– Вы помните, где особняк этой графини? Говорят, она довольно богата и знатна.
– Как всякая фаворитка королевы. Она ведь тоже француженка. Однажды мне пришлось побывать у ее дома, скорее небольшого дворца.
– Сейчас же отправляемся туда. Сколько у вас людей?
Кара-Батыр недоуменно уставился на князя. У него не было людей. Вообще. Он прибыл сюда один.
Можно было бы еще обратиться за помощью к поручику Кржижевскому, но где его искать?
Поручик оказался бы как нельзя кстати.
– Есть двое, – вдруг вспомнил Кара-Батыр. Он не стал объяснять Гяуру, что эти двое – Янек и Войцех – люди, которым графиня не доверяла и которых по ее намеку-подсказке он сегодня намеревался отправить на тот свет. Приговоренные к «паломничеству к вратам рая» самой графиней, они теперь должны будут ее саму возвращать с дороги к райским воротам. Что поделаешь, судьба иногда складывается и таким вот подлым образом.
– У меня тоже двое. Они в соседнем номере. Хозар и Улич. Поднимайте их, Кара-Батыр.
– А Сирко и Хмельницкого? – напомнил татарин, уже находясь по ту сторону порога.
– Сирко вмешивать в эту историю пока не будем. Как и Хмельницкого. Они еще могут понадобиться нам в роли просителей у трона королевы.
– Так вы привезли меня в загородный дом графини д'Оранж? – насмешливо спросила де Ляфер, как только ей было приказано выйти из кареты. – Это сразу же кое-что проясняет.
– Но это здание не принадлежит графине, как вы там назвали ее, – вдруг спохватился капитан. – Мы – в усадьбе одного из моих людей.
– Лучше скажите, сколько эта змея заплатила вам за похищение. И зачем оно понадобилось вам? Кстати, она здесь?
Капитан в упор, вожделенно, ничуть не смущаясь, рассматривал графиню, не желая давать никаких разъяснений. Высокого роста, плотно скроенный; грубое, кирпичного цвета лицо, на котором если что-либо и выделялось, так это багровый, еще довольно свежий шрам на правой, нервно подергивающейся щеке.
– Я вас спрашиваю, капитан: графиня д'Оранж здесь? Она знает, в какое стойло вы превратили ее загородный дом?
Диане еще не хотелось верить, что в этой афере замешана и ее подруга-пансионесс графиня д'Оранж. Но коль злодейство совершается по ее повелению, тогда за похитителями стоят вовсе не монахи-иезуиты Горного монастыря, а сама королева Мария Гонзага. И, возможно, еще кто-то из близкого окружения герцогини д'Анжу или принца де Конде, который сам до подобных авантюр не опускался, но и не препятствовал заниматься ими от своего имени.
– Я ведь уже объяснил вам, что этот дом графине д'Оранж не принадлежит. И вообще, к нашей с вами милой загородной встрече графиня никакого отношения не имеет, не будь я пехотным капитаном.
Диана прошла между капитаном и детиной-сержантом, облаченным теперь лишь в расстегнутую до живота рубашку, под которой хорошо просматривался неимоверно толстый, почти обезьяний волосяной покров. От этого субъекта неимоверно разило потом, а рубашка представлялась совершеннейшим излишеством, наброшенным на его горило-овечью шерсть исключительно ради дамы.
Она прошла между наемниками, буквально растолкав их локтями, и с независимым видом направилась по аллее к подъезду. Собрав в кулак всю свою волю, всю выдержку, Диана все еще пыталась представлять ситуацию так, будто хозяйкой положения является она. Как и хозяйкой этого имения.
– Почему ты терпишь ее, капитан? – процедил вслед графине сержант-волосатик. – Не хочешь возиться? Так отдай мне.
– Сначала мы должны допросить ее, – проворчал Кодьяр, кисло улыбаясь вслед грациозно вышагивающей графине. – Допросить, сержант, а уж потом – все остальное. Платят-то нам не за ласки графини.
– Я бы предпочел сначала «все остальное». Пока она, – сплюнул на кончик своего сапога сержант, – еще свежа и благоуханна.
– Свежей и благоуханной она должна оставаться до тех пор, пока сюда не прибудет графиня д'Оранж, – невнятно, чтобы не услышала Диана, пробормотал капитан, – и лично не допросит ее. Уже после того, как заставим пленницу разговориться.
– Тогда в чем дело? – поймал его на слове сержант. – Развлекаясь с графиней, я заставлю ее признаться даже в том, чего она никогда не совершала и о чем не ведала.
– Повесить перед строем, сержант, точнее, бывший сержант, вас, кажется, должны были за изнасилование двух девочек-близнецов, дочерей маркиза де Лондвиля? Но вы бежали под крыло графини д'Оранж.
– Кто вам сказал об этом? – свирепо взглянул на Кодьяра сержант.
– Разве я ошибся? Или, может быть, ошиблись те, кто намеревался отдать вас в мои руки еще там, в Париже?
– В каком-таком Париже? Графиня, эта ведьма, разболтала? Де Ляфер права: как только вы начинаете врать, шрам ваш отплясывает иудину пляску.
– Следовательно, я не ошибся, – спокойно констатировал капитан, давая понять, что на самом деле никто ничего ему не говорил. Просто он догадался, с кем имеет дело, основываясь при этом на рассказах о беглом сержанте-насильнике, прижившемся в Пьмонтском пехотном полку.
– Каждого, кому посчастливится узнать во мне «приговоренного сержанта», я, с Божьей помощью, отправлю на тот свет, – прохрипел сержант, уже не скрываясь от графини.
– То же самое должен был сделать и я: отправить вас. По просьбе наших общих знакомых. Но решил не делать этого. Мы расстанемся с вами до лучших времен, сержант. Тем более что, убив меня, вы не сможете получить свой куш. А он солидный.
Пока графиня шла длинной, ведущей к крыльцу аллеей, до нее все время долетали обрывки фраз. Уловить весь смысл разговора она не могла, но то, что судьба швырнула ее в объятия отъявленных негодяев, ей уже было понятно. И тем не менее она решила крепиться, играть роль железной заговорщицы-графини до конца.
Диана всегда старалась выглядеть предельно мужественной, когда понимала, что опасность серьезная и шансов на спасение почти нет. «Уйти» она должна была такой, какой представала в воображении многих людей, сочинявших о ней всяческие легенды по парижским и варшавским салонам.
– Что за свинюшник вы здесь устроили?! – остановила она сугубо женским вопросом другого поляка, сонная рожа которого открылась ей из ближайшей двери. – Какое из стойбищ вы отвели здесь мне? Где оно?
Ее комнату на втором этаже Диане указал сам капитан. Войдя в нее, графиня оглянулась и увидела, что, вслед за Кодьяром, в комнате очутились сержант, Кшысь и еще два поляка – они молча, внимательно следили за каждым ее движением, и глаза их горели алчным огнем вожделенного обладания женщиной.
«Неужели набросятся?! – ужаснулась графиня. – Не может быть, не решатся!».
– Вы свободны, капитан. Комната меня вполне устраивает, – графиня пыталась вести себя как можно естественнее. Только в этом она видела свое спасение. Что бы эти мужланы ни замыслили, она должна оставаться для них не пленницей, а властной, своенравной графиней и прелестной женщиной. – Вы не расслышали моих слов, капитан?
– Расслышал, – небрежно обронил Кодьяр, показывая, что хозяин положения все же он. И не двинулся с места.
Графиня остановилась у окна и посмотрела вниз. Крона молодого клена почти достигала подоконника. В ее тени – какой-то куст. Рядом – тропинка, ведущая, очевидно, к задней калитке. А ведь если выброситься на эту крону и скатиться на куст, можно оказаться на земле. И даже обойтись без переломов. Что ж, она может решиться и на такой побег, готова и к такому исходу. Но не выбрасываться же из окна при этих негодяях!
– Вы задержитесь здесь ненадолго, мадемуазель, – дышал ей в затылок капитан. – Но думать о побеге не советую. По беглым у нас в полку обычно стреляют. А поймав, как правило, вешают. Я прав, сержант?
– Бывало, что и ловили, – двусмысленно процедил тот.
– Так вы что, так и будете все топтаться в комнате дамы? – сурово спросила графиня, все еще глядя в окно. – Кто-то есть среди вас старший? Возможно, вы, монсеньор, именующий себя капитаном?
Графиня подошла к высокой кровати и, взгромоздившись на нее, уперлась плечами в стенку.
– Прикажите остальным удалиться. И откройте окно, здесь невыносимый мужской дух.
– Выйдите, – резко бросил капитан. Он только и ждал повода выставить их.
– Графиня, наверное, считает, что мы похищали ее только для того, чтобы отдыхала и мутила нам мозги, – осклабился сержант.
– Пошел вон, – с той же небрежностью бросил капитан. – Мне нужно допросить графиню.
– «Допросить», – демонстрировал свои желтые лошадиные зубы сержант. – Любой бы не отказался допросить эту фуфу. Но, поскольку все равно никто из нас не первый… Так и быть, по старшинству чина. Но вторым «допрашивать» буду я.
Он вновь заржал, сгреб в охапку двух поляков и вместе с ними вышел из комнаты.
– Вы только что из Украины, полковник?
– Можно считать – да, ваше величество.
– Как ведут себя турки? Мне доложили, что османы усиливают гарнизоны в Молдавии и в Причерноморье.
