"Мессера" отстали километров за десять до аэродрома. Может они испугались взлетевшего дежурного звена, которое Виктор предусмотрительно выпросил по радио, а может у них кончался бензин. В общем, дальнейший полет прошел без осложнений.
— Так что говоришь, — спросил Шубин на разборе, — метров с трехсот стрелял? Далеко…
— Да, где-то так. Думаю, летчика убил или ранил тяжело…
— Ну что же, наконец-то и ты разговелся, хе-хе. А падение кто-нибудь видел? — спросил командир.
Виктор пожал плечами.
— Я видел, — выступил Максимов. — Только не сразу понял. Его, наверное, еще раз развернуло, и он боком упал. Смотрю, какая-то ерунда кувыркается, снега целая туча поднялась.
— Может, — предложил Виктор, — если "мессер" не сильно разбился, на аэродром его привезем. Пусть пилоты молодые посмотрят, пощупают.
— Это, тута, идея, — Шубин поднял вверх указательный палец, — Николай Николаевич, — сказал он к Шаховцеву, — организуйте. А ты герой, — снова обратился он к Саблину, — когда бороду сбреешь? У меня, тута, не партизанская бригада.
— Как женюсь, товарищ майор, так сразу сбрею, — видя, что Шубин багровеет, торопливо добавил, — еще одного гада собью и тогда. Хорошо?
— Ладно, — усмехнулся командир. — Хе-хе. Ладно, тута.
Вечером, уже после ужина к Виктору подошел Соломин, заговорщицки подмигнул:
— Ну ты как? Проставляться за крестника будешь?
— Блин, — Виктор скривился, — я без денег сейчас.
— А куда же ты успел потратить? — удивился Лешка, — своей переслал? Ты хоть бы показал ее, — получив в руки фотокарточку, он удивленно поднял брови. — Ничего так, хорошенькая краля.
Мимо них прошла Оля Смирнова, улыбнулась, стрельнула глазками. Соломин замер с открытым ртом, провожая ее взглядом.
— Вокруг такие девушки ходят, а ты с карточкой…
Виктор буквально вырвал фотографию из рук друга.
— Тю на тебя, Витька, ты чего? — удивился Лешка, — я ж шутканул. — Он снова поглядел вслед Оле, залихватски сдвинул шлемофон на затылок. — Интересные у тебя в экипаже мотористки. Пойду, поближе познакомлюсь. Виктор остался стоять на стремительно темнеющей улице. Знакомиться ему ни с кем не хотелось, ему хотелось в Саратов. Он тоскливо посмотрел на темное небо и тяжко вздохнув, пошел в общежитие, писать очередное письмо.
Дни были похожи один на другой. Ранний подъем, умывание, завтрак и поездка в скрипучей полуторке на аэродром. Здесь проводилось построение, а потом личный состав подвергался различным командирским фантазиям, направленным на его (личного состава) обучение и воспитание. Летали мало. Не баловала погода, да и обстановка на фронте стабилизировалась, бои переместились севернее – под Харьков. Летчики периодически проводили учебные вылеты и лишь изредка летали на боевые задания. Зато теория пошла часто и густо. То вдруг сам Шубин или Земляков проводили занятия по тактике, это сменялось очередным изучением матчасти, радиосвязи, вооружения, района боевых действий. Занятия перемежались с частыми зачетами, так что скучно не было. Вдобавок замполит разнообразил обучение многочисленными лекциями на самые различные темы. За всем этим незаметно наступил март. Снег еще держался, но это было последнее издыхание. Впереди была весенняя распутица, а значит перерыв в полетах или переезд на новый аэродром.
Занятий в этот день почему-то не было, и летчики разбрелись кто куда. Виктор с летчиками своего звена уселись неподалеку от его истребителя
— Зря вы все в бой рветесь, — Виктор сидел на расстеленном брезенте в компании подопечных и чесал языком, — наоборот, пользуйтесь моментом. Вы на фронте, тренировки регулярные, вылеты бывают. Даже с немцами пару раз встречались, — Рябченко при этих словах покраснел. — Чем дольше таковое продлится, тем лучше для вас. Вот если бы еще часиков по сто на брата налетать – было бы вообще шикарно. А вам прямо сейчас бой подавай. Рано. Немец – мужчина серьезный, опытный, на него нахрапом кидаться нельзя. Вот, Колька как ты в первом бою – мелькнули рядышком кресты, пальнул вдогонку, дым увидал и позабыл все на свете.
— "Мессер" на форсаже дуже коптыть, — усмехнулся Кот.
— Во-во, — подтвердил Виктор. — А чтобы сбить, надо стрелять в упор.
— Так ты, командир, по "мессеру" издалека стрелял, — недоверчиво протянул Рябченко.
— Ну так я попал, — засмеялся Виктор, — а ты нет. Вы сбивать рветесь, а это неправильно. Я это сто раз говорил, но повторю еще. — ваша задача сейчас, — сказал он ведомым, — это прикрывать меня и Сергея. Воздушный бой это не кабацкая драка – это своего рода шахматы. Только вместо фигур здесь выступают пары истребителей и чем более слетанная пара, тем большая ценность у фигуры…
— Вот наш крайний бой, — продолжил он. Лица ведомых стали сразу кислыми, этот бой разбирали уже раз двадцать. — Мы "Илами" связаны так? Значит, ни убежать не можем, ни вверх уйти. Остается только взаимодействовать между парами и внутри пары. Ведь все просто – мы с Колькой с немцами завязались, а вы, — он подмигнул Максимову, — вверх лезете. Мы под вас уходим, вы немцев отгоняете, а вверх лезет уже наша пара, потом, имея запас высоты, помогаем. Ну и внутри пары тоже важно Вот нас четверка атаковала а ничего не добились, а почему? Потому что Колька все правильно делал… Вот у вас так немного не получилось, в итоге у Сереги три пробоины…
— Да це рази пробоины, — усмехнулся Кот, — це семечки.
— Получается, — протянул Сашка, что и немцы так действовали. Пара пару прикрывала.
— Верно, — улыбнулся Виктор, — они же тоже не дураки. Просто ведущему верхней пары сильно сбить захотелось. Ему бы сперва меня с Колькой вниз прессануть, а потом уже на Серегу кидаться, а он пожадничал. Не учел, что мы разогнаться успели. Вот я его ведомого и подловил.
— Теория это хорошо, — упрямо гнул свое Максимов, — но все равно нужно больше летать на боевые…
От КП показался Егоров в окружении летчиков эскадрильи.
— Ну вот, — протянул Кот, — начальство з'явылось. Мабуть зараз вашi мрii здiйсняться.
Однако мечты не сбылись. Молодежь в небо не пустили. Егоров властным движением руки согнал их с брезента, уселся, задумчиво поглядел в небо.
— Р-разведчик зачастил, — сказал он после некоторой паузы, — в одно и то же вр-ремя ходит. Высотник. Пр-риказали сбить, — он некоторое время смотрел на Демченко, — своего постоянного ведомого, — потом неожиданно хмыкнул и сказал. — С Саблиным слетаю.
Перед самым вылетом комэск вдруг сказал. — Ты там если чего… не молчи, говори сразу – Выглядел при этом Егоров смущенным. Виктор молча кивнул.
Разведчика они ждали на семи километрах, так высоко Виктор еще ни разу не поднимался. В такую высь самолет забирался долго и вел себя здесь словно больной. Мотор явно задыхался от недостатка воздуха, истребитель сделался вялым, непослушным. Зато отсюда открывался шикарный вид, а знакомые и сотни раз изученные ориентиры казались непривычно маленькими и оказалось их очень уж много.
В паре комэском Виктор летал впервые и удивился, с какой точностью и четкостью тот пилотировал самолет. Его истребитель шел ровно, словно по нитке, послушный твердой руке и воле. Саблин так летать не умел, его "Як" постоянно "плясал", он то бросал машину в крен, чтобы посмотреть, что творится внизу, то увлекаясь осмотром, выпрыгивал чуть выше ведущего, то проваливался вниз. Видимо поэтому первым увидел разведчика именно он. Вражеский самолет появился на горизонте едва видимой точкой и быстро начал расти в размерах. Однако обнаружив перед собой комитет по встрече, немец развернулся и стал удирать на юго-запад. "Яки" устремились в погоню. Гнали его долго, минут пятнадцать. Немец, судя по силуэту, Ю-88, шел с набором высоты и Виктор даже подумал, что это какой-то новичок. Однако, несмотря на то, что расстояние между самолетами сокращалось, разрыв по высоте рос с каждой минутой, почему-то вражеский разведчик набирал высоту гораздо лучше чем их "Яки". Советские истребители тянули вверх из последних сил, но было тщетно.
— Хватит, — сказал вдруг Егоров, — не догоним.
Виктор был совершенно с ним согласен. "Юнкерс" оказался выше их метров на пятьсот и, казалось, совершенно не собирался останавливаться на достигнутом. К тому же они залетели вглубь территории противника километров на шестьдесят, а драться на таком расстоянии от линии фронта было чревато – одно попадание в двигатель и вместо родного полка мог ждать лагерь военнопленных. Обратно летели с небольшим снижением, экономя горючее. Внизу мелькали такие же балки, такие же хутора и рощицы, но земля внизу была другая, оккупированная врагом. И оказаться на этой земле было смертельно опасно.
Самолеты первым обнаружил Виктор. По привычке оглядев небо, он дал небольшой крен, чтобы осмотреть то, что творится внизу и увидел вдруг какие-то пляшущие по снегу пятнышки. Сказал по радио Егорову и тот тоже наклонил машину, всматриваясь.
