перевернул и, упав рядом с ней на колени, стал ощупывать, пытаясь найти, что повредилось и не зацепило ли плугом. Он забыл о том, что он гордый, серьёзный мужчина, и кричал почти в истерике:
— Катя, Катерина, Катенька, где болит? Скажи что-нибудь, Катя.
Подбежали девушки, увидевшие произошедшее. Санька пытался расстегнуть комбинезон, который, перекрутившись, лямкой давил девушке на шею.
— Сыйди, шалый, — вскрикнула Катерина, влепила «спасителю» звонкую затрещину и вскочила на ноги.
Санька от неожиданности опешил и сидел на земле, глотая ртом воздух, как оглушенный карась.
Примчался механик.
— Что у вас тут? Все живы? Может, к фельдшеру? Пусть осмотрит на всякий случай.
— Не треба, — ответила Катерина, сверля Саньку взглядом, — меня уже ощупали и сказали, что всё в норме.
Однако потёрла ушибленное плечо и поморщилась.
— Аккуратней на поворотах, танкист, — добавила она.
Санька встал с земли, отряхнулся и сказал с недовольным видом:
— Я ж не специально. Разве тут углядишь все кочки в траве, — затем подошёл к плугу, осмотрел его, — ну что, поехали?
— Поехали, — ответила девушка, — только не спеша и с расстановкой.
Санька совсем расстроился, залез в трактор, старался больше не смотреть на свою прицепщицу и лишь бурчал себе под нос:
— Ощупали её… Да больно надо… Просто хотел посмотреть, не поломала ли чего себе. Ощупали, блин… За неё беспокоишься, а она ещё и по роже дала. Совсем уже, — добавил погромче, — соображать надо и держаться по-человечески, а то вошь за собаку сильней держится, чем вы на плуге, — но его слова заглушал грохот работающего на полных оборотах трактора.
Работа продвигалась. Санька уже отошёл от пережитого шока и снова уверенно держался за рычаги трактора, который, упираясь изо всех своих чугунных сил, полз вперёд, таща тяжёлый прицепной плуг. Санька мельком взглянул в зеркало заднего вида и заметил, что Катерина подаёт ему знаки руками. Он остановился, сделал обороты двигателя поменьше, чтобы тот не сильно шумел, и высунулся в проём, строго и недовольно глядя на свою прицепщицу.
— Чего тебе?
Катерина указывала в сторону соседней машины. Санька спрыгнул на землю. Соседний трактор не двигался, девушка, управляющая им, махала руками над головой.
— Чего она там? — спросил Санька, стараясь не смотреть в глаза Катерине.
— Заглох, наверное. Ты же видел, что они еле ползут.
— Тьфу ты, — парень плюнул на землю и с недовольным видом направился на помощь.
Так продолжалось несколько дней. Парни бегали от трактора к трактору, ремонтировали и заводили их. Затем Василь перестал помогать.
— Не дело это. Будем жопу рвать — она порвётся. Мы пока по полю мечемся, гектары не прибавляются. Видал, с учётчицей вместе новый парторг ходит? Она выработку замеряет, а он что-то там себе записывает. Меня отец предупреждал, чтобы хоть из кожи вон, но норму сделай, а не то статья или вредительство могут приписать. Пусть механик сам помогает или назначит отдельно человека на это дело. Но Санька лишь отмахивался.
— Ладно тебе. Не дурак же он? Видит, что мы не волыним, а работаем. Если не помогать, то вообще никто норму не сделает. Что тогда?
— Ну, как знаешь, — ответил Василь, поправляя картуз, — я тебя предупредил.
Через неделю такой работы всё вышло так, как и предупреждал Василь. В один из дней к сельсовету подъехала чёрная «эмка», или ГАЗ М-1, из неё вышел представительный мужчина средних лет и направился в здание. В кабинете находились председатель Андрей Егорович, парторг, учётчица и опустивший голову Санька. Он сидел возле двери на табуретке, как провинившийся школьник в кабинете директора. На пацана, которому по возрасту положено голубей по крышам гонять, у парторга были другие планы.
— Это он? — спросил вошедший партийный работник, указывая на Саньку.
— Он, он, — закивал парторг и засеменил навстречу, протягивая руку и в реверансе прогибаясь перед районным начальством.
Мужчина поздоровался со всеми и подошёл вплотную к Саньке.
— Объясняю суть проблемы: ты саботируешь установку о необходимости выполнения плана. В другое время, возможно, я попытался бы тебя вразумить, но сейчас каждый поступок отягощён военным положением. Тем более это было не один и не два раза, а происходит ежедневно. Что имеешь сказать в своё оправдание?
Мужчина подошёл к столу, выдвинул табуретку и присел.
Санька ничего не ответил, лишь вздохнул, отвернув голову.
— Ну, вот, стало быть, признаёшь, — констатировал мужчина.
— Чего он там признаёт, — вмешался председатель, вскочив из-за стола, — не успевает просто. Мы его на другую работу переведём, под мою ответственность. Буду лично его контролировать, семь шкур спущу.
Парторг не дал договорить Андрею Егоровичу:
— Перестаньте. Тут ремень не поможет. Видно, что это его принципиальная позиция. Механик говорит, что у него лучше всех получается трактором управлять и в ремонте соображает.
Парторг подошёл к сидевшей тут же учётчице и продолжил, положив руку ей на плечо:
— Вот и ответственное лицо подтверждает, что у девчонок есть норма, а у этого подлеца редко даже до половины дотягивает. Правда ведь, Тамара Григорьевна?
Женщина закивала головой.
— Так и есть, девки справляются, а у этого не хватает. Много не хватает. Так и есть.
— Даже сверх нормы. Вы же так говорили? — добавил парторг, заглядывая женщине в глаза.
— Так и есть. Даже сверх нормы. Я говорила. Так и есть.
— Ну, вот видите?
Довольный собой, парторг вышел на середину комнаты и принял важную позу:
— Я считаю, что нужно, просто необходимо, показательное дело, чтобы другие не сомневались в неотвратимости наказания. Никому не позволительно в такое тяжёлое для страны время нарушать закон и распоряжения партии.
— Перестаньте, пацан ведь, — вмешался председатель.
— Он не пацан, — резко осёк его парторг, — он механизатор, которому родина доверила самую ответственную задачу — обеспечение нашей Рабоче-крестьянской Красной Армии продовольствием, а он саботирует это поручение. Причём систематически.
Председатель глубоко вздохнул и отвернулся к окну:
— Не знаю, может, не стоит сразу так сурово?
Районный начальник встал с табуретки и подошёл к Саньке:
— Дело серьёзное. Ты понимаешь? Тебе сейчас со мной придётся ехать, разбираться. Домой можешь не скоро вернуться.
— Понимаю, — ответил Санька, ещё сильней опустив голову.
Парторг снова подскочил к учётчице, понимая, что дело пошло. В этот момент он напоминал жирную муху, которая нашла себе пропитание.
— У вас ведь всё задокументировано?
— Так и есть. Всё задок… — женщина запнулась, пытаясь произнести длинное, заковыристое слово, — записала я всё. Так и есть.
В это время Василь бежал к своей бригаде. Девушки встретили его недовольными претензиями:
— Где вас леший носит?
— Друг твой куда запропастился? Заводите трактора.
Василь отдышался.
— Запропастился. Увезут его сейчас в район. Может, в тюрьму посадят. Вот так.
