Сейчас такой возможности нет.
— Раньше говорили — спорт вне политики, — вступаю я.
— Нет, он конкретно в политике, — отвечает тренер. — Конкретно. Мы на чемпионат Европы не можем попасть. Он должен в Польше проходить. Ну, какая теперь Польша! Если перенесут на нейтральную, тогда договорятся, может.
Донбасский бокс не разделяют на донецкий и луганский. Неотделим он и от России. Так же, как и луганчанин Сергей Бубка был не только советским спортсменом, но и общим мировым достоянием. Игорь Свиридченков — парень из непризнанной коллективным Западом республики — может стать таким же. Вопреки всему. Ведь на чемпионате мира ему придется противостоять не только соперникам в ринге, но и давлению политической конъюнктуры вне его.
— Готовимся к неудобным вопросам журналистов, — с улыбкой говорит тренер Игоря Владислав Никитин, он же сын Вадима Никитина. — Мы будем к ним готовы и ответим достойно. Игорю есть что сказать. Как и мне. Как и всем остальным…
Донбасс. Россия. Один за всех и все за одного!
Из сегодняшнего.
Юный боец на КПП спрашивает нашу машину:
— Кто?
Боец с позывным «Танго» с заднего сиденья командно отвечает:
— Начальник контрразведки полковник Кудасов!!
Парень убегает к шлагбауму, сообщает по рации:
— Начальник контрразведки полковник Кудасов! Пропустить?
В рации затяжное молчание. В нашей машине — гогот. Говорю:
— Танго, ну разве так можно? — улыбаюсь. Потом задумчиво добавляю: — А ведь и не знать классику тоже нельзя!..
Потом уже через пять минут командир батальона, где служит этот парнишка, звонит Танго на мобилу. Ржёт и говорит:
— Слышал я ваш разговор на волне… Чуть в осадок не выпал! Теперь, едрёна медь, будут у меня смотреть все советские фильмы без исключения!
Кременские леса — синоним жарких боестолкновений, самая горячая точка ЛНР на данный момент. Сам город Кременная, примыкающий к ним, — зона нескончаемых обстрелов. Выдвигаемся туда. Пока солнце наивно прячется в лысой посадке, проезжаем мимо нескольких рядов защитной «линии Вагнера» и упираемся в блокпост. Помимо парней из военной полиции там стоит странное существо в пожелтевшем камуфляже. На груди георгиевская ленточка, лицо черное, как смоль, на голове — кастрюля. Зовут Валерчик. При ближайшем рассмотрении оказывается чучелом.
— Этот нам в усиление достался. Наш бессменный товарищ, — смеётся Шкода. — Дежурит здесь и днем, и ночью. Из минусов только: он постоянно молчит. Но зато ворон отпугивает, вражеских «птичек». А главное, что есть не просит!
Юмор на войне необходим. В той же Кременной встречаем бойца военной комендатуры с позолоченным автоматом. На «передке» с таким вряд ли стоит отсвечивать — бликует, а вот в городе пощеголять для прикола — самое то! Ему бы, думаю, еще и серебряные пули для охоты на всякую нечисть. И позывной дать — «Золотой». Или «Саддам». Как известно, золотой «калаш» был у лидера Ирака Саддама Хусейна.
Грузимся в «таблетку» — она же «уазик-буханка» — к парням из боевого формирования луганской полиции. За рулем командир спецназа Чистый. Тут же задаю ему вопрос про природу позывных.
— Самые интересные позывные — это те, которые люди не сами себе придумывают, а которые даёт коллектив. Например, один парниша привёз к Новому году апельсины. Я говорю: а откуда апельсины? Он говорит: турецкие. А позывного у него ещё не было. Я говорю: турецкие, значит… Ну, «Турция» позывной как-то не пойдёт. Спрашиваю его: а как называется столица Турции? Стамбул — говорит. Ну, будешь «Стамбул»! Хотя столица Турции Анкара. Но вот так «Стамбул» и прилипло.
Едем по Кременной. Давненько не слышал такой канонады на городских улицах. Порой частота обстрелов здесь достигает 20 прилетов в минуту!
— Крайние дни они уже не церемонятся. Если раньше «укропы» более-менее точечно били, по нашим позициям, то последние полтора месяца по гражданским объектам постоянно прилетает, туда, где наши ребята и рядом не стоят. Тут полно населения. То по школе, то в дом. Только и слышно по рации: гражданские «200», гражданские «200». Да, ёпрст! Ни одного военного.
Слева по борту проплывает средняя школа № 2.
— Уже раза три прилетало на территорию школы, — говорит Чистый, указывая рукой в сторону забора. — Сюда попал снаряд. И женщина вот здесь погибла. Проходила рядышком, и ей осколок в голову попал.
На воротах школы объявление: «Выдача гуманитарной помощи для многодетных семей».
Едва подходим к уничтоженному, но уже восстановленному из подручных средств пролёту забора, как неподалеку падает снаряд. В школе задрожали оставшиеся стекла. Отбегаем на противоположную сторону поближе к бетонному ограждению. Вброс адреналина в кровь словно впрыск закиси азота в двигатель авто. У машины закись увеличивает мощность, у меня же адреналин подстегивает аппетит к работе.
— Ну, вот, Кременная нас, конечно, ничем не удивляет, — замечаю я с улыбкой. За бетонным ограждением метрах в пятидесяти поднимается столб бурого дыма. Но нам нужно попасть на территорию школы, чтобы зафиксировать последствия обстрела. Перелезаем через забор, и, пугая нас с оператором, над головой пролетают истребители. Наши.
Стучимся в дверь школы, дергаем ручку — заперто. Никого нет. Вся земля под фасадом усыпана стёклами. На территории стоят микроавтобусы, которые Кременной передали московские власти. Абсолютно новенькие, сиденья в плёнке, но уже все изрезаны осколками прилётов. Автобусы не успели сделать ни одного рейса. Как сообщили бойцы, таких машин городу дали 15. Почти все были разбиты в результате обстрелов или сбросов боеприпасов с вражеских дронов. На заднем дворе школы еще несколько микроавтобусов, без стекол, покоцанные. Очень захотелось задать вопрос местным кременским властям: почему не спрятали ценнейшую для жителей гуманитарную помощь под навес, в гаражи или ангары, а сгрудили машины в одном месте под открытым небом? И даже после прилётов автобусы остаются стоять, привлекая внимание вражеской аэроразведки, хотя часть этой техники еще можно было бы восстановить!
Проехав до администрации, ответа не получаем. Там тоже заперто. Никого нет. Видимо, здесь чиновники по субботам отдыхают. А население прифронтовой Кременной, ежечасно нуждающееся в помощи и решении проблем, подождёт до понедельника, ничего с ними не станется!
Уже после выхода репортажа коллеги, побывавшие в администрации Кременной, рассказывали о гневе местной чиновницы и ругани в мой адрес. Жаловались на меня и в пресс-службу Минобороны. Но ответственный офицер лишь развел руками, не поняв претензий, — я ведь ничего не нарушил. Зато потом в моих соцсетях отписывались люди, явно неравнодушные к администрации Кременной: «Вас, Дмитрий, следует вздрючить за репортаж о 2-й школе в Кременной. Помогаете данными укроармии, пиаритесь на чужом горе? Еще и без
