Приближался рассвет.
— Может, старый Юхан Саар напутал? — произнес Жаворонков.
— Не думаю. Юхан не будет зря говорить, — ответил Преображенский.
И как бы в подтверждение его слов со стороны болота раздалось несколько одиночных винтовочных выстрелов. Потом донеслись две автоматные очереди. И все смолкло. Лишь минут через десять снова застрочили автоматы. Стрельба то нарастала, то затихала, но не прекращалась уже до самого рассвета.
Возбужденный и довольный Павловский появился, когда уже совсем рассвело. Почти одновременно с ним приехал из Курессаре и подполковник Охтинский.
— Все, кайтселитов взяли, — доложил Павловский. — Окружили их со всех сторон и вынудили сдаться. Вначале они отказывались что-либо говорить, но потом сознались, что посланы для встречи немецкого парашютиста.
— Выходит, своего корректировщика присылают, — раздумывая, проговорил Охтинский. — Что ж, Михаил Петрович, — повернулся он к Павловскому, — на ловца и зверь бежит. Не упустите.
Долго немецкого связиста ждать не пришлось. Поздно вечером над поселком Кагул на небольшой высоте появился немецкий самолет-разведчик. Он выбросил парашютиста и быстро скрылся за лесом. Павловский немедленно выслал бойцов отряда к месту приземления парашютиста, и те доставили гитлеровского радиста.
При допросе переводил разведчик Вольдемар Куйст, рекомендованный Павловскому еще в самом начале войны первым секретарем уездного комитета партии Муем. Куйст, высокий, худощавый, подвижный парень, в совершенстве владел русским и немецким языками. Он, комсомольский вожак, один из первых вступил в эстонский истребительный отряд, много раз ходил в тыл к немцам на материке и всякий раз приносил ценные сведения о расположении частей противника. Это при его непосредственном участии удалось взять офицера связи одной из фашистских дивизий и заполучить документы для генерала Елисеева о готовящейся операции по захвату островов Моонзундского архипелага под кодовым названием «Беовульф II».
— Спросите-ка, Вольдемар, зачем он к нам пожаловал, — кивнув на пленного, попросил Павловский.
Куйст и парашютист несколько минут разговаривали по-немецки. Лазутчик понял, что ему не уйти от расплаты, и решил сознаться во всем, чтобы облегчить свою участь.
— Он только связной, товарищ старший политрук, — перевел Куйст. — Его должен встретить здесь человек, которому он придается в помощь.
Павловский расставил своих людей в указанном гитлеровским радистом месте и стал ждать. Подозрительный человек появился рано утром, его тут же задержали.
— Я рыбак, — представился он на эстонском языке.
Не стоило большого труда разоблачить мнимого рыбака, и шпион сознался. Он должен был указать точное место стоянок советских дальних бомбардировщиков, а радист — передать их координаты немецкой авиации. Кайтселиты же были обязаны обеспечивать безопасность агентов.
Вернувшись в Курессаре, Павловский рассказал обо всем Охтинскому.
— Ясно одно: гитлеровцы будут бомбить аэродромы до тех пор, пока не достигнут цели, — сказал Охтинский. — И что обидно — мы не можем помешать им! Силы у нас такой нет…
Днем над Кагулом и Асте почти беспрестанно кружили группы «мессершмиттов», сменяя друг друга. А к вечеру, не дождавшись сведений от своих агентов, появились «юнкерсы». Они шли косяками. Земля до темноты содрогалась от взрывов бомб.
Случай с немецким парашютистом встревожил Жаворонкова. Гитлеровская агентура начала действовать вовсю, благо ей было на кого опереться — на кайтселитов. Немецкое командование знало теперь о результатах каждой своей бомбардировки. И оно пойдет на все, чтобы уничтожить советские самолеты и любой ценой выполнить приказ Гитлера. Может быть, даже будет выброшен воздушный десант. Гитлеровцы ничего не пожалеют, лишь бы обезопасить Берлин от налетов русских бомбардировщиков.
Мысль о вероятном воздушном десанте не давала Жаворонкову покоя. Вокруг аэродрома очень много удобных и скрытых в лесу полян, куда могли приземлиться фашистские парашютисты. Следовало что-то предпринять, чтобы не допустить этого.
Жаворонков вместе со своим адъютантом майором Боковым срочно выехал к коменданту Береговой обороны Балтийского района.
Генерал Елисеев попытался успокоить Жаворонкова.
— Самые доступные места для десантирования постоянно держим под контролем, Семен Федорович, — показал он на карте участки, обведенные синими кружками. — На них поставлены инженерные препятствия.
— Надеюсь, вы не отрицаете возможности высадки воздушного десанта вообще? — спросил Жаворонков.
— Нет, не отрицаю. Даже наоборот, вероятен комбинированный десант: с воздуха и моря. Жаворонков усмехнулся.
— Утешили, Алексей Борисович!
— Видно, здорово ваши летчики насолили фашистам в Берлине, что началась охота за ними, — улыбнулся Елисеев. — Что касается морского десанта, то ему не так-то просто будет достичь Кагула. Западный берег Сааремаа защищен хорошо, там береговые батареи и подразделения третьей стрелковой бригады. А вот воздушный десант… Тут есть ахиллесова пята. Не знаешь, где его выбросят. Во всяком случае, на оборону Кагула и Асте бросим весь эстонский оперативный батальон, эстонский истребительный отряд и сводный батальон моряков. Наготове будет и весь мой подвижный резерв: конная группа в триста сабель и велосипедная рота.
Жаворонков понимал, что комендант отдавал на охрану аэродромов все, что мог, заведомо оголяя отдельные участки побережья. Но и этого было недостаточно для надежной обороны Кагула и Асте. Хоть бы как следует укрепить лесные поляны вокруг аэродромов, куда могли высадиться фашистские парашютисты!
— Мне хотелось бы посмотреть, какие инженерные препятствия установлены в десантно-доступных местах, Алексей Борисович, — сказал Жаворонков.
— Пожалуйста, — согласился Елисеев. — Правильно говорите, лучше раз увидеть, чем сто раз услышать. А сопровождающим возьмите нашего начпо. Лаврентий Егорович на острове каждую дорогу знает.
Перед отъездом он проинформировал командующего военно-воздушными силами ВМФ о сложившейся обстановке в районе Моонзудского архипелага. Вероятность высадки десанта противника на остров Муху резко уменьшилась. Командование группы армий «Север» резервные дивизии из Пярну бросило на Таллинн. Сейчас для них основным являлось взятие главной базы Краснознаменного Балтийского флота. Видимо, потом уже освободившиеся дивизии будут перенацелены на Моонзунд.
На помощь осажденному Таллинну с островов ушли все боевые корабли, в том числе и подводные лодки, топившие немецкие суда в Балтийском море. В распоряжении Елисеева остался лишь один дивизион торпедных катеров капитан-лейтенанта Богданова, который командующий флотом вице-адмирал Трибуц не решился снять, ибо эти катера — «морская кавалерия», как их окрестили в Береговой обороне Балтийского района, — во взаимодействии с дальнобойной 315-й башенной береговой батареей капитана Стебеля держали на замке Ирбенский пролив, не допуская прорыва немецких судов в Ригу.
Так, 11 августа артиллеристы Стебеля подожгли транспорт большого водоизмещения, а 16 августа они вместе с торпедными катерами заставили немецкий транспорт выброситься на Курляндский берег Латвии.
— В общем, пока держится Таллинн, вы можете спокойно летать на Берлин, Семен Федорович, — заключил Елисеев.
На объезд вероятных мест выброски воздушного десанта противника ушло очень много времени. Действительно, на лесных полянах имелись заградительные сооружения. В основном они состояли из высоких заостренных кольев, торчащих из земли, всевозможных рогаток и ежей, опутанных колючей проволокой. Конечно, препятствия не ахти какие, однако запутаться в них немудрено, а это связало бы действия десантников до прибытия подразделений островного гарнизона.
Встречались и совершенно пустые поляны.
— Думаете, здесь не станут садиться фашистские парашютисты? — спросил Жаворонков сопровождавшего его Копнова.
— Вовсе не думаем, товарищ генерал.
— Почему же не оборудовали их?
— Сил не хватило.
— Это не ответ.
— Я доложу коменданту. Бросим саперов. Да и местное население поможет. Сегодня же заеду к Мую…
Жаворонков и Копнов расстались в Кагуле. Копнов тут же уехал в Курессаре, а генерал намеревался побывать еще в Асте у Щелкунова и Тихонова.
По примеру морских летчиков армейская авиагруппа особого назначения в свой третий налет на Берлин должна была брать на внешнюю подвеску по одной ФАБ-500. Надо было проконтролировать их подготовку. К тому же следовало разобраться в конце концов с состоянием материальной части и двигателей ДБ-3ф, в первую очередь в группе майора Щелкунова. По его докладу, капитан Юспин, пробыв на острове три дня, улетел на Большую землю менять баки для горючего, а на другой день за ним последовал и старший лейтенант Шапошников — для замены двигателей. Правда, прилетели задержавшиеся экипажи старших лейтенантов Богачева и Васькова, они приземлились в Кагуле. Двигатели самолета старшего лейтенанта Васькова оказались совершенно непригодными для дальнего полета, и старший инженер Баранов вынужден был отправить его на Большую землю для замены моторов. Туда же улетел и капитан Крюков. Двигатели самолета Богачева тоже нуждались в ремонте, эту заботу на себя взял Баранов. Практически выходило, что в очередной налет на Берлин готова лишь машина одного майора Щелкунова.
