Час назад они выкатили орудия из артпарка. Каргер давал вводные на смену огневых позиций, на приведение орудия к бою.
Солдаты в противогазах и защитных накидках выполняли команды. На первый взгляд такие занятия могли показаться однообразными, однако только на них и можно было по-настоящему отработать все приемы действий у орудия, включая взаимозаменяемость номеров расчета.
Унтер-лейтенант стоял на краю бетонированной площадки, где росла чахлая пожелтевшая трава.
Солдаты, заняв свои места у орудий, ждали следующей команды, негромко переговариваясь.
— Перерыв! — скомандовал унтер-лейтенант, не сходя с места и наблюдая, как солдаты расходятся. Несколько человек выбежали на солнечную сторону, кто-то сел, кто-то лег на сырую траву, положив под голову противогаз. Какой-то солдат негромко заиграл на губной гармошке.
Два дня назад четвертая батарея ушла с полигона с отличными результатами, с тех пор у всего личного состава, да и у самого командира батареи, было приподнятое настроение. Присвоение четвертой батарее почетного звания «Лучшая батарея» и в третий раз будет бесспорным, если она сегодня по стрельбе из стрелкового оружия опять получит отличную оценку. Солдаты считали, что они вполне могут это сделать. Именно поэтому обер-лейтенант Экснер и приказал провести занятие по огневой подготовке в части, чтобы не слишком утомлять солдат. Батарея, наряду с другими подразделениями, добилась в учебном году хороших результатов, и Экснер, естественно, не хотел в последнюю минуту потерять это звание из-за неудачных стрельб.
Унтер-лейтенант все еще стоял на бетонированной площадке, размышляя, куда ему пойти. Оглянувшись, он увидел троих унтер-офицеров, которые подходили к железной балке, лежащей на солнцепеке. Первым шел Грасе, коренастый унтер-вахмистр с широким невозмутимым лицом. Грасе временно командовал первым огневым взводом, когда Каргер был назначен старшим офицером батареи. Поэтому унтер-вахмистр довольно часто замещал унтер-лейтенанта. Следом за ним шел унтер-офицер Кат, командир первого расчета. Рядом с Грасе Кат казался маленьким и хрупким. Но в работе он не уступал другу. Правда, Кат иногда медлил с принятием решений. Он думал медленнее Грасе, но унтер-вахмистр действовал несколько неповоротливо. С ними был ефрейтор Цедлер, наводчик основного орудия и заместитель Грасе, длинный и костлявый. Руки у него висели всегда чуть впереди корпуса, а не касались, как положено, шва брюк. При резких движениях лопатки Цедлера грозили разорвать френч по швам, а в его сапогах всегда можно было найти какие-то посторонние предметы: ложку, кисет или газету. Его называли всегда Верзилой и почти никогда по имени.
Каргер хорошо знал всех троих. Они были из его взвода, и все трое — коммунисты. С ними и другими членами партии он собирался поговорить о своей тревоге, которая охватила его с тех пор, как обер-лейтенант Мартене уехал несколько недель назад на курсы усовершенствования офицерского состава, а он, назначенный старшим на батарее, должен был нести ответственность за огневую подготовку.
На занятиях Каргер установил, что солдаты быстро и уверенно выполняют все команды у орудий, что у них отработана взаимозаменяемость, что они хорошо знают матчасть гаубицы, отлично стреляют, однако его беспокоило то, что некоторые солдаты были физически слабыми и на учениях, приближенных к боевым, быстро сдавали, особенно во втором взводе, которым командовал обер-вахмистр Беренд.
Своими опасениями Каргер поделился с Экснером, который только посмеялся над Каргером, сказав, что он знает батарею лучше Каргера, что учебный год практически кончается, и все, что не удалось достигнуть в этом году, будет достигнуто в новом учебном году.
Каргер подошел к парням. Грасе и Кат немного отодвинулись в сторону, дав ему место на балке. Кат поднял свое лицо к солнцу. Цедлер, сидевший на своей каске, чистил трубку, Грасе смотрел на гаубицу. Каждый был занят собственными мыслями.
На солнечной стороне было тепло. От удовольствия Каргер закрыл глаза. Стоит ли и дальше сопротивляться мыслям об окончании года, о премиях и летних отпусках. Каргер сидел, прислушиваясь к пению птиц. Он даже открыл глаза, чтобы отыскать их в небе, но солнце ослепило его, и он ничего не увидел.
Так просидели они минут десять, может, пятнадцать, пока эхо первого выстрела и гул разрыва не докатились до них со стороны стрельбища.
— Стреляет первый артдивизион, — определил Цедлер.
— Более или менее точно, — согласился Грасе.
Кат молчал, подставив лицо, как и прежде, солнечным лучам.
Выстрел вызвал среди артиллеристов заметное оживление. Один из них вдруг громко воскликнул:
— Скоро настанут веселые денечки, и прощай, Еснак!
Некоторые засмеялись.
— Рингель давно уже дома, — сказал Цедлер и засмеялся.
— Ребята! — крикнул кто-то. — Подумать только: до демобилизации осталось всего четырнадцать дней! Ура!
— Ура! — поддержали его крик другие.
Каргер внезапно вскочил и скомандовал:
— К орудиям!
Цедлер так испугался, что трубка выскользнула из его руки. Он поднял ее, схватил каску и побежал, слыша за спиной дыхание Грасе и Ката. Когда он посмотрел по сторонам, то увидел, что приказ Каргера выполнили далеко не все. Некоторые солдаты так и остались лежать на траве, они лишь подняли головы и удивленно оглядывались по сторонам.
Каргер повторил приказ, на этот раз уже громче. Цедлер еще не слышал, чтобы командир говорил так. Лицо унтер-лейтенанта перекосилось, зубы он крепко сжал, что было признаком неудовольствия.
Со стороны стрельбища раздавался выстрел за выстрелом, что само по себе торопило артиллеристов.
Каргер приказал солдатам построиться перед орудиями.
— Четырнадцать дней — срок немалый. Всякое еще может случиться, — сказал он. — А теперь — за дело! Все расчеты должны соревноваться друг с другом.
На лицах некоторых солдат отразилось недоумение. Но он не дал им ни секунды, чтобы сообразить, что будет дальше. Он приказал выдвинуть орудия вперед на сто метров.
Обер-вахмистр Беренд подошел к Каргеру и напомнил ему о предстоящей стрельбе. Унтер-лейтенант махнул рукой:
— Стрельба будет интересовать меня лишь вечером.
Два расчета несколько вырвались вперед. Впереди катили гаубицу солдаты Моравуса, самого маленького унтер-офицера батареи, который ходил всегда быстро, семеня ногами, будто куда-то спешил. Моравус помогал своим солдатам, держась за щит гаубицы. Во втором расчете Каргер сразу же узнал Цедлера. Грасе и Кат были единственными командирами орудий, которые бежали рядом с расчетами и своими командами направляли их действия. Последним двигался расчет Шурмана. Шурман, который был назначен командиром орудия только в мае, немного побаиваясь артиллеристов своего расчета, чаще всего не командовал, а заискивающе просил солдат сделать то, что они и без его просьбы должны были выполнить. У Шурмана было круглое нежное лицо, которое часто и внезапно краснело. Его карие глаза блестели приветливо и кротко.
— Сколько кругов нужно будет сделать? — спросил Беренд.
— Не один.
— А почему так?
— Почему, почему! Потому что я хочу знать, на что они действительно способны. Потому что я хочу знать, все ли они поразят мишени, если колени и руки у них будут дрожать от напряжения.
Первым завернул за угол Моравус. Несколько позади, почти на том же уровне, двигались Грасе и Кат. Беренд вырвался несколько вперед и стал подгонять солдат, пока они, достигнув цели, не опустили станины на бетонированную площадку. Солдаты сели на станины, с трудом переводя дух.
— Как в нашей кузнице, — сказал Цедлер, кивая головой в сторону Моравуса, и кадык его задвигался от смеха. — Сильнее кузнечных мехов.
— Мы тебе покажем! — крикнул кто-то из расчета Моравуса. — Сразу перестанешь смеяться!
— После четырехсот метров!
Ефрейтор махнул рукой, встал на свое место у гаубицы и похлопал рукой по щиту орудия.
Пришел Шурман. Его солдаты спорили и ругались друг с другом. Он хотел усмирить их, но его никто не слушал.
Каргер прекратил споры и пререкания, отдав приказ:
— Надеть противогазы! — И послал расчеты на второй круг, из которого Грасе вернулся первым, следуя впереди Шурмана, который так и не смог догнать его до самой цели. Однако кареглазый унтер-офицер очень обрадовался второму месту, так как оставил позади себя опытного командира. Радуясь, он не думал о том, что его расчет только потому достиг таких результатов, что его артиллеристы в противогазах не могли спорить. Последним завернул за угол парка расчет Моравуса.
Беренд рассерженно затряс головой и поспешил навстречу унтер-офицеру. Но, сделав несколько шагов, он остановился. Навстречу ему шел обер-лейтенант Экснер.
