- Если бы не Коля я бы не выдержала! – часто думала она.
Большая часть Сталинграда контролировалась немецкой армией, и жизнь в нём была настоящим адом. Кроме жизненных потребностей, которые неизвестно как удовлетворяла Дарья, существовала постоянная угроза погибнуть от неисчислимого количества снарядов и пуль составлявших воздух города.
- Нам Коленька с тобой сильно повезло, - иногда говорила женщина полуторогодовалому ребёнку, - около нашего подвала почти нет боёв.
Когда началась битва на Волге – они оказались лучше подготовлены, чем большинство вынужденно оставшихся горожан. У многих из пятидесяти тысяч мирных жителей еды было всего на несколько дней.
- Сухарей что я насушила из магазинного хлеба много, - хвалила себя бывшая работница детского дома, - нам в любом случае хватит!
Поэтому основной проблемой с приходом холодов для Ушаковой оказалась печка. Она долго терпела стылость своего убежища, но, в конце концов, выменяла «буржуйку» у старого жестянщика Серова на мешок сухарей.
- Печка – чудо! – сказал хитрый дед и любовно погладил неровный бок своего творения.
- А дымить не будет?
- Ежели что, - пообещал Серов, - я завсегда исправлю. Живём как-никак по соседству…
- Дороговато!
- Зато будите жить в тепле…
Однако возникла следующая проблема, не хватало топлива. Местные жители и солдаты враждебных армий постепенно сняли все двери, оконные рамы брошенных домов, разобрали паркет, сожгли всю мебель - всё пошло на отопление.
- Скоро щепки не найдёшь! - Даша привыкла разговаривать вслух с приёмным малышом.
Все деревья на улицах и в городском парке были спилены на топливо в первые два месяца осени. Без электричества чтобы приготовить еду и обогреть дом – люди жгли всё, что горело.
- Дороговизна страшная! – возмущалась женщина, возвращаясь с импровизированного базара, где производился натуральный обмен. – За малюсенькую вязанку дров требуют буханку хлеба…
Деньги очень быстро обесценились - жители вернулись к первобытному обмену: за банку тушёнки - можно было выменять любую еду, лекарства, свечи, зажигалки или одежду.
- За всё это люди дерутся, как звери…
Все обменные операции происходили под открытым небом. За пять кварталов от убежища Ушаковой образовалась целая улица для обменов, всё организовано, но было слишком опасно ходить туда из-за снайперов.
- К тому же там можно нарваться на мародёров и быть ограбленной! – быстро поняла она.
Дарья ходила туда всего два раза, когда ей понадобились лекарства для мальчика и за дровами. Потом она научилась добывать их из развалин.
- Жить можно везде, - учил её всезнающий дед, - главное не высовываться…
- Любопытные погибают первыми! – согласилась Дарья.
Многие люди гибли из-за того, что хотели получить информацию о ситуации на фронте, например о перспективах защитников города. У обывателей не было информации, ни радио, ни газет... ничего, кроме слухов.
… В середине сентября к ним в подвал нагрянули нежелательные гости. С утра около бывшего магазина трещали выстрелы стрелкового оружия и гремели взрывы гранат.
- Господи спаси! – молилась испуганная женщина.
Внезапно створки наклонных ворот для приёма товара распахнулись, и в подвал упал немецкий солдат. Его форма была порвана, в пятнах мокрой грязи. На сапогах блестела чужая кровь.
- Мы мирные люди! – закричала хозяйка, выставив перед собой на вытянутых руках плачущего ребёнка.
- Gut! - Солдат быстро осмотрел помещение и успокоился.
Он присел к столу, положил на него потёртый автомат и начал что-то рассказывать по-немецки. Дарья ничего не понимала, но на всякий случай кивала головой.
- Что ему надо? – судорожно соображала она.
Бой наверху затих, Коленька успокоился и заснул. Солдат умылся из фляги, которую он снял с поясного ремня и оказался молодым красивым парнем. Он налил из другой фляги жидкости в стакан и залпом выпил. Налил ещё и протянул женщине. Та нерешительно выпила.
- Водка! – выдохнула женщина и сплюнула.
Молодой мужчина засмеялся, и вдруг притянув Дарью к себе, стал жадно шарить по её объёмной груди, приговаривая:
- Meine Frau!
- Что ж он делает ирод? – возмутилась она.
По мере того как руки солдата опускались ниже - женщина слабела. Она никогда не пользовалась успехом у мужчин, и неожиданная радость кружила её голову.
- Пойдём на кровать, - томно сказала она, и немец её понял без перевода.
Следующая ночь оказалась самой счастливой в жизни тридцатилетней Ушаковой. Солдат любил её словно в последний раз в жизни, а она впервые почувствовала себя счастливой женщиной.
- Ещё, ещё! – шептала она и мужчина не останавливался.
Утром он ушёл, оставив на столе продукты питания, которые вытащил из жестяного тубуса для хранения сухпойка.
***
До 23 августа 1942 года Сталинград был очень красивым городом, с парками, ресторанами, кинотеатрами, школами и монументальным вокзалом. Но всё изменилось в одну минуту и люди изменились в первую очередь.
- Плохо, что мы теперь не знаем кто враг, а кто друг в данную минуту. – Сказал дед Серов.
- Точно! – согласилась Дарья Ушакова.
- Хорошо быть смелым, - пошутил мудрый жестянщик, - но страшно...
- Особенно женщине! – вставила она, не отрываясь от кормления мальчика.
После нескольких месяцев беспрерывных боёв город и люди почти вернулись в каменный век. Воду приходилось собирать дождевую, в большую бочку, стоящую во дворе, а потом кипятить. Река текла рядом, но вода в ней очень быстро стала чрезвычайно грязной.
- Добраться до Волги нелегко, – вздохнул осторожный дедушка. - Пока донесёшь ведро воды, почти всё выплескаешь или погибнешь.
- К тому же для питания она не годится...
Мылись дождевой водой, или в реке, но чаще всего последнее было слишком опасно.
- Бойцы Красной Армии тоже стреляют в нас, - согласилась Дарья и предположила: - может быть, они думают, что мы набираем воду для немцев.
- Для меня они нынче все враги! – признался жестянщик.
Для отправления естественных надобностей использовали лопату и любой клочок земли или развалин недалеко от дома...
- Загадили всё вокруг, кучек больше чем мин! – возмутился чистоплотный старик.
- Нашли о чём поговорить… - смутилась Дарья.
Очень скоро невольные соседи узнали, что к Ушаковой ходят немецкие солдаты. Самое удивительное, что никто её не осуждал. Большая часть женщин, торговавших собой - были отчаявшиеся матери.
- А как же иначе прокормить детей? – говорили понимающие соседи.
- Ежели дитё плачем, - подвёл итого дискуссии Серов, - не то, что тело – душу продашь…
После того как линия фронта в очередной раз изменилась, руины магазина, где пряталась Дарья оказались на нейтральной полосе. Однажды к ней подвал заглянули советские солдаты и также стали часто наведываться к доброй женщине.
- Не приведи Господи, чтобы они встретились внутри! - молилась вечерами она.
Ушакова больше всего боялась, что желающие женской ласки схлестнутся при маленьком воспитаннике. За месяцы совместного существования она искренне полюбила сироту и жаловалась чуткому старику:
- Ещё зацепят мальца…
- Не звери же они?!
- После таких боёв, - сомневалась Дарья, - кто хочешь озвереет.
Город был разделён на сообщества по районам. На улице где жила Ушакова организовали патрулирование и дозоры, чтобы следить за перемещением солдат.
- Постоянно кто-то должен следил за улицей... – определили жители на сходке.
- Если кто будет двигаться в нашу сторону нужно подать сигнал тревоги.
- Точно!
Подходы к кварталу блокировали обломки зданий, остовы сгоревших танков, брошенные машины и трупы. Если нужно было куда-то идти, ходили только ночью.
- Никогда не ходи одна, - учил её старик Серов, - но и не передвигайся слишком большой группой.
- Почему?
- По группе сразу откроют огонь...
Все жители подвалов и землянок перемещались очень быстро, скрываясь в тени, пересекая открытое пространство по руинам домов, никогда вдоль по улице. Попадались банды мародёров по 10-15 человек. Но много было и нормальных людей, которые убивали и грабили ради прокорма своих семей.
- Нет больше разделения на «хороших" и "плохих". – Постепенно поняла Дарья. - Основная часть существуют где-то посередине, готовые к самому худшему.
Однажды немецкий солдат в обмен за любовные услуги притащил ей канистру с авиационным керосином. Для отопления она его не использовала.
- Слишком дорогое удовольствие! – посоветовал Серов и научил, как разумнее использовать топливо.
Он приспособил к шлангу самодельный наконечник для заправки зажигалок. Зажигалки - очень ценились. Кто-нибудь приносил Дарье пустую зажигалку, она её заряжала и получала за эту операцию банку консервов или свечу.
