Недалеко от Сталинграда, на небольшом расстоянии друг от друга строятся пять шлюзов Волго-Донского судоходного канала. Грунтовая вода внезапно хлынула в котлован одного шлюза, и строителям пришлось проявить немало упорства, умения и труда для откачки её. Экскаваторщик-комсомолец Горлов одним из первых вынул из верхней части шлюза последние кубометры грунта и обеспечил широкий фронт работы для укладчиков бетона. На собрании молодых строителей-комсомольцев ему была вручена Почётная грамота ЦК ВЛКСМ за одержанную победу в соревновании экскаваторщиков на стройке Волго-Донского судоходного канала.
Дважды Жора перечитал газетное сообщение. «Неужели это Вовка, тот самый Вовка, с которым мы были вместе там, в Германии?» — подумал он и решил немедленно послать телеграмму. Тут же он написал:
«Сталинград, строительство Волго-Донского канала, экскаваторщику комсомольцу Горлову. Сердечно поздравляю трудовым успехом великой стройке. Ты ли это или другой Горлов? Волнуюсь, телеграфируй.
Твой друг Жора»До поздней ночи Жора не мог уснуть. Мысленно он спорил сам с собою, то убеждал себя, что это тот самый Вова, то, напротив, думал, что таких фамилий много и вообще смешно посылать телеграмму без точного адреса, «на деревню дедушке», и снова приходил к мысли: «А вдруг это всё-таки он? Пусть там тысячи комсомольцев, десятки участков, но моя телеграмма попадёт какому-то Горлову. Только бы он ответил», — думал Жора.
Спал он плохо. Сосед по койке проснулся от крика. Это кричал сонный Жора. Ему снилось, будто он снова в лагере смерти стоит перед Штейнером, который вот-вот изобьёт его. Страх охватил Жору, и он решился на последнее: с криком бросился на коменданта, чтобы задушить его…
— Что с тобой? — громко спросил сосед.
— Кажется, ничего, — виновато ответил проснувшийся Жора.
До утра он пролежал, не сомкнув глаз, думая обо всём, что пережил за годы, проведённые в Германии.
Телеграмму Жора получил удивительную, для посторонних странную, но для него дорогую и беспредельно радостную. Горлов телеграфировал:
«Приезжай нам стройку, мой дорогой чертёнок Жора.
Вова».
На строительную площадку Волго-Донского канала Жора приехал утром, а в полдень уже разыскал друга.
Вова, как и Жора, вырос, изменился, возмужал; но друзья называли друг друга по-прежнему уменьшительно. Жора коренастый, широкий в плечах, среднего роста с военной выправкой, а Вова, напротив, сильно вытянулся, стал энергичнее, сильнее. Если бы Жора встретил его где-нибудь случайно, наверное, они бы не узнали друг друга. Так сильно изменились они, вернувшись на родину.
— Всё-таки ты стал танкистом! — глядя на друга, произнёс восхищённо Вова.
— Буду танкистом, ещё всё впереди, — ответил Жора, — А ты?..
— Я? — как бы не понял и переспросил Вова. — Работаю, учусь. Знаешь, Жора, я твёрдо решил дружить с машиной… Учусь в вечернем машиностроительном техникуме. Но если бы ты знал, каким я был, когда приехал сюда!.. Трудно было. Чернорабочему тут делать нечего, всё выполняет машина, а ею надо уметь управлять. Вот я и ходил: один вечер в вечернюю школу, другой — на курсы экскаваторщиков. И вот, наконец, стал экскаваторщиком, строю канал. Ох, и захватил он меня!
Они собирались поехать в Сталинград, но автобус где-то задержался. Беседа затянулась.
Поднимаясь из котлована, где полным ходом шли бетонные работы, друзья остановились. В широкой, безбрежной степи, где небо соединяется с землёй, «задымило». Это шла буря, несущая песчаную пыль.
— Пыль у нас особенная. Она состоит из мельчайших песчинок. Их ветром гонит откуда-то из среднеазиатских пустынь, — сказал Вова, обращая внимание друга на задымившуюся степь. — Вот эта пыль и врывается к нам, в Центрально-Чернозёмную область, на Украину. В старину здесь говорили, как вот увидят такую пыльную бурю: «Пришёл крестьянину конец, урожая не будет».
Вова говорил с увлечением, вдохновенно. Жора молчал и внимательно слушал. Он многое знал из газет о плане преобразования природы, но то, что рассказывал Вова, было очень интересным. «Он по-настоящему вырос, — думал Жора о друге. — А руками он «дирижирует» всё так же, как и раньше».
— И вот большевики, — продолжал Вова, — по намеченному плану преобразуют природу. Наш канал Волго-Дон строится не только для соединения двух великих рек, чтобы по ним ходили большие корабли, но и для того, чтобы сделать прилегающие к каналу степи плодородными, цветущими. Вот о чём мечтали люди века, и чего мы добьёмся, шагая в коммунизм.
— Знаешь, Вова, — перебил его Жора. — Смотрю сейчас на тебя, и мне вспоминается, как ещё в Германии мы поклялись, что будем бороться за коммунизм. Я завидую тебе, что ты непосредственно строишь его, выполняешь нашу клятву.
— А ты, Жора, будешь оберегать мир, мой труд, труд моих товарищей. Верно я говорю?
— Правильно, Вова!
— А знаешь что, Жора, давай поклянёмся вот здесь, на этом канале, что мы одинаково будем бороться за мир, за победу коммунизма. Ты там — на границе нашей Родины, а я здесь — на великой стройке. Чтобы не повторилось то, что мы пережили, нам нужны и танкисты, и экскаваторщики.
Друзья крепким рукопожатием скрепили свою клятву.
По дороге в город в автобусе они вспоминали о прошлом, о товарищах.
— Костя агрономом стал. Я от него получил письмо, — рассказывал Вова.
— А где Андрей и Люся? — спросил Жора.
— Андрей заканчивает десятый класс.
— А Люся? — спросил Жора.
— Она молодец!.. Осенью в железнодорожный институт поступает. Упорная: дала слово — сдержит.
Сказав о Люсе, Вова немного смутился. Ему, действительно, было неловко. Вот уже месяц, как он не писал ей ни строчки.
— Давай напишем Люсе письмо, — сказал Жора, будто угадав мысли друга.
— Не только ей, — обрадовался Вова. — Напишем всем друзьям: товарищу Павлову, Зорину, Люсе, Андрею, Косте. Расскажем о нашей встрече, о планах, о клятве. Пусть и они дадут своё крепкое слово защищать мир и быть активными строителями коммунизма.
— Вот это идея! Обязательно напишем, — восторженно согласился Жора.
Друзья ехали по Сталинграду. Всюду виднелись корпуса новых прекрасных зданий — плоды созидательного труда советских людей. Вова и Жора смотрели на город, поднимающийся из руин, и чувствовали, что и они вносят свою долю в огромный радостный труд на благо своей любимой Родины.
Эта русская девушка хорошая (нем.).
Шевелись, быстро, быстро! (нем.)
Руки вверх! (нем.)
«Совет Унион» — Советский Союз.
Это письмо было получено автором от гражданина Самошонкова при освобождении Советской Армией станции Шахово, Орловской области, в 1943 году. Им же, Самошонковым, сделаны пояснения к письму.
Поросёнок.
Белые дома — скотные дворы.
На заимке у рощи — склад мороженых овощей для кормления скота.
Домик во дворе — крохотная домашняя баня.
Моя сестричка — умершая сестра Люси.
Этим Люся хотела сказать, как много русских детей заключено в лагерь.
Очень плохо (нем.).
Гиглерюгенд — организация гитлеровской молодежи.
Генрих Гейне, понимаешь? (нем.)
Вон этого бандита! (нем.)
Назад! (нем.)
Что-о! (нем.)
Стой! Стой! (нем.)
Что это значит? (нем.)
Фаустпатрон — противотанковое оружие.
Да, да! (нем.).
Работать (нем.).
Я не хочу (нем.).
Пожалуйста, пожалуйста! (нем.)
Чешское приветствие.
Да здравствует избавление! (польск.)
Да здравствует Красная Армия! (чешск.)
