Мерген, выполнив поручение главаря басмачей, возвратился из лагеря кызыл-аскеров в свой стан. За это время в его голова, снова и снова возникали эпизоды прошедших дней, мытарства, жизнь в вечном страхе… Ненависть к басмачам крепла с каждым днем.
Мерген теперь был не одинок. Он сумей привлечь на свою сторону человек двадцать таких же недовольных, готовых уйти из банды при первой же возможности. Частенько они собирались вместе и говорили о мирной жизни…
Мерген прикрыл глаза — и воспоминания неудержимым потоком нахлынули на него. Вот он ласкает своих детишек… Они звонко смеются, а жена стоит в сторонке и с упреком смотрит на него. Глаза ее полны слез. Потом она тихонько сообщает ему, что их детишек называют детьми бандита. Как можно перенести такой позор?!.
Здесь Мерген вскочил с горячего песка, схватился за голову и, ничего не видя перед собой, направился в пустыню.
"Завтра же соберу джигитов, выберем удобный момент и уйдем. Не могу больше оставаться среди этих мерзавцев!"
Вдруг над самым ухом Мергена раздался недовольный голое:
— Что тебе не спится, джигит? Бродишь по пустыне!
Мерген по голосу узнал курбаши. Мрачным, жестоким, подозрительным был этот человек с волчьими глазами.
— Что-то душно, тахсыр, — сказал Мерген. — Голова болит. — И поспешил на свое место.
На следующий день в условленном месте стали собираться друзья Мергена. Джигиты по одному подходили к подножью холма, держа своих коней за поводья, как будто они пасли их.
Вместе с Мергеном оказалось двадцать один человек.
Оглядев всех, Мерген начал:
— Мои друзья! Пол года мы скитаемся в этих песках, как дикие звери, не имея ни крыши над головой, ни постели. Часто бываем голодные. Что с нашими семьями и хозяйством, мы не знаем. Во имя чего мы находимся в этой пустыне? Что плохого нам сделали Советы? Только лишь всегда говорили, чтобы мы жили честным трудом. Это разве плохо? Вы сами знаете, сколько раз встречались мы с кызыл-аскерами и всегда они разбивали нас. Обещанной помощи из-за границы от наших "друзей" до сих пор нет и не видно. Кости самого хана Тыналы остались валяться в песках Босого. Нас тоже ожидает такая же судьба. Что будем делать?
Все слушали Мергена, опустив головы вниз, подавленные.
— Мерген! Я готов хоть сию минуту поехать к кызыл-аскерам, просить прощения и вернуться к честному труду, — сказал один из джигитов.
Зашумели все, перебивая друг друга.
— Нас собралось двадцать один человек, — решительно сказал Мерген. — Давайте поодиночке переберемся вон к тому холму, — он указал рукой на север. — И ночью, прикрываясь темнотой, пойдем на поиски кызыл-аскеров. Учтите, друзья, оружие не бросайте. Явимся с оружием, докажем аскерам свою честность. А басмачам не оставим не единого патрона.
Договорились собраться в глубокой лощине, южнее басмаческого стана.
Возбужденные и радостные вернулись они в басмаческий стан. Чтобы не вызвать подозрений, всех коней вели за повод.
Мерген занялся устройством шалаша над своей лежанкой. Другие приводили в порядок свою одежду. Трое джигитов неподалеку от Мергена так громко смеялись, что обратили на себя внимание главаря. Тот удовлетворенно подумал:
"Раз джигиты смеются и шутят, значит, настроение у них хорошее. Не будут скулить".
Для вида он сердито крикнул:
— Что расшумелись?
— Тахсыр! Это мы от избытка счастья: погода хорошая, сытно поели, делать нечего и силы девать некуда.
— Скоро примените свою силу. Кызыл-аскеров будем бить.
"Мы готовы, тахсыр! — Джигиты многозначительно переглянулись и замолчали.
Сердца двадцати одного бились учащенно. У всех на уме было одно: наступил бы поскорее вечер.
Длинным и утомительным показался этот день. Они пробовали даже уснуть! Чем только не занимались! Но время текло очень медленно. Казалось, солнце стоит на одном месте…
Джигиты, стараясь не вызвать подозрения, подходили к Мергену. Он лежал с закрытыми глазами, но не спал. Одним своим взглядом умных глаз подбадривал, вселял надежду на благополучный исход задуманного плана.
Наконец, долгожданный вечер настал. Использовав наступающую темноту, все двадцать один человек во главе с Мергеном собрались в условленном месте.
Перед тем как покинуть лагерь бандитов, друзья договорились: живыми в руки басмачей не даваться. Лучше умереть в бою с ними, чем принять от них мучительную и медленную
