В конце концов, мы ждем до 19 часов, то есть до прибытия лейтенанта Барца, адъютанта и начальника нашей финчасти. Спускаемся к могиле при касках. Оберлейтенант Мильке произносит надгробную речь, потом мы забрасываем могилы землей. Около 20 часов возвращаемся.
Группу из нашей роты отправили за боеприпасами для батальона. Только сейчас выдается возможность отужинать, едим суп с манкой и вишнями, пьем вишневку собственного производства (нашего повара Хоппе).
Радисты из части ваффен-СС транслируют для нас веселую музыку. Разудалые мелодии плохо вяжутся с тем, что нам предстоит.
Около 21 часа ложусь спать.
Однако ночью поднимают всю нашу похоронную команду — перетаскивать раненых. Пожары в Ростове-на-Дону продолжаются, но вот стрельба поутихла.
Сегодня воскресенье. И, как я и предполагал, где-то около часу является Бартельс забрать двоих человек — меня и Герарди. Спускаемся к парому. Заметно похолодало. Еще темно, над Ростовом-на-Дону по-прежнему полыхает зарево. Лишь изредка доносятся сухие винтовочные выстрелы.
Рассчитанный на 8 т паром перевозит на противоположный берег грузовики дивизии «Визель». Вместе с нами еще 8 человек русских и двое носилок. Мы ждем, ждем, уже светает, а мы ждем. На часах 3.15, а раненых все нет. Герарди приводит двоих бойцов сменить нас, и примерно в 3.55 я возвращаюсь, встречаю Браунвеля, он рассказывает, как таскал на позиции боеприпасы, а оттуда пришлось километров, наверное, восемь тащить раненых на перевязочный пункт. Я решил не ложиться, а сесть за написание дневника.
Еще нет и 5 часов, как появляются первые пикирующие бомбардировщики, каждые полчаса группами по 16–20 машин они следуют курсом на Батайск. Оттуда доносятся звуки разрывов.
В 5 утра общий подъем, быстро завтракаем, после этого пишу несколько писем. Вместе с унтер-офицером Вестфельдом притаскиваем ведро картошки, поджариваю несколько сковородок картошки.
Абрикосы все съедены. Русские срывают их еще недозрелыми, те, что остаются после нас.
К полудню наш артогонь усиливается. На обед гороховый суп. Мы достали 4 штуки тарелки, в них еда кажется вкуснее.
Во второй половине дня приношу еще ведро картошки. Видя, что скоро мы выроем всю картошку, русские тоже начинают копать.
Ближе к вечеру готовлю обед. Каждый получает 3 штуки картофельных оладий и тарелку жареной картошки. Полевая кухня предлагает суп из манки с вишнями или абрикосами. А мы наелись как никогда.
Спим под открытым неДом.
И сегодняшний день выдался довольно спокойным.
Марш продолжим только после того, как наши бронемашины пробьются к Батайску.
Встаю около 6 утра. Ночью просыпался — русский бомбардировщик решил сбросить бомбочку примерно в 150 метрах от нас. Сегодня экипажу каждой машины предстоит сдать на полевую кухню по ведру картошки.
Мы с Бюссом отправляемся на поиски, но повсюду огороды пусты, картошка выкопана. Лишь изредка вытаскиваем из земли пару кустиков. Мы уже готовы вернуться ни с чем, но тут натыкаемся на невыкопанный участок, где набираем даже 2 ведра. Естественно, одно ведро оставляем себе.
Наедаюсь абрикосов, их уже почти не осталось — наши ребята неплохо поработали.
Навещаю друга Флизенберга, моего водителя периода первого наступления в России летом прошлого года, когда мы еще передвигались на легкой бронемашине. Тот сварил 6 банок варенья без сахара.
Около 10 часов мы с Бюссом приступаем к чистке картошки, очищенный картофель протираем на терке, добавляем муки и печем оладьи. Выходит по 5 штук на брата. Вкус отменный. Полевая кухня кормит нас вареной картошкой, гуляшом, абрикосами и вишневым компотом.
Едим из тарелок, как на гражданке. Да, я еще забыл упомянуть про салат из свежих огурцов.
Вот так мы и живем эти дни, без сомнения, приходилось и куда хуже.
В 14 часов построение. Рядовому Катеру за хорошую стрельбу присвоили звание ефрейтора.
После этого направляемся к Дону к захваченному у русских танку «Т-34». По нему производим испытательные выстрелы из нашей тяжелой 8-колесной бронемашины, используя различные типы боеприпасов.
2-см снаряд пробивает в броне углубление около 3 см и рикошетит. Особый заряд 2-см орудия, которых у нас, увы, в обрез, спокойно прошивает броню чуть повыше гусеницы. Из 6 выстрелов с дистанции в 100 и 200 метров 3 оказались эффективными.
После стрельб большая часть личного состава возвращается, остальные идут освежиться к роднику. Делаю несколько снимков Ростова-на-Дону, танка «Т-34» на пароме и к 17 часам тоже возвращаюсь.
Тем временем Бюсс нарезал картошки, я тут же ее поджариваю. Выходит тарелка с верхом на брата. Полученную в счет довольствия рыбу и сливочное масло оставляем на завтрашний день.
Все это решаем спрыснуть забродившим фруктовым соком, которого у нас 3 полных котелка, а старший разведгруппы Ваак выставляет бутылку водки.
Около 20 часов прибывает Оксенфарт. Ему нужны 8 человек добровольцев для акции против партизан, застреливших фельдфебеля метрах в 300 от нас.
Отправляется унтер-офицер Клюзенер и с ним еще 8 бойцов. Вскоре мы слышим выстрелы. Час спустя Клюзенер возвращается, оказывается, они опоздали — с партизанами разделались другие, при этом застрелены 2 политрука и 4 русских солдата.
Прошелся по местности, потом до 6 часов спал. После подъема выяснилось, что наш Унгер получил ранение.
Боевое охранение батальона нарвалось на группу партизан, завязался бой, трое наших ранены, перестрелка была нешуточной.
Стоит только солдату получить парочку дней передышки, как тут же начинают ходить разного рода слухи. Например, о том, что нас возвратят в Таганрог.
Но все оказывается по-иному. В 5 утра подъем, мы спокойно собираемся. К 7 утра все должно быть готово к выступлению. Нам предстоит следовать в направлении Кавказа. На дорожку отъедаюсь абрикосами, и в 9 утра снимаемся с места. Направление: на Ростов-на-Дону. Едва въезжаем в город, как нашу колонну снова и надолго задерживают. Прячемся от солнца в тени.
На обед капустный суп, мы его выплескиваем. После обеда располагаемся в большом парке.
Доставили почту, еще раз убеждаюсь, наша полевая почта отыщет тебя повсюду. И как только они умудряются? Ложимся в тени и спим.
На ужин ливерная колбаса и сливочное масло, допиваем оставшийся фруктовый сок.
После ужина приказ: «Разведгруппе унтер-офицера Ваака подготовиться к выступлению!» Предстоит ехать в подвижный дозор до штаба дивизии СС «Викинг». Выезжаем тем же маршрутом, по которому вела наступление наша 13-я дивизия. Жуткая картина. Сплошные развалины. Ни одного целого здания. От многоэтажных административных зданий остались лишь черные от копоти руины.
На каждом углу сооружены кирпичные бункеры с амбразурами. Их задачей было перекрыть улицы, но с теми, кто там засел, разделались быстро — артиллеристы всаживали снаряды прицельно в амбразуры.
Местных жителей нет и в помине. Город кажется вымершим.
У понтонного моста через Дон пришлось долго ждать — здесь одностороннее движение. Жаль, что темнеет, снимать при таком освещении невозможно.
Пристроившись к пехотному полку ваффен-СС, проезжаем через понтонный мост (около 50 лодок). Любопытное зрелище. На другом берегу еще дымятся пепелища хат.
Единственная дамба здесь, по которой можно передвигаться, — железнодорожная насыпь. По ней и едем до Батайска, это около 10 километров. По обе стороны сплошное болото, тут и там поблескивают озерца.
Девять мостов преодолели мы на пути, и все они в неповрежденном состоянии — русским они были нужны для отступления из Ростова-на-Дону, так что взрывать их они не стали.
Того, что мне довелось видеть в Батайске, не забыть до конца своих дней. Весь этот городок представлял собой сплошную груду руин. Повсюду воронки от бомб и снарядов. Ни одного человека. Леденящее душу зрелище разрушения.
Обогнав колонну ваффен-СС, стараемся вырваться вперед. Часть радиосообщений оставляем без ответа.
После того как мы миновали примерно 20 километров, из штаба батальона поступает приказ: «Возвратиться на восточную окраину Батайска!»
Разворачиваемся и едем обратно. Я, опершись на затвор орудия, прикорнул и проспал до самого Батайска.
Вскоре прибывает наш батальон, и мы следуем вместе с ним. Снова нашему взору открывается картина опустошения, на сей раз при свете луны.
Заливаем в баки 80 л бензина из запасных канистр, после этого держим путь в сторону Кавказа.
По пути мы с Вестфельдом дремлем, но большую часть я предпочитаю бодрствовать: играю на губной гармошке или пою — развлекаю таким образом водителя, чтобы ненароком не заснул. Наступает полночь.
