– Не убивать! – хрипло выкрикнул кто-то из них. – Не убивать! – И это было последнее, что Диана успела запомнить, прежде чем, оглушенную, ее затащили в карету «монахов».
Она не смогла понять, как долго оставалась без сознания. Но, придя в себя, ощутила, что карета едва пробирается между какими-то рытвинами и камнями. Кони оступаются, а кучер зло ругает и их, и дорогу.
«Мы за городом», – догадалась графиня. А рядом – опять какой-то монах.
– До чего же вы дошли: связывать руки даме!
– Не даме, а убийце, – заметил сидящий рядом верзила.
– Следующим будешь ты, – бросила Диана в лицо сидящему перед ней «зловонному». – Только смерть твоя будет куда страшнее. Это я тебе обещаю.
– Лучше подумай о своей смерти, – огрызнулся «монах». – Она придет скорее, чем ты думаешь.
Вновь рванула руки. Нет, связали умело. Только сейчас графиня поняла, какую ошибку совершила, решившись отправиться к д'Оранж без Кара-Батыра, поручика Кржижевского, вообще без слуг. Случайный экипаж. Неизвестный кучер. Предвечерняя Варшава…
В столицу она прибыла только сегодня к обеду. Тайно. И это был ее первый визит. Кто мог знать о нем? Неужели иезуиты следят за каждым ее шагом? Нападать по пути в Варшаву они уже не решились. Или, может быть, не успели опомниться. Зато здесь… А вдруг это уже не те «горные» монахи? Вдруг к ней дотянулись из Парижа?
– Куда вы везете меня? Я требую объяснений.
– В одно надежное местечко. Где твои кости не найдут и через десять лет, – все еще мстил ей тот, чьим кинжалом она убила другого наемника.
– Прекрати, сержант, – проворчал «монах», сидевший рядом с ней. Этот был помоложе и вел себя смирнее, деликатнее.
– Но ведь эта же стерва убила Войтека! Она убила его!
– Глупая смерть, согласен, – рассудительно успокоил его сидящий рядом. – Но нужно довезти ее. Живой. Иначе какого черта охотились? А уж на месте поговорим, не будь я капитаном пехотного полка.
По тому, как свободно они переговариваются, графиня поняла: эти двое твердо убеждены, что отвозить ее назад, в город, не придется. Все, что с ней происходит сейчас, вместе с ней уйдет в могилу. Но так уж была устроена эта женщина: всякая опасность вызывала у нее не страх, а ненависть. Ко всему окружающему. В том числе и к самой себе, к страху за собственную жизнь.
– И все же: кто вас послал? И куда вы меня везете? – усиленно вертела кистями рук, пытаясь освободиться.
– Сейчас тебе все объяснят.
Рука сержанта вцепилась ей в грудь. Графиня попыталась увернуться, но поняв, что это не удастся, приподнялась и головой ударила в его потное, прокуренное лицо.
– А, сволочь! – заорал тот, прикрывая рукой разбитые губы. Однако ударить графиню капитан ему не позволил.
– Я же сказал: оставь ее в покое! – крикнул он, перехватывая руку сержанта. – Поговорим с ней потом! А ты угомонись! Не то я сам тебя!..
Он железной хваткой сжал плечо графини, усадил на место и несколько минут держал, ожидая, пока она успокоится.
– Кто тебя обучил этому?
– Жизнь. Такие скоты, как вы.
– Работа этого чертового татарина, – почти прорычал сержант. – Жаль, что сегодня его не оказалось вместе с ней. Но ничего, его тоже возьмут. И повесят вместе с тобой, гра-фи-ня-заго-вор-щица.
«Только бы этого не произошло! – взмолилась про себя Диана. – Только бы не схватили Кара-Батыра!».
За жизнь слуги-татарина она опасалась теперь больше, чем за свою собственную. Графиня прекрасно понимала: пока этот азиат на свободе, у нее еще есть хоть какой-то шанс уцелеть. Она еще может держать наемников в страхе перед местью. Но что будет, когда и его бросят в монастырский подвал?
Удар, которым она осадила наглеца, разбередил рану на голове. Диана ощущала, как волосы ее слипаются от крови. Боль пронизывала весь череп и расплывалась по телу, словно пронзивший ее заряд молнии.
«За жестокость платят жестокостью, – простонала она, вспоминая, как совсем недавно приказала казнить виконта де Винсента, выдававшего себя в Польше за майора де Рошаля. – За жестокость платят только жестокостью, порождая при этом новую волну жестокости».
Карета остановилась.
– Прошу, мадемуазель, прошу, – оскалился сержант, отвешивая некое подобие реверанса. Придерживая дверцу, он в то же время хотел поддержать ее за локоть связанной руки. Но Диана не позволила ему этого.
«Уж не собирается ли это ничтожество отомстить мне тем, что попытается изнасиловать? – с омерзением подумала она. И от одной этой мысли содрогнулась. – Однако следует быть готовой и к такому ходу событий. Эти ничтожества способны на все».
Пройдя через калитку у ворот, Диана осмотрелась. Обычный двухэтажный особняк, расположенный в глубине большого парка. Окна затемнены. Только на втором этаже, в одном окне, тусклый отблеск пламени горящих свечей.
– Чей это дом, капитан? – тихо спросила она, воспользовавшись тем, что сержант пошел стучать в дверь.
– Загородный дом графини… – и осекся на полуслове, вспомнив, что называть свое имя владелица строго-настрого запретила.
– Я не выдам вас, говорите, – потерлась плечом о его плечо Диана. – Говорите же, не бойтесь, – едва слышно прошептала она. – Ведь вы, кажется, старший среди них.
– Да, вроде бы старший, но только тут не армия.
– Как будто я была здесь.
– Значит, имя этой особы мне известно, – продолжала провоцировать его графиня.
– Должно быть.
– И вы назовете его.
– Какого черта?! – несмазанными дверными петлями проскрипел чей-то грубый, пропитый голос.
– Привезли.
– Кого? Ах, эту! Заводите ее сюда. Утром надо сообщить хозяйке. Она просила. Видно, желает повидаться. Напоследок.
– Это имя принадлежит графине? Я не ослышалась? – почти шепотом допытывалась Диана.
– Графине, ваша светлость.
– Какой именно?
– Этого вы не должны знать, даже уходя в мир иной.
Проснулся Гяур от ясного, почти физического ощущения опасности. Откуда она исходила – полковник понять не мог, однако вновь закрыть глаза уже не решился. Резко приподнявшись, князь увидел у двери какого-то человека. Лица его он так сразу рассмотреть не сумел, но, что тут же бросилось в глаза, – это огромная, гладковыбритая голова, похожая на перевернутый вверх дном потускневший медный котел.
Прежде чем что-либо сообразить, Гяур машинально схватился одной рукой за лежащий на столике у кровати пистолет, другой – за упрятанный в инкрустированные ножны кинжал, который, по привычке, положил под подушку и лишь тогда грозно спросил:
– Кто такой?!
– Оружие, князь, вам не понадобится, – утренний гость, непонятно как проникший в комнату, ступил два шага и, остановившись почти у его ног, повторил: – Оружие вам не понадобится, господин полковник. Сейчас важнее ваш ум.
– Так это ты, Кара-Батыр? – присмотрелся к нему Гяур.
– Я, князь. Простите, вынужден был забраться через окно, – Гяур оглянулся и, к своему удивлению, увидел, что оно полураскрыто. – Вы неосторожно оставили его всего лишь прикрытым. Похитили графиню де Ляфер.
– Что?! – мгновенно сорвался с постели Гяур. – Как это «похитили»? Кто?
– Этого я не знаю, – развел руками татарин. – К счастью, кучер, который вез графиню, запомнил меня. Нам повезло, что его не убили, а всего лишь вышвырнули с передка. Он оказался настолько честным человеком, что решился помочь несчастной графине.
– Где она? Кто ее мог похитить?
– С виду похитившие ее были похожи на монахов. Сутаны, капюшоны. Но кучер уверен, что это всего лишь маскарад. Подозревает, что на самом деле они военные.
– Какие-то военные похитили графиню де Ляфер! – пожал плечами Гяур, подозрительно присматриваясь к Кара-Батыру. Он понимал, что уж кто-кто, а татарин совершенно не склонен к шуткам. Но в то же время ему никак не верилось, что такое могло произойти на самом деле, причем почти в центре Варшавы. – Абсурд! В качестве кого же ее похитили? В качестве невесты?
– Для невесты слишком грубо.
– Где это произошло?
– Судя по всему, графиня направлялась к мадам д'Оранж. Во всяком случае, кучер утверждает, что похищение произошло неподалеку от ее дома.
– Д'Оранж? Да ведь у меня письмо Дианы, которое я так и не удосужился вручить графине д'Оранж! – вдруг вспомнил Гяур. – А может быть, именно потому и похитили, что я не вручил его? Черт, где оно, это письмо?!
Полковник бросился к столу, нашел небольшой запечатанный сургучом пакет, повертел его в руках, но распечатывать не решился.
– Неужели это действительно произошло только потому, что я не вручил его?
Прибыв в Варшаву, Гяур в первый же день отправился по записанному для него Дианой адресу. Но, выяснив, что добираться до особняка графини довольно далековато, решил не торопиться и посвятить этот день знакомству со столицей Польши. А потом попросту забыл об этом поручении. Теперь князь сожалел, что повел себя столь легкомысленно. Было бы лучше, если бы к сегодняшнему дню он уже чувствовал себя хорошим знакомым мадам д'Оранж.
