— Стой! Буду стрелять! — Девушка подняла карабин, прицелилась поверх головы незнакомца. Мужчина не останавливался.
Алиева, приподняв карабин еще выше (ведь не так просто целиться в человека, когда не уверена, что это враг), выстрелила. Выстрел громом покатился в горы.
Мужчина будто ждал этого. Он упал на землю, потом вскочил и прыгнул в кусты.
Зара выстрелила еще раз и услышала вскрик.
Из землянки выскочили Давыдова и Зина. Зара, увидев, как задергался в траве кабель, схватила телефонную трубку.
— Алло! Алло! «Дон»…
И вдруг шорох в трубке утих. Линия молчала.
— Назад! — скомандовала Давыдова. — Всем в землянку!
Землянка была вырыта глубоко в склоне бугра, ее нельзя было сверху забросать гранатами, и только спереди имелись подступы для нападения.
Зара поползла к землянке, волоча за собой карабин и умолкнувший аппарат. Уже в самых дверях она поднялась и упала через порог головой вниз.
Ее втащили внутрь, плотно прикрыли дверь. Никто не слышал чужого выстрела, но правое плечо Зары оказалось пробитым, гимнастерка на груди быстро набухала от крови. Потерявшую сознание девушку положили на нары. Сергей и Рая дрожащими руками разрезали на ней одежду.
На низкой передней стене землянки, возле двери, розоватым прямоугольником выделялось небольшое окошко.
Давыдова, обмотав портянкой руку, продавила стекло и выставила во двор ствол автомата. Зина прислонилась к стенке с другой стороны окошка, осторожно просунула и свою винтовку.
— Шлейф перерезали, — шепотом сказала Зина Давыдовой. — На ротном посту и не догадаются, что тут делается.
— Отобьемся сами, — буркнула младший сержант.
В окошко влетели и пропели шмелями пули.
— Что за черт! — вскрикнула Зина. — Откуда стреляют?
Вон, далеко за наблюдательной площадкой, стоит стройная пихточка. Ее ветки четко вырисовываются на фоне угасающего неба. Небольшая полянка за деревом поросла кустами терна. Дальше, за бугром, ложится на землю широкая расплывчатая тень бука…
Зине показалось, что ветки пихточки шевельнулись. Девушка прицелилась и нажала спуск. Гром выстрела глухо потряс землянку. Потянуло пороховым дымом.
— Отодвинься от окна! — закричала Давыдова. — Без команды не стрелять.
Дым поплыл по землянке, кисловатый запах сгоревшего пороха щекотал в ноздрях. Девушкам показалось, что за наблюдательной площадкой шевелится высокая трава.
— Малявина, — шепотом сказала Давыдова, — подай гранаты!
— Ты, русиш швайн, сдавайс! — прозвучал где-то совсем близко хриплый голос.
Девушки молчали. Люба часто застучала зубами. Она подползла ближе и всунула в-руки Зины и Давыдовой по гранате.
— Даю три минуты размышлять. Через три минуты — капут! Сдавайс — не будет капут…
— Девочки, — тихо проговорила Давыдова, — не сдадимся!
Малявина всхлипнула.
Самообладание на мгновение оставило Давыдову. Она зашипела на Любу:
— Цыц, змея, убью!
Эта внезапная нервозность Давыдовой, всегда сдержанной и спокойной, потрясла девушек. Люба икнула и утихла. Она придвинулась к Зине, прижалась к ней, будто искала защиты.
— Три минуты ест конец. Сдавайс! — долетел снаружи тот же хрипловатый голос, от которого все, кто был в землянке, вздрогнули.
— Почему они не стреляют? Неужели хотят взять живьем?
За окошком погас день. Быстро выползали из своих убежищ серые сумерки, затягивая все вокруг.
Зина услышала возле себя шепот Малявиной:
— Боже всемогущий, спаси нас…
На какое-то мгновение свинцовая тоска заползла и в сердце Чайки. Перед глазами промелькнули перепутанные картины: тихий ужин в родной хате, мать и будто в этой же хате — камень на берегу, румынские горы, Андрей.
В окно Зина заметила скользнувшую за наблюдательной площадкой тень.
— Катя!
— Огонь! — негромко скомандовала Давыдова и первая нажала на спусковой крючок. Гулкий треск автомата, выстрелы винтовки отдавались в голове.
Давыдова успела заметить, как после этого тени заколебались ближе, в котловане. Она размахнулась и изо всех сил бросила во двор гранату… Резкий взрыв, вспышка света на мгновение оглушили девушек.
— Бросай, бросай, Зина! — закричала Давыдова.
Чайка задержалась, почувствовала, как вдруг что-то сильно толкнуло ее в левую руку.
— Бросай!
Тогда Зина перехватила гранату правой рукой, дернула кольцо зубами и, вкладывая в рывок всю свою силу, вышвырнула ее сквозь окошко. Опять взрыв, и вокруг стало тихо. Так тихо, что весь грохот, который только что отгремел, звонкими волнами перекатывался в голове. Девушки лежали на земляном полу, не смея пошевелиться. Зина стонала от боли в левой руке.
И в этой тишине натренированный слух распознал далекий треск мотора. Нет, это не самолет. Не пулемет. Знакомый треск мотоцикла звонким эхом прокатывался в горах. Эхо усиливалось, приближалось и вскоре гремело уже под самым холмом. Вдруг оно тоже стихло… Все стихло вокруг.
Только громко застонала на нарах Алиева.
Со двора не доносилось ни звука. Давыдова подняла перед окошком на автомате пилотку.
Никто не стрелял.
Тогда она украдкой выглянула. «Но они и раньше будто не стреляли. Ни единого их выстрела не слышала. Непонятно даже, как ранили Зару…»
Тишина.
Виднелась разрытая гранатами наблюдательная площадка со сваленными фанерными указателями…
«Ушли?»
Зина, пересиливая боль в руке, тоже поднялась, выглянула в окошко. Никого. На дворе еще не совсем стемнело, можно рассмотреть за двадцать — тридцать метров от землянки траву — и нигде никого.
И вдруг девушки увидели, как к посту быстро поднимается лейтенант Земляченко с надсмотрщиком линии Куценко, вооруженным автоматом. Оба чуть не бежали по примятой траве. Вот сержант на минутку задержался, наклонился, что-то поднял. Это были гильзы, оставшиеся от бандитов. Сзади Куценко спешил румын Петря, размахивая карабином, который он когда-то отобрал у жандарма.
— Наши, наши! — возбужденно воскликнула Зина.
— Что здесь у вас? — встревоженно закричал Андрей, подбегая к землянке.
Представшая перед ним картина была красноречивее любого ответа.
Едкий пороховой дым еще не выветрился. На нарах, в окровавленной гимнастерке, лежала Зара. Даже в сумраке землянки была заметна меловая бледность ее лица. Широкие густые брови девушки казались от этого чернее, они низко нависали над сомкнутыми веками.
Возле разбитого окошка Люба перевязывала Зине руку.
— Ты ранена, Зина? — бросился к ней Андрей.
— Пустяки…
Нет, не ожидал он увидеть такое! Не зря так тревожно щемило сердце, когда он поехал с сержантом Куценко.
Вчера лейтенант прибыл в Меркуря-Чук помочь начальнику ротной радиостанции наладить связь с батальоном. А сегодня, когда он уже собирался домой, дежурная телефонистка доложила командиру роты, что с ноль девять неожиданно прервалась связь.
Лаврик обрадовался, когда Андрей предложил подвезти линейного надсмотрщика. Пропавший ночью самолет беспокоил командира роты. На границе с соседней ротой тоже появился перед рассветом и потом куда-то исчез неизвестный самолет. Командир батальона объявил на ближайшие сутки положение боевой тревоги для первой и второй рот. Лаврик приказал ротному посту с особой тщательностью следить за связью с ноль девять.
Земляченко тоже слышал, что ночью в районе Зининого поста, над горами, кружился какой-то вражеский самолет… Правда, лейтенант не связывал это обстоятельство с внезапным прекращением связи. Но на сердце у него было почему-то неспокойно, и, получив разрешение командира роты, он на самой большой скорости помчался сюда.
Теперь, бросив еще раз тревожный взгляд на Зину, лейтенант выбежал во двор.
Держа в руке взведенный пистолет, он обошел вокруг землянки, потом решительно направился к кустам, где недавно прятались враги. Давыдова догнала его.
— Товарищ лейтенант! Куда вы? Они услышали ваш мотоцикл и, наверное, уже подались в лес.
Сердце Андрея кипело от гнева.
— Нельзя терять ни секунды, — быстро сказал он. — Обрыв на шлейфе найдете сами. Восстановите связь — вызовите машину для Алиевой и передайте телефонограмму майору: «Преследую парашютистов. Земляченко». А мне сейчас двух бойцов. Мигом!
— Товарищ лейтенант, скоро стемнеет. Опасно забираться в лес…
В Андрее всегда жило неутоленное желание грудью сойтись в врагом. А сейчас, при виде страданий Алиевой и раненой Зины, это желание превратилось в потребность, которая жгла его.
— Да я не в лес! Они, наверное, еще не успели уйти из кустарника, — ответил Андрей. — Вот и надо не дать им перебежать через долину и спрятаться в лесу.
Андрей, конечно, не знал, что в это предвечернее время на батальонный пост Моховцева и на главный пост в Плоешти начали поступать тревожные сигналы с отдаленных постов, а с некоторыми из них внезапно прервалась связь. Уже всему району была объявлена боевая тревога и сообщено о возможном нападении наземного противника. Группа диверсантов, атаковавшая пост Давыдовой, оказалась одной из многих, которые на рассвете выбросились на севере Румынии.
