думаю, что операция — это ваша заслуга! Простите, что подвел вас, вел себя опрометчиво. Отдаю вам орден, вы его заслуживаете, потому что стали для меня не только командиром, но еще и отцом, другом, старшим товарищем!
Приглашаю вас на мою регистрацию брака с Валентиной.
С уважением, сержант подразделения фронтовой разведки Павел Зинчук».
Глеб улыбнулся, и бережно сложил записку и сунул ее в нагрудный карман гимнастерки. Он обнял девочку за плечи:
— Для тебя есть важное задание, Маришка!
У девочки заблестели глаза, а худые ноги в ботиках начали приплясывать от нетерпения. Шубин с серьезным выражением лица и веселыми искорками в глазах объяснил:
— Приказываю добежать до казармы, найти сержанта Зинчука и сообщить о том, что капитан Шубин готов явиться на свадьбу. Запомнила?
Девочка кинулась к дверям палаты и вдруг на секунду замерла:
— А мне можно на свадьбу? Я никогда не была на свадьбе, только хоронила всех.
— Обязательно! Выполнишь задание, возвращайся назад. Вместе пойдем на свадьбе гулять. Выполнять приказ!
Маришка от такого сюрприза ахнула, крутанулась на одной ножке вокруг себя и бросилась со всех ног по деревне. От полноты чувств она на ходу выкрикивала в голубое небо: «Свадьба, свадьба»!
Капитан Шубин едва успел натянуть форму, как в дверях возник посетитель. Майор Тарасов, как обычно с едкой ухмылкой, вместо приветствия заметил:
— Ну что, поднялся на ноги, герой? Неделю бока отлеживал на койке.
— Здоров, товарищ майор. Готов дальше служить Родине. — Разведчик вытянулся во весь рост, не обращая внимания на сильное головокружение и слабость в ногах.
Тарасов нахмурился:
— Вот что, товарищ капитан. Много вольностей в твоей службе, но и не могу не признать, что тебе любое задание по плечу. После ранений и болезни тебе нужно усиленное питание, поспокойнее служба, чем фронтовая разведка на передовой. Поэтому забуду все твои ошибки и предлагаю перейти в новый отдел — СМЕРШ. Его лично организовал главнокомандующий товарищ Сталин. Подразделение контрразведки, будешь бороться с диверсантами и шпионами вермахта на Южном фронте, с местными провокаторами и паникерами. Талант у тебя, капитан, чуешь людей нутром и умеешь убеждать. Где надо, кулаком, где надо, словом, а где надо, пулю всадить можешь. Служба сложная, тяжелая, но ты справишься. Так что пиши рапорт о переводе, а я со своей стороны дам характеристику о твоей благонадежности и преданности партии.
Глеб по-прежнему стоял вытянувшись во весь рост, грудь вперед, плечи расправлены, как требует устав при общении с вышестоящим чином. По спине от напряжения катился пот, ноги в коленях дрожали, он даже напряг вытянутые ладони, чтобы не выдать свое плохое самочувствие. Перед внутренним взором вдруг возникла беззубая улыбка-оскал несчастного Щедрина, обиженное лицо Зинчука после оплеухи Тарасова. В груди заныло, подступил тяжелый кашель, от которого грудь просто стало рвать на части. Шубин хрипло выдавил из себя:
— Товарищ майор, я всегда готов служить Родине, Красной армии. Я всю войну в окопах и на передовой, пускай там тяжело, но себя считаю фронтовым разведчиком.
Особист ухмыльнулся, кивнул на лежащий на тумбочке орден:
— Нравится героем быть? Твой Зинчук даже надевать отказался, настаивал, что вся диверсия — твоя заслуга.
— Никак нет, товарищ майор. Не ради орденов я служу, я для победы стараюсь. — Внутри у Глеба, как обычно при общении с Тарасовым, вскипела обида на едкие замечания. — Это самое главное — победа, освобождение наших территорий от оккупации вермахта. Хочу, чтобы мы победили, прогнали врагов со своей земли, освободили Родину от Гитлера и его армии. Это ради мирной жизни, чтобы все могли жить, радоваться, жениться, детишек заводить, работать, а не воевать. На передовой я больше смогу для победы сделать, товарищ майор, там мое место. До Берлина дойду с нашими ребятами, с пехотой, танкистами и артиллеристами, верю я в победу и готов служить для нее.
Тарасов поначалу нахмурился, а потом плечи его вдруг расправились, складки вокруг губ распрямились. Он сокрушенно покрутил головой: ну что тут поделаешь.
— Понял я тебя, капитан. Ладно, пускай будет так, как ты решил. Вижу, что от чистого сердца говоришь и правда веришь в нашу победу. — Он вдруг лукаво улыбнулся. — Говорят, что женится твой Зинчук на девушке из стрелковой роты? Уже и заявление подали командиру дивизии.
— Так точно, — с облегчением выдохнул капитан. Хороший все-таки мужик этот Тарасов, хоть и бывает жестким в силу своей должности.
Майор расхохотался, от улыбки лицо его посветлело, а глаза, серые и колючие, вдруг стали озорными:
— Вот разведка дает, ну везде успеет. И орден получить за диверсию, и невесту-красавицу отхватить. Меня-то пригласите на свадьбу?
— Конечно, товарищ майор. Все будем праздновать, такая радость!
— Да уж, давно я на свадьбах не гулял! — Лицо Тарасова снова засияло улыбкой. Он крепко пожал руку Шубину. — Ну что же, бывай, капитан. Поправляйся и возвращайся на фронт, такие разведчики, как ты, на передовой дороже золота. Дойду до штаба, есть у меня там трофей для молодых. Без подарка-то, с пустыми руками на свадьбу не ходят.
— Спасибо! — отчеканил разведчик.
Тарасов развернулся и загремел сапогами по госпитальному коридору. А Глеб распахнул окно в палате. С улицы хлынул свежий воздух, сладкий, чистый, без запаха войны — гари и пороховой копоти. Он наслаждался каждым вдохом, вслушивался в звуки, которые принес ветер: женский смех, звуки тальянки, гомон радостных голосов. Все жители деревни, пациенты военного госпиталя стекались к центральной площади. Пока шла война, люди так соскучились по праздникам, по обычным радостям, что теперь все хотели поздравить молодоженов, поучаствовать в гулянии и вспомнить простую мирную жизнь.
Глеб Шубин тоже чувствовал, как внутри у него все звенит от радостной мысли: «Победа совсем близко! Вот уже возвращается на освобожденные земли спокойная жизнь. Праздники, музыка и танцы, детский смех, женщины в нарядных платьях, угощение и подарки!» Именно ради этого разведчик был готов воевать, каждый день ползти под пулями, сражаться с врагом, рисковать жизнью.
Он пригладил волосы, оправил форму. В окошко палаты с дорожки между домов ему уже махала Маришка — пора идти, ждут! И капитан Шубин зашагал навстречу празднику, чистому воздуху, голубому небу, навстречу жизни.
Nicht meine Schuld, es ist ein fehler (нем.) — Я не виновата, это ошибка.
Schweigen! (нем.) — Молчать!
Komm (нем.) — Иди.
Stehen! (нем.) — Стоять!
Zuruck! (нем.) — Назад!
