Когда вдалеке показалось облако пыли, Нур сказал:
— Это за мной. — И поднялся с камня.
Бунцев тоже встал.
— Я провожу вас.
Пока они спускались вниз, к КПП приблизились бронетранспортер и грузовик с солдатами в кузове. Мохаммад Нур тепло попрощался с комбатом и влез на БТР.
«Да, толковый руководитель. Побольше бы таких людей, — думал Бунцев о Нуре, направляясь к штабу, — тогда и дела бы у наших афганских друзей шли лучше».
Он обратил внимание на веселое оживление у палаток саперов. Взглянул на часы — время еще есть — и повернул к ним. А там замполит, поддерживая веселый разговор, спрашивал у солдата:
— Вот вы, младший сержант Полин, закончите службу, приедете домой, конечно же, со своей Альфой, а ей же мины подавай, как жить будете?
Лет двадцати младший сержант с медалью «За отвагу» на груди, нежно поглаживая большую овчарку миннорозыскной службы, улыбаясь, ответил:
— А вы забыли, товарищ майор, что Альфа у меня специалист широкого профиля. Она может не только мины искать, но и хорошо чувствует запахи металла, свежевырытой земли, человека… я ее переквалифицирую для мирной жизни.
— Где тебе там с ней возиться, — махнул рукой рыжеволосый, весь в веснушках солдат. — Ты же сразу в плен попадешь к своей Анютке. — Солдат посмотрел на Шукалина. — Она ему, товарищ майор, письма каждый день присылает. Факт, как только Полин прибудет, сразу же она его под крендель и вместе с Альфой — в загс. Замполит рассмеялся и погладил собаку по голове. Альфа действительно была большой умницей. Шукалин вспомнил, как неделю назад в районе Джелалабада она только в ходе одной операции отыскала четыре душманских склада с оружием, боеприпасами, медикаментами и продовольствием.
Командиры направились к штабу. Шли молча, оба думали о саперах. Их профессия всегда была опасной, но здесь, в Афганистане, саперы не только вступают с каждой миной в смертельный поединок, но и в борьбу с инженерной мыслью, рожденной где-то далеко, в тиши лаборатории, где пытаются сделать каждую новую мину более смертоносной, более сложной, чтобы никто не мог обезвредить ее. А враги революции мины используют очень широко: и на дорогах, и на тропах, и на хлебных полях. Устанавливают мины и в транспорте, и прямо в реке, в местах, где могут пройти люди или проехать техника. А сейчас мины пошли такие, что металлоискатель бесполезен: они пластмассовые; щуп не нащупает — зарыта глубоко. Да и куда ни ткни — всюду камни. Даже собакам не всегда удается ее учуять, такие мины почти не берут тралы:, пятьдесят единиц техники пройдет, а пятьдесят первая подорвется. Но обнаружить мину еще не главное. Иностранные инструкторы обучают душманов ставить мины на неизвлекаемость: потянешь за нее или попробуешь удалить взрыватель — и конец. Стоит наехать на валяющуюся на дороге палку, тряпку или, казалось бы, обыкновенный камень, зацепить антенной за ветви деревьев — взрыв.
— Правильно ты сделал, что у саперов побывал, — похвалил своего заместителя комбат. — Они, пожалуй, за эти дни больше других устали.
— Я хочу еще в роте Бочарова с ребятами поговорить и к разведчикам заглянуть. Им тоже тяжело пришлось. У Бочарова, как ни у кого, потерь много, да и разведчики вконец измотались.
— Хорошо, Владислав Альбертович, сходи к ним. А я с начальником штаба поработаю.
Когда батальон двумя длинными колоннами двинулся к горам, ночь уже давно вступила в свои права. Одной колонной командовал комбат подполковник Бунцев, второй — начальник штаба майор Мисник. Вскоре подразделения разошлись в разные стороны.
В боевое задание батальону входила задача достичь на технике гор, разместить там артиллерию, «броню», а самим захватить господствующие высоты, окружить район боевых действий. В случае необходимости оказать помощь афганским подразделениям.
Прошло еще чуть больше часа, и колонна Бунцева прибыла в пункт назначения. Пока саперы проверяли участок, выбранный для размещения артиллерии и техники, десантники спешивались и строились в походные колонны. Вскоре, нагрузившись, как говорится, по самую завязку, они двинулись по горам пешком.
Еще раз проинструктировав своего заместителя, который оставался с «броней» и артиллерией, Бунцев, вскинув на плечо автомат, направился к уже вытянувшимся в цепочку десантникам.
Подполковник двигался в середине колонны. Следом за ним тенью шагали радист и солдат, несущий запасную станцию и батареи питания: в таких условиях связь — это главное. Изредка Бунцев брал микрофонную трубку и вел разговоры с командирами рот, разведчиками. Не забывал он поинтересоваться делами и у Мисника.
У разведчиков и саперов ночь прошла в напряженной опасной работе. Наконец, когда до рассвета оставалось менее часа, оба отряда замкнули кольцо.
Бунцев по радио связался с командиром афганского полка полковником Сардаром. Тот сообщил, что его батальоны выходят на исходные позиции.
Вершины гор встречают новый день первыми. В долинах еще спокойно лежит ночь, а вершины уже видят первые проблески утра, встречают еще робкие лучи солнца.
Бунцев приказал усилить маскировку, прекратить любое передвижение, организовать наблюдение за районом боевых действий. Прошло еще полчаса, и в этот момент полк афганской армии начал боевые действия. Пятью колоннами ворвался на территорию, занятую противником, Успеху способствовало то, что в стане противника началась паника, поскольку атака была неожиданной.
Не прошло и трех часов, как все было кончено. Афганский полк разгромил банду, захватил оружие и пленных.
Пока батальон Бунцева с помощью вертолетов снимался с блоков, подполковник Джала л допрашивал пленных. Вскоре он установил, что сдавшийся накануне властям душман, сообщил правду. Банде удалось захватить в плен одного раненого советского солдата, таджика по национальности. Девятнадцатилетний парень отказался давать какие-либо показания. Отверг он уговоры перейти на сторону врага и всяческие посулы за предательство. И тогда по приказу иностранных советников душманы долго и изощренно пытали его, но он остался верным присяге и Родине…
С тяжелым сердцем направлялся подполковник Джалал к комбату Бунцеву. Он вез ему военный билет советского десантника, обнаруженный у пленного главаря банды…
Уже третьи сутки Леонов был один. После того как Николаев в очередной раз поднял шум, требуя, чтобы Леонову оказали медицинскую помощь, Николаева увели, и назад он не вернулся. Вечер и весь следующий день Антон лежал на земляном полу. Встать он не мог. Сильнейшая головная боль и боль в груди не давали покоя, от этого мутилось сознание. Кроме какой-то теплой солоноватой воды, он ничего не употреблял.
Сегодня утром принесли несколько вареных картофелин. Превозмогая боль, Антон заставил себя сесть и попробовал еду. Съев половину принесенного, он осторожно, чтобы не вызвать снова приступа боли, лег на пол. Через некоторое время Антон снова почувствовал состояние вроде легкого опьянения. Ему даже стало несколько легче. В этот момент вошли трое. Один из них молча взял посуду и вышел, а двое остались. Тот, который был в европейском костюме, что-то сказал, второй перевел:
— Как ты себя чувствуешь?
— А как может себя чувствовать человек, у которого сломаны ребра, разбита голова и он длительное время находится без медицинской помощи? — вопросом на вопрос ответил Леонов.
— Мы пришли, чтобы избавить тебя от этих мук,
— Кто вам мешает? Избавляйте.
— Но для этого с твоей стороны нужны гарантии. Мы честные люди, и нам достаточно твоего заверения, что ты будешь делать то, что мы скажем.
— И что же я должен сделать? — спросил Леонов.
Он вдруг поймал себя на том, что хочется говорить и что настроение у него стало лучше.
— Ты должен согласиться сотрудничать с нами.
— А вы — кто?
— Мы борцы за свободу Афганистана, представители исламской партии Афганистана.
— А это та, которой руководит Хекматиар?
— Да, Гульбуддин Хекматиар. Он готов сам встретиться с тобой, если ты, конечно, согласишься перейти на нашу сторону. Это наши люди привезли тебя сюда, и ты в наших руках. Как захотим, так и поступим с тобой, ведь мы ни от кого не зависим.
— И даже от американцев? — ехидно спросил Леонов.
— Американцы — не мусульмане, мы пока пользуемся их помощью, не больше. Когда мы станем у власти, то посмотрим, что делать с ними. Ты должен понять: ты в наших руках и никакие международные организации решить твою судьбу без нас не могут. Если мы захотим, то ты живьем сгниешь в наших ямах и твои русские ничего не узнают об этом. Если же ты согласишься работать с нами, то станешь богатым человеком и сможешь уехать в любую, какую захочешь, страну. Денег у тебя будет столько, сколько потребуется до конца твоих дней.
